[04.05.2015] Если б знал я дату своей будущей смерти
То ли думается мне, то ли мечтается… То ли грех это, то ли нет… Бог знает. Вот думаю: если бы знал я дату своей будущей смерти… Если бы, то есть, Бог мне эту дату открыл, то что? Ух, из этого родилось бы нечто занятное и неожиданное.
Допустим, Дух, Который дышит, где хочет, шепнет мне на ухо среди ночной тишины: «Пять лет тебе осталось». И что? Думаете, я на пять лет в затвор уйду? Не уйду. Кишка тонка. Думаете, всё имущество раздам? Ну, сначала, может, и вознамерюсь раздать, а потом подумаю: «Не буду спешить», – и всё на своих местах останется. Я поскорблю, поохаю, пожалею сам себя. А потом скажу сам себе: «Пять лет – это все-таки не пять дней. Душа моя, поживи четыре с половиной года как хочешь, а за шесть месяцев до смерти покаешься».
Шатко-валко, худо-бедно четыре с половиной года пройдут. Не скажу, что мигом пролетят, но и не очень тянуться будут. Так себе. И будут эти четыре с половиной года подобны имению, которое унес младший сын из отеческого дома, чтобы растранжирить его самым позорным образом. На исходе четырех с половиной лет что почувствует душа моя? Боюсь, почувствует она, что полгода для покаяния – это как-то… много. Вот пост Великий, и тот сорок дней с небольшим длится, и много труда в нем. А ведь он есть жертва добровольная за все грехи от усердия человеческого. Поэтому на краю оставшегося шестимесячного срока скажу я душе своей (так мне кажется): «Душе, хватит с тебя и месяца покаяния. Ну, действительно, хватит».
Как я проведу эти оставшиеся от полугода пять месяцев (в случае, если Бог мне открыл времена и сроки), не знаю ни я, ни вы. Но и вы, и я можем догадываться, как я их проведу. И вот пролетят они. Не как один день, конечно, но уж и не как один год. На краю оставшегося месячного срока что родится в душе моей? Что на дне ее зашевелится? Зашевелится страх того, что львиная доля отпущенного срока ушла безвозвратно, что оставшийся месяц сам по себе ничтожен, но… Разве не примет Милосердный Бог одной недельки покаяния? Ведь примет же по великой доброте Своей и неизреченной милости. И вот еще три недели с хвостиком летят под хвостик хоть коту, хоть псу – как вам больше нравится.
Если вы следите за логикой развития сюжета, то уже поняли, что неделя мне, скорее всего, покажется слишком длинной, и торг пойдет на дни. А когда останется последний день, начнется паника и внимание переключится на часы. Затем на минуты. И вот когда метроном начнет отсчитывать секунды, закричит душа, растоптавшая без всякой пользы отпущенное время: «Благословен Бог, скрывший от человека год и месяц, день и час смерти его! Праведен Ты, Господи. И лукав я – человек».
Благо великое скрыто не только в нашем знании, но и в нашем неведении. Благо великое скрыто не только в силе и успехах наших, но и в слабости, и в поражениях. И не надо знать ничего тайного, потому что знать и не сделать, знать и дурно распорядиться – намного хуже, чем согрешить по неведению.
Не буду спрашивать кукушку: «Сколько мне осталось?» Буду разве читать псалом Давида: «Скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой» (Пс. 38: 5). Буду читать, хотя и в случае отсутствия явного ответа постараюсь ни чуточку не расстроиться.
Протоиерей Андрей Ткачев
Православие.ру