[24.10.2019] Как Церковь относилась и относится к смертной казни

В обществе в последнее время обострились споры о смертной казни, о том, не следует ли в связи с последними трагическими событиями – убийством 9-летней девочки в Саратове – отменить введенный на нее мораторий.

О том, как Церковь исторически относилась и относится к смертной казни, мы беседуем с доктором церковной истории, доктором богословия, профессором Московской духовной академии, профессором Сретенской духовной семинарии протоиереем Владиславом Цыпиным.

– Отец Владислав, на ваш взгляд, какова исторически была позиция Русской Православной Церкви по отношению к смертной казни: она принимала это наказание и никогда с ним не спорила, боролась за его отмену или относилась к нему нейтрально и никак свое отношение не высказывала?

– Если выбирать из предложенных вариантов ответа, то я бы сказал так: Церковь, конечно, принимала смертную казнь как данность, правомерность ее существования она никогда не оспаривала. В то же время и в истории древней Церкви, и в истории Византии, и в истории нашей Церкви священноначалие в конкретных своих действиях часто просило о помиловании приговоренных к смертной казни. Поэтому, не отрицая необходимости применения смертной казни, в разные периоды своей истории Церковь все-таки стояла за предельное милосердие к тяжким преступникам.

А бывало, что к смерти приговаривались очевидно невиновные лица, и тогда Церковь в лице своих предстоятелей просила носителей высшей власти, монархов о пересмотре дел. Самый характерный пример такого заступничества за невинно осужденных и печалования за них – это, пожалуй, митрополит Филипп Московский.

Более того, вопрос об этом наказании рассматривается в Основах социальной концепции РПЦ. В этом документе ему уделено достаточно места. И суть церковного подхода заключается в следующем: хотя Церковь не имеет библейских оснований для того, чтобы настаивать на отмене смертной казни, но в то же время считает: если общество созрело для того, чтобы смертная казнь не применялась, то это стоит поддержать.

– Я правильно понимаю: Церковь никогда не выступала против отмены смертной казни вообще, как таковой?

– Да, такого никогда не было.

– А почему?

– Не будем говорить о нашем времени, когда из уголовных кодексов многих стран смертная казнь исключена, но в прежние времена правомерность применения смертной казни была очевидна: это защита общества от тяжких криминальных проявлений.

С точки зрения догматической также очевидно: для христианского взгляда смерть не является концом жизни человека. Жизнь продолжается и за гробом, и окончательная справедливость будет обнаружена лишь на Суде Божием.

Поэтому, даже если имела место судебная ошибка, что, конечно, очень печально и трагично, но всё-таки это не окончательная трагедия. Человеку, незаслуженно и невиновно претерпевшему смертную казнь, за это как-то воздается за гробом. К покаянию в своих грехах может прийти и приговоренный к смерти преступник, когда между вынесением приговора и его применением есть некий временный промежуток, хотя бы и короткий.

Также требование запрета смертной казни при всех обстоятельствах, например в условиях военных действий, означало бы разрушительный подход для существования армии, а значит, и государства. В этом был бы элемент анархизма, который Церковь не принимает как государственное учение.

– Нет ли, может быть, какой-то чрезмерной гуманности и сентиментальности в требовании безусловной отмены смертной казни?

– Наверно, есть. Наверно, это тот самый гуманизм, который не совпадает с христианским представлением о человеке и обществе.

– А в чем именно это несовпадение заключается?

– В том, что земная человеческая жизнь рассматривается как абсолютная ценность, превышающая всё остальное, даже благополучие общества. Игнорируется то обстоятельство, что человек живет вечно. Поэтому и смертная казнь видится как нечто гораздо более трагичное, чем когда мы имеем в виду перспективу вечной жизни.

– Вы сказали, что Церковь не находила в Библии основания для отмены смертной казни. Кто-нибудь возразит: а как же, например, заповедь «не убий»?

– В Ветхом Завете мы видим, как множество упоминающихся и описанных там смертных казней находят оправдание. И это не только казни в качестве уголовной меры, но и, например, избиения целых языческих народов, сопротивлявшихся народу избранному.

Из полного контекста также видно, что заповедь «не убий» имеет в виду взаимоотношения между людьми. То есть здесь сказано о случаях, когда частный человек убивает частного человека.

Но это не посягательство на существование государства и государственной власти. Посмотрим, что пишет апостол Павел в Послании к Римлянам: начальник не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое (Рим. 13: 4).

И правда, начальствующий носит ведь меч не в качестве украшения. Из этого также вытекает признание правомерности существования в мире, который во зле лежит, начальников, применяющих смертную казнь и командующих войсками, когда приходится воевать.

То есть апостол Павел, который ни в чем не противоречил учению Христа и Нагорной проповеди, не находил в заповеди «не убий» запрета на существование войска, судебной системы, карательных мер вплоть до применения меча для казни преступников.

– Вы также сказали чуть выше, что общество должно созреть для отмены смертной казни. А что это значит? Когда общество дозревает до этой отмены, на ваш взгляд?

– Это, наверно, когда тяжкие преступления в обществе становятся большой редкостью. Тогда, вероятно, можно ограничиться применением более мягких санкций. Чтобы вообще их не применять, нужно такое состояние общества, которое здесь, на земле, невозможно. Поэтому проекты упразднения государства, а значит, и судов, армии и прочего, носят совершенно утопический характер. Нельзя представить существование общества без государства, что значит наличие и применение вполне физических сил и средств в качестве защиты как от внешних угроз, так и от криминала у себя внутри.

– Интересно, лично вы поддерживаете существующий сегодня в России мораторий на смертную казнь в наших нынешних социально-культурных условиях и нашей криминогенной ситуации?

– Я бы так сказал: как священнослужитель, я не имею права выступать за отмену моратория. Но если большинство населения нашей страны выскажется за его отмену, я не буду против.

– А почему вы, как священнослужитель, не имеете права требовать отмены моратория?

– Мы, священнослужители, с одной стороны, благословляем воинов на исполнение их воинского долга, в том числе и на участие в смертоубийстве. Но, с другой стороны, мы же сами не можем браться за оружие и участвовать в войнах. Соответственно, и высказаться священнослужителю за то, чтобы смертную казнь вернули, мне представляется неуместным.

С протоиереем Владиславом Цыпиным
беседовал Юрий Пущаев
Православие.ру