[23.02.2017] Правда о русском мате. Слово против скверны

Если Бога нет, то все позволено, а значит, можно говорить эти ужасные слова, которые пришли к нам из язычества. Человек привыкает к ним потому, что в них энергия зла. Эта зависимость подобна наркотической. Без мата сквернослов уже не может ни мыслить, ни действовать. Сила мата придает ему кураж и… подчиняет князю тьмы. Мат с духовной точки зрения ― это антимолитва.

Сейчас многие общественные и культурные деятели пытаются представить брань как нечто естественное и традиционное для России. Нынешняя резко оскорбительная лексика уходит корнями в языческое прошлое. В этом сходятся многие ученые-лингвисты.

Русский матерный язык есть наследие языческий верований, как славянских, так и индоевропейских. Во времена магических цивилизаций древности главной задачей выживания в тех условиях являлось привлечение на свою сторону энергий темных сил — падших ангелов или бесов, которых было принято уважительно называть «богами». Этим мрачным тварям строились величественные храмы и давались учтивые имена: Аполлон, Артемида, Перун, Велес, Осирис, Анубис, Ваал… В общем, легион имя мне, потому что нас много (Мк. 5, 9).

Каждый стремился ублажить этих «богов» жертвоприношениями и заручиться их помощью в различных непростых жизненных ситуациях. Наиболее мощной энергией всегда обладал базовый инстинкт человека — инстинкт продолжения рода, и были соответствующие духи-помощники, контролировавшие эту сферу человеческой жизни. Так называемые «фаллические культы», распространенные по всему древнему языческому миру, основывались на всемерном привлечении помощи «богов» через сексуальные оргии (вакханалии), храмовую проституцию, попрание стыда и целомудрия, плотскую вседозволенность и воспевание греха блуда. Этот механизм срабатывал безотказно, поскольку эти «боги-помощники» подпитываются греховной энергией человека и, паразитируя на человеческих страстях, превращаются в мощный генератор мирового зла. Словосочетания, которые сохранились как «матерщина», использовались в этих обрядах и ритуалах как магические заклинания, проверенное средство привлечения «нечистых духов». К этим силам обращались с осторожностью и нечасто. Употреблять эти слова можно было лишь мужчинам и не чаще нескольких дней в году, после чего они были под строжайшим запретом. Одним из важнейших предназначений этих слов в магических обрядах славянских народов было наведение порчи на врага, проклятие его рода. Нынешние любители крепких выражений выглядят наивными детьми, плохо представляющими, чем легкомысленно балуются и какие последствия навлекают на себя и окружающих. Как известно, принятие христианства на Руси положило конец «воспеванию» этой черной энергетики, служению силам тьмы. Важнейшей духовной задачей стало преодоление в людях прежних языческих законов нравственности, формирование христианской морали и введение табу на сакральную сексуальную лексику. В средневековой русской религиозной литературе эти «срамные» словосочетания справедливо называются «еллинскими», поскольку в христианстве под словом «еллины» подразумевались все народы, жившие в языческой духовной традиции и поклонявшиеся идолам. Обряды этого поклонения во многом включали сексуальную лексику. На христианской Руси это «кобелиное» непотребство именовали «собачьей лаей», или «лаей матерной». Несмотря на открытое и искреннее принятие русским народом Благовестия Христова, старые верования в полной мере не были изжиты никогда. Произошло некое слияние, приспособление старого, дохристианского, восприятия сакрального мира с новым христианским учением. В царских указах 1648 года указывается на недопустимость ритуального сквернословия в ходе свадеб, а именно «песен бесовских и срамных слов матерных и всякой неподобной лай». В постановлениях Стоглавого собора и указах Ивана Грозного середины XVI века также воспрещается вспоминать языческие обычаи и сходиться «в святочные и купальские дни» на «бесчинный говор и на бесовские песни». Но колдуны, ведуны, знахари продолжали поддерживать в народе старую языческую духовность, и бытовая крестьянская магия полностью не была искоренена. Поэтому сакральные слова темных магических обрядов древности продолжали жить в памяти народа и временами прорывались в народном говоре. Сейчас отдельные защитники мата ссылаются на берестяные грамоты древнего Новгорода. Но из тысячи с лишним грамот, найденных археологами, нечистые слова найдены только в четырех. Словосочетания, которые сохранились как матерщина, использовались в языческих обрядах как магические заклинания, средство привлечения нечистых духов. Одним из важнейших предназначений этих слов было наведение порчи на врага, проклятие его рода. Недаром все эти слова были так или иначе связаны с детородными органами и процессом воспроизводства. Распространенная одно время версия об иностранном происхождении ругани на Руси ошибочна. К монголо-татарскому игу русский мат отношения не имеет. «Слова были действительно священными, но не для чужих народов, а именно в языческой культуре. Все матерные слова по происхождению исконно славянские. Там практически нет никаких заимствований. И подобные выражения, образованные от общих корней, существуют и у тех славянских народов, у которых никакого татаро-монгольского ига не было ― у сербов, поляков», ― пишет лингвист Владимир Плунгян. С приходом на Русь христианства с языческими обрядами стали бороться, особенно с теми, что были связаны с сексуальной сферой. Ритуальные оскорбления и «борьба» с бесами посредством мата ушли в прошлое. Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст. Отец Павел Гумеров объясняет, почему мат так называется. Грехом его делает не столько его низкая телесная природа, сколько оскорбление материнства. В первую очередь, Пресвятой Богородицы, но не только Ее, но и всех женщин-матерей. «С православной точки зрения сквернословие ― грех. Он осужден на Карфагенском соборе (прав. 71): “Непотребными словами оскорбляют честь матерей семейств и целомудрие других”. Употребляющий скверную брань, прежде всего, позорит честь матерей, нагло ругается над богоустановленными законами рождения, забывая, что и сам рожден и воспитан матерью. В русском народе издавна матершинников именовали богохульниками. В IV веке святитель Иоанн Златоуст говорил: «Егда кто матерными словами ругается, тогда у Престола Господня Мати Божия данный Ею молитвенный покров от человека отнимает и Сама отступает, и который человек матерно избранится, себя в той день проклятию подвергает, понеже мать свою ругает и горько ее оскорбляет. С тем человеком не подобает нам ясти и пити, аще не отстанет от онаго матерного слова».

Владимир Плунгян считает, что засилье мата в книгах, на экране и в повседневной жизни ― общая проблема духовного состояния нашего общества. «Следует что-то изменить в нашей жизни, чтобы у людей не было потребности в таком способе самовыражения? Брань ― только симптом болезни, лечить надо саму болезнь агрессии, грубости, нетерпимости, когда всё многообразие жизни сводится к нескольким примитивным эмоциям. Тут нет новых рецептов: образованием, духовным просвещением, улучшением условий жизни, возвращением в наше общество личного достоинства и личной свободы. Это путь гораздо более сложный, чем запреты. Но и эффективность его несопоставимо выше». Некоторые деятели полагают, что фильмы с использованием матерных выражений необходимо пускать в прокат. Сейчас это запрещено. Но поскольку само понятие «нецензурной брани» в законе не уточняется, это позволяет создателям фильмов допускать некоторые «вольности». Это кажется авторам смешным. Так было не всегда. Не так давно русские люди осознавали, насколько мерзко сквернословие, а когда не осознавали, им в этом помогала власть. При царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче за сквернословие полагалось телесное наказание: «На рынках и по улицам ходили переодетые чиновники со стрельцами, хватали ругателей и тут же, на месте преступления, при народе, для всеобщего назидания наказывали розгами».

С точки зрения психологов нецензурщиной люди чаще всего маскируют свою жизненную неуверенность, заглушают чувство страха перед окружающими. Это характерно для войны, революционных беспорядков, социального беззакония, когда происходит разрушение прежнего привычного и стабильного мироустройства. Мат, как мы знаем, имеет активную атакующую направленность на все окружающее. Но став обыденным фоном и постоянно сопровождая речь человека, мат обличает его носителя, свидетельствует о его духовной, эмоциональной и психической слабости, о боязни окружающего мира, о постоянном ожидании неприятностей извне. В то же время мат, сознательно допускаемый начальником в отношении подчиненного, явно служит средством грубого подавления личности, что приводит к болезни и разрушению коллектива, к параличу в его работе. Упование командира на «матерный разнос» говорит лишь об отсутствии профессионализма, о неспособности начальника четко и доходчиво поставить задачу. Под таким «ревностным служением» скрывается чаще всего несостоятельность в сфере интимных отношений. Нечто подобное проявляется и в демонстративной матерной речи у людей «воспитанных, культурных и образованных», что, по мнению психологов, является следствием снижения их сексуальной потенции. Они, не осознавая того, во-первых, пытаются восстановить потенцию, стимулируя себя «сексуальными парадигмами» в матерном выражении, а во-вторых, подбадривают себя, защищаясь от внутренних опасений перед наступившими неудачами на «половом фронте». Хрестоматийный пример — упоение матерщиной стареющих Л. Толстого и И. Бунина.

«Сколько остроумия, злости и душевной нечистоты потрачено, чтобы придумать эти гадкие слова и фразы, имеющие целью оскорбить и осквернить человека во всем, что ему свято, дорого и любо» (Антон Павлович Чехов). Мат — страшная бесовская сила. Ее нарастание в обществе неизбежно приведет к деградации русского языка, к его угасанию как великого мирового языка. Это война с целью лишить нас этого величайшего богатства, доставшегося русскому народу от предков. Подчас мы даже и не замечаем, каким сокровищем обладаем. Удивителен неподдельный интерес и любовь к нашему языку и русской литературе литературоведов других стран. Итальянские ученые-слависты утверждают, что помимо того духовного богатства и глубины, что являет миру наша литература, необычайной притягательностью обладает само звучание нашего языка. «Вы даже не представляете, как красиво звучит русская речь, ваш язык очень благозвучен для восприятия на слух, очень приятно изучать и произносить ваши слова» (Стефания Сини). Русские, которые приняли для себя мат как языковую норму, не задумываются над тем, какую страшную работу по разрушению нашего национального достояния они проводят, занимаясь целенаправленной дебилизацией русской речи, великого русского языка. При этом эти люди подчас искренне любят Россию и не задумываясь станут на защиту ее интересов. А вот в вопросе матерщины они будто бы и не понимают, насколько серьезна задача сбережения чистоты нашего языка. Но далеко не все члены нашего общества столь легкомысленны. Например, уголовный мир, «блатная» среда матерщину в своих рядах жестко пресекает. Там существует табу на мат. Причина такого странного «благочестия» весьма поучительна. Матерщина представляет собой угрозу для любого языка, следовательно, и для «фени», воровского жаргона. Поскольку в этом тайном языке заложена вся система ценностей жизни «по понятиям», внутренняя иерархия преступного мира, воровская романтика и традиции, то профессиональный преступный мир строго охраняет «чистоту» своего языка. Мат же, как известно, приводит к деградации языка, парализует его жизненную силу, подменяя живую речь первобытным примитивизмом «собачьей лаи». О страшных пределах деградации речи, до которых может докатиться человек, полностью отдавшийся во власть матерных слов, писал еще Достоевский в «Дневнике писателя». «Совершенствовать свой язык — громадное удовольствие, не меньшее, чем хорошо одеваться, только менее дорогое…» (Лихачев).

Данте говорил, что задача искусства — проводить человека из ада в рай…Искусство — это всегда искус, искушение… Но настоящее искусство никогда не сводится к этому, в нем всегда есть что-то большее, за что и ценится произведение. Для православного человека сквернословие ― это всегда нечто большее, чем просто слова. Автор книг по семейной психологии, главный редактор православного журнала «Наследник» протоиерей Максим Первозванский напоминает: «Сквернословие понимается как антимолитва: чертыхания, ругательства — все это есть не что иное, как призывание зла, настоящего зла с рогами и хвостом. Молитва животворит душу, в то время как сквернословие убивает ее». Тем, кто хотел бы избавиться от дурной привычки к бранным словам, отец Максим советует «включить внутренний счетчик: выругался — придумай себе наказание. Например, земной поклон за каждое матерное слово». Первое из ожидающих душу после смерти испытаний ― это мытарство за злые и бранные слова. Православие считает сквернословие смертным грехом, своеобразной словесной жертвой сатане. Русский писатель Олег Волков (1900‒1996), десятилетия провел в сталинских лагерях. Своему другу Андрею Битову Олег Васильевич однажды сказал: «Знаете, почему я все это выдержал? Я ни разу не выматерился за всю свою жизнь».

Фольклорист Даниил Крапчунов подтверждает, что в русской дореволюционной деревне с матерщиной боролись: «Действительно мат был ритуализирован, за его употребление не к месту и не ко времени сильно наказывали в деревне. С разрушением общины в советское время все поменялось». «Не секрет, что мат в России в прошедшем XX веке обрел статус чуть ли не национального достояния, пытаясь утвердиться как неотъемлемый признак самоидентичности русского народа. Происходила героизация мата. Его представляли непременным фоном успешного выполнения особо ответственных задач, единственно возможным средством мобилизации воинских подразделений и трудовых коллективов и важнейшей духовной составляющей побед нашего народа в мирное и военное время. С горечью приходится признать, что это большая морально-нравственная проблема, серьезная духовная беда, случившаяся с нашим народом в XX веке». Для русского православного человека необходимо жесткое противостояние сквернословию.

«От гнилого сердца и слова гнилые» (русская поговорка). Как отмечают социологи, всплеск неудержимого распространения мата в обществе происходит в особые, трагические, переломные и революционные периоды истории. Так было в революционные годы начала XX века, это же повторилось и в «лихие 90-е». До 1917 года русским людям не было свойственно материться, отмечает епископ Митрофан, изучивший множество архивных документов. «Мой прадед 12 лет отслужил со знаменитым адмиралом Макаровым, был в его специальной команде, в которой разрабатывались новейшие типы вооружения. Прошел две кругосветки, начинал с простого матроса. Так для него самое страшное ругательство было слово "чумичка". То есть поварёшка!» Глубоко размышляя об истоках проблемы, владыка также подходит к вопросу о роли советских лагерей в моральном развенчании человека. В своей книге «Правда о русском мате» отец Митрофан приходит к выводу, что советская власть специально внедряла мат в жизнь народа. «Во-первых, для того, чтобы разрушить его духовность. А во-вторых, матерщина служила инструментом принуждения людей к изнуряющей работе во время коллективизации и индустриализации. Это была позиция! Глубокая духовная позиция советской власти. Об этом писал еще академик Лихачев: свой ― это тот, кто матерится! Как в лагерях отличали ― кто не матерится, тот не наш. Их и расстреливали в первую очередь, потому что такой человек не поддерживает этот режим. То есть он затаившийся враг. Вот где проходил рубеж между жизнью и смертью. Материшься, тебе должность дадут. А некоторые стояли до конца и были расстреляны». Лихачев знал, о чем писал, так как сполна хлебнул лагерей. Кроме того, в такие переломные исторические моменты (типа «перестройки») в обществе возникает масштабная потеря прежних ориентиров и острая нехватка подлинных ценностей, незыблемых принципов, то есть наступает массовая дебилизация. При этом наиболее психологически не защищенные социальные слои, такие как молодежь, люди с низким уровнем образования и культуры, при отсутствии надежных вероучительных ориентиров стремятся компенсировать возникшую пустоту, эротизируя свою словесную (вербальную) активность, используя это как некую защиту, как неосознанный протест против социального давления. Речь начинает изобиловать сексуально-скабрезными выражениями как некими словесными протезами. Таким образом нецензурщина восполняет скудость языка, а «междометный» мат для людей с недоразвитой речью становится единственным средством хоть как-то заполнить постоянные запинания при подыскивании нужных слов. Но подчас бывает и наоборот. Изначально способный, талантливый человек, пристрастившись к мату, неизбежно теряет былые навыки полноценной речи. Матерные словосочетания и их примитивные конструкции убивают прежде богатый запас его слов, парализуют способность вызывать их из своей памяти и применять в нужном месте. В результате вся его речь скатывается к отчаянному «тасованию» одних и тех же бранных слов и междометий — к «собачьей лае». «Тяжелое грязное слова мата почти победило российский народ. Грех языка, похотливых, скабрезных слов обрел в России статус нормы. И уверенно и нагло претендует на некий героический символ российской духовной традиции», ― сокрушается епископ Митрофан. В дореволюционной России, когда открытый сквернослов был еще в диковинку, поскольку в абсолютном большинстве народ был верующим и боялся совершать такой тяжкий грех, было замечено, что матерщинники часто умирают скоропостижно. Для православного мира того времени это воспринималось как закономерная и заслуженная кара Божья. Нормальный человек, который беспокоился о своей загробной участи, стремился перед смертью непременно поисповедоваться, пособороваться, причаститься Святых Христовых Таин и с чистой душой отойти ко Господу с миром. Можно представить, как и с какой черной душой и с замершей на устах матерной бранью уходят в мир иной сквернословы. Какое ужасное легкомыслие в таком виде предстать пред Господом… Господь предупреждает в Евангелии: За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься (Мф. 12, 36‒37). И говорится здесь всего лишь о «праздном слове», то есть о легкомысленной, пустой болтовне. Что же ждет тогда человека на Суде Божьем за богохульное матерное слово… Воздействие матерных слов на окружающих аналогично пассивному курению, когда от табачного дыма страдает не только курящий, но и люди, находящиеся рядом с ним. Получается, что все становятся «без вины виноватыми», вынужденными терпеть хамство и словесную грязь. Речь идет о здоровье всей нации, о духовном здравоохранении, и здесь необходимы активные и превентивные меры, поскольку проблема сквернословия имеет государственный масштаб. Матерящийся без всякого на то права насильно и внаглую вкладывает нам в уши вонючую грязь, словесное дерьмо. Недаром, согласно учению Православной Церкви, первое испытание, барьер «небесной таможни», именуемый мытарством, ожидающий душу человеческую за земным порогом, ― это ответ за сквернословие, за словесную распущенность, за кощунство, безчинство, поругание чего-то святого для другого человека. От слов своих оправдаешься, от слов своих осудишься, сказано об этом в Писании.  Поэт у нас, как известно, гораздо больше, чем поэт. Слово на Руси больше чем просто слово.

«Известно, что врачи узнают, здоров человек или болен, осматривая язык. Можно сказать, что и наши слова служат верным признаком здоровья или болезни нашей души» (святитель Тихон Задонский). В наше время, когда представители «сильного пола» с такой лихостью употребляют эти сакральные и запрещенные слова, они вряд ли задумываются, сколь большому вреду подвергаются. Запросто можно утратить эту упомянутую силу своего пола и лишиться потенции, поскольку «незнание закона не освобождает от ответственности». Не так давно было установлено, что пребывание в атмосфере мата помимо возникающего «гормонального дисбаланса» в организме вызывает еще и «мутацию молекул ДНК». Мнение церковного иерарха подтверждают научные исследования. Проводили эксперимент. Одну часть зерен пшеницы полили обычной водой (или святой), а другую ― той, над которой специально ругались матом. Зерна первой группы успешно взошли, а обруганные не смогли. При замерзании структура оскверненной воды меняется, она становится похожей на мутный сгусток какой-то субстанции. «Учитывая, что наше тело на 90% состоит из воды, можно понять, что происходит с нашим организмом при столкновении с этими словами. Мы становимся больными, что видно хотя бы по призывникам. Это страшная беда, мы деградируем, наши гены мутируют под воздействием этой страшной силы, ― продолжает епископ Митрофан. ― Особенно опасно сквернословить в подростковом возрасте, когда формируются важнейшие функции организма и в целом личность человека». Матерящийся мужчина быстрее становится импотентом, а у женщины меняется гормональный фон и она превращается в мужика. Кроме того, матерщинник со стажем быстрее стареет и выглядит намного хуже своих сверстников.

«С печалью следует признать, что наиболее стойкие традиции повседневной матерщины сложились в армии и на флоте. Сейчас, когда идет речь о введении института войсковых священников, о необходимости духовной перемены в армейских коллективах, возвращении чистоты в души воинов, самым явным препятствием этому процессу станет привычка материться, ― уверен бывший флотский командир, а ныне священник. ― Просто диву даешься, с каким упоением моряки российского флота изливают друг на друга эту словесную грязь. Этот ублюдочный язык страшно не вяжется с мужественной красотой морской службы, старинными морскими традициями, благородной строгостью морской формы». Современная армия и флот стоят перед огромной проблемой ― духовной пустотой бытия. Составляющая веры Христовой, которой так была сильна русская армия в прошлом, сегодня практически полностью отсутствует. Ребята лишены самого главного оружия воина ― стрежня веры… Почему все-таки эта гнусная традиция мата, принесенная революционными матросами, опьяневшими от офицерской крови и вседозволенности 1917 года, оказались для нас дороже традиций российского офицерства, традиций святого адмирала Федора Ушакова, генералиссимуса Суворова, адмиралов Нахимова, Синявина, Макарова?

С кем же конкретно, с какими невидимыми темными силами общается человек, используя «матерные мантры»? Священное Писание говорит об этой давней трагедии мирового масштаба, изменившей ход вселенской истории. В стародавние времена случилось так, что самое великое творение Божье, печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты (Иез. 28,12) — всесильный архангел Денница, впав в тяжкий грех гордыни и зависти, восстал на своего Творца. В этот богоборческий бунт падший архангел сумел втянуть и увлечь за собой треть всех некогда подчиненных ему духовных сил вселенной, изначально именуемых ангелами. Теперь, будучи проклятыми Богом, они утратили свой прекрасный облик и прежнее имя, стали безобразными тварями — бесами. Оставшиеся верными Господу духовные силы во главе с Архангелом Михаилом, получившим чин Архистратига Божьего, вступили в сражение с изменниками. Случилась великая битва, и Дьявол со своими клевретами был низвергнут на землю. Отныне местом их обитания стала наша материальная среда. Как известно, с человеком в то время также произошла беда. Будучи в Эдеме, люди, прельстившиеся ласковыми обещаниями «великого лжеца», по сути, вошли в сговор с дьяволом. Наши праотцы поверили этому «лукавому змию» и пошли по пути союза с падшими ангелами для достижения силы тайных знаний. С тех пор человечество вступило на путь формирования магической духовности, языческих культов — и были созданы великие оккультные цивилизации древности. Бесы полностью утратили потребность в красоте, любви, доброте, но при этом остро нуждаются в нечистоте, зловонии, безобразии. Потому самой вожделенной и питательной средой для них является духовная атмосфера мата, зловоние гнилостного слова, бездумно изливаемые легкомысленным человеком. Черная энергетика зла, которая возникает от такого симбиоза мира духов и мира людей, неизбежно подрывает духовное и физическое здоровье человека, наваливается на него тяжелыми психическими состояниями, тоской, хронической усталостью. В жизни человека плодятся изнурительные проблемы и довлеет угроза серьезных происшествий. Для сил тьмы вопрос всегда состоит только в том, в какой мере удастся заглушить человеческую совесть, какие средства действуют наиболее радикально. Так вот, мат — весьма надежная анестезия от этого беспокоящего человека голоса совести, от нравственной чистоты и порядочности. Мат оглушает человека, парализует способность контролировать чувства, желания, действия и примитивизирует их.

«Гнилыми», грязными словами матерящийся оскорбляет, унижает, «опускает» своего собеседника. На сакральном же уровне происходит подавление собеседника через натравливание на объект матерного поношения бесов. Вследствие такой привычки человек переходит на сторону сил тьмы. Ангел хранитель непременно отходит от человека и не вмешивается в происходящее, поскольку уважает свободу своего подопечного, добровольно выбравшего себе иных помощников. Святое Писание учит: никто не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадетъ. Не можете служить Богу и мамоне (Лк. 16, 13). Таким образом, все то великое множество святых угодников Божьих, кои по роду своего служения были верными заступниками и хранителями всех верующих, больше их не охраняет. Это была величайшая победа князя тьмы. Человек добровольно отдал свою жизнь во власть дьяволу, забыв Божье предупреждение: Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу. Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно давало благодать слушающим. И не оскорбляйте Святаго Духа Божия, Которым вы запечатлены в день искупления (Еф. 4, 29). Не искоренив матерщину, ситуацию не изменить. Время, в течение которого Господь жестоко наказывал Россию, дав неограниченную власть над ней силам зла в лице безбожного режима, наконец истекло. Мат теперь не будет прощен Господом, как это было в советские времена. Теперь от самих людей зависит, когда они расстанутся с этой «отрыжкой» мрачных времен. Господь ясно говорит: Не может из тех же уст исходить благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть. Течет ли из одного источника сладкая и горькая вода? (Иак. 3, 5).