[21.10.2020] "Здесь не моются и пугают смертью": что творится в обители в Чихачево

В сети сектанта типа Сергия Романова можно попасть не только на Урале. Следователи проводят проверку деятельности батюшки Иоанникия из Ивановский области. Родственники его духовных чад уверены, что те под влиянием психологического давления попали в трудовое рабство. Корреспондент "Собеседника" побывала у гуру.

«Старец сказал, что мама больна»

Накануне командировки мне позвонила молодая женщина Инга. По словам Инги, восемь месяцев ее мама, преподаватель московского вуза, жила и работала в Чихачево в скотских условиях.

– Старец сказал, что мама неизлечимо больна, чем – не уточнил, и должна остаться в обители работать во славу Божию, тогда не умрет, – рассказала моя собеседница.

По словам Инги, трудники и послушники в Чихачево спят по 4–5 часов в сутки, все остальное время вкалывают в хозяйстве. Эту братию охраняют люди с криминальным прошлым.

– В Чихачево не моются, не чистят зубы, там запрещено пользоваться лекарствами, несколько человек там умерли, здоровье мамы в обители сильно ухудшилось, она начала хромать, – рассказывала Инга.

После того как Инга пожаловалась в Кинешемскую епархию, Иоанникий сообщил ее матери, что та исцелилась, и выгнал.

16 паломников

К старцу в Чихачево паломнические компании организуют поездки из разных городов России.

– У вас простуда?! Это вас лукавый от старца отводит, – компостировал мне мозги гид Борис. – Надо ехать.

В пять часов вечера накануне Покрова Богородицы сажусь в микроавтобус у метро «Новогиреево». Едут 16 паломников, свободных мест нет. Между нами ничего общего: монахиня, бойкая девушка 20+, две пожилые подруги, мама со взрослым сыном в модных бомберах, женщина с уставшим лицом...

Всю дорогу гид и по совместительству водитель Борис рассказывает, как мы грешны и слабы: «Коронавирус – и уже сидим по домам», и о батюшке.

– Я у него жил в обители с сыном и вышел оттуда худенький и со здоровым сыном, – говорит Борис, не называя диагноз. – После ареста Виссариона враги ополчились на Сергия на Урале и теперь под эту мазу наезжают и на отца Иоанникия. Хают его жиды страшно.

Такая очередь за мнимыми чудесами – уже чудо. Фото: автора

Женщина в красной жилетке на соседнем сиденье одобрительно хихикает. Она смеется постоянно, и мне не по себе.

– За десять лет я перевез 40 тысяч паломников. Раньше на службе у батюшки было по пятьсот человек, – ностальгирует гид.

Борис озвучивает цены на церковные требы, от которых у меня сон как рукой снимает.

В одном грязном-грязном храме...

В два часа ночи выходим из автобуса. Вокруг в свете фонарей бесконечный желтый лес – село находится в глуши, там даже жителей нет. Из динамиков транслируется богослужение в Никольском храме, настоятелем которого является батюшка.

Нас ведут на службу. «Сотовые телефоны выключить», «По территории не ходить» – тут всё в запрещающих табличках. Борис подводит нас к могиле матери Иоанникия, схимонахине.

– Я сам своими глазами видел, как на этой могиле происходили чудеса, – вещает он. – Говорят, это она управляет обителью.

В третьем часу ночи с трудом соображаю, что для покойницы схимонахиня чересчур активна. Борис велит целовать крест и просить мать Иоанникия о чуде. Никто не спорит. С виду обычный сельский храм встречает затхлым запахом. Над дверью рой мух и паутина. В «предбаннике» висит гроб с надписью «вот что нас ждет», но я не обращаю внимания: на грязном вонючем матрасе, прикрываясь одеялом, лежит голый парень. Он мычит, руки связаны скотчем.

– Болящий, к батюшке много таких приезжает, – объясняет мне паломница со стажем Людмила.

В зале мужчины – справа, женщины – слева. На службу приехали еще два микроавтобуса, и приткнуться мне уже негде. – Выгоню! Быстро место ищите! – шипит на меня рыжий парень, помощник священника.

Я протискиваюсь и начинаю задыхаться – на пол мочились. Мужчины – трудники, послушники или монахи – худые, угрюмые, в грязной одежде. Службу ведетвоспитанник Иоанникия, батюшка после ампутации ноги не служит. Причащение общее, и причащают всех, неважно, готовился ли.

Бурда для смирения

В 6 утра служба заканчивается, и мы идем в трапезную. Там тоже грязно и дурно пахнет.

– Кушайте первое и второе из одной миски, поели – наливаете в эту же миску чай, – объясняет служительница, девица в очках. – На то благословение батюшки.

– Я теперь понимаю, почему здесь так грязно и убого. Это батюшка специально сделал, чтобы мы почувствовали свою грешность, гордыню смирили, – восхищается дама за столом, наворачивая ложкой противную бурду.

Собираюсь поспорить: в церквях всегда чистота и порядок, в православии храм – дом Божий, и он должен быть светел. – Не разговаривать! – шипит рыжий парень на даму.

«Батюшка сказал, что вылечит»

У дома старца после службы толпа. Под радостные возгласы его вывозят на инвалидной коляске к воротам. Паломники готовы их снести, тянут к нему руки. Батюшка брызгает святой водой. Иоанникий возвращается в дом, а мы остаемся ждать, когда он нас примет по одному. Вышедшие от него или плачут, или улыбаются.

– Батюшка сказал, венчаться надо, а у меня даже девушки нет. На бывшей, что ли? – парень с бакенбардами в смятении.

Я отправляюсь гулять и снова натыкаюсь на запреты: разговаривать с местными нельзя. В туалет можно, открываю дверь, и от вони меня тошнит. Предупреждала же Инга: «Никакой инфраструктуры», «Понятия не имею, куда все деньги идут».

За домом старца обнаруживаю два «Мерса», а в километре от Никольского храма – новый, он не введен в эксплуатацию. Иду в старый греться. На матрасе лежит, не двигаясь, молодая женщина.

– Ходить перестала, – объясняет она. – У нас в Нижегородской области плохо с медициной, а батюшка сказал, что вылечит.

У дома старца – вороные «мерины»

«Ты никто»

Очередь к батюшке двигается медленно.

– Как войдете в дом, бросайтесь к старцу в ноги, – инструктирует нас Борис. – Молчите, старец сам все расскажет про ваши грехи.

В полдень я наконец зашла к батюшке, перед этим монах забрал у меня все личные вещи. Бросаться не стала, хотя можно – кругом чистота, на столе – ананасы. Старец восседает в инвалидном кресле на фоне своего огромного портрета.

– Тяжко живем, коррупции все больше, а нищие всё нищее. Путин обнулился. Что будет с Россией? – спрашиваю его.

– По Сеньке шапка, такого президента народ заслуживает, – выдает после паузы старец. – Во всем земном шаре скоро еще хуже будет (я тоже так предсказывать могу. – Авт.). А сама-то ты блудница! Как нет? Пьешь и не помнишь!

Батюшка пытался уличить меня и в других грехах, а когда слышал «не было», раздражался. На мой несерьезный вопрос, можно ли вымолить место в списке Forbes, он повеселел и отрезал: «К богатству мозги надо», «Все твои достижения – милость Бога за заслуги твоего рода», «Сама ты никто».

Когда пришло время уезжать из Чихачево, я ничему не удивлялась. Ни котам, которые толще послушников, ни монашкам, не дающим прохода с просьбой о пожертвовании. Люди идут к Иоанникию, потому что не Бога ищут, а ждут чуда. РПЦ культ старца игнорирует.

– Мне один человек из церковных кругов сказал: «Знаете, какие в этой обители деньги крутятся? Кто ее закроет?» – сказала мне Инга.

Кузнецова Ольга
«Собеседник» №40