[23.08.2014] Главное - не как часто, а насколько ты готов...

Обсуждение современной практики исповеди и Причастия и ее изменения в различных церковных изданиях, в православном сегменте Интернета то затухает, то вспыхивает с новой силой. Высказываются самые различные точки зрения, доводы, в качестве аргументов приводятся свидетельства о богослужебной жизни Древней Церкви, цитаты из святых отцов, ссылки на личный опыт и многое, многое другое. Очевидно, что проблема не исчерпывается ответом на вопрос: «Как часто надо причащаться и обязательно ли перед этим каждый раз исповедоваться?». Проблема уходит корнями не столько в глубь веков, сколько в болезни и немощи современного христианства, которым она, кажется, в первую очередь своей остротой и обязана. Не претендуя на всесторонний разбор темы, на ее исчерпывающий анализ, мы хотели бы выделить и обсудить всего лишь один ее аспект, а именно — как должно готовиться к принятию Святых Христовых Таин.

Я думаю, что практически все, чье воцерковление пришлось на годы советской власти, а также на 90-е годы (пожалуй, и на начало 2000-х), приняли как единственно верное правило то, что было предложено в неоднократно переиздававшемся «Православном молитвослове» издательства Московской Патриархии. Помещенная там памятка предписывала готовящемуся ко Святому Причащению трехдневный пост, чтение трех канонов — Спасителю, Божией Матери и Ангелу Хранителю, канона и молитв собственно ко Причащению и посещение вечернего богослужения накануне Литургии. Это считалось общеобязательным, естественным и не особо обременительным. По крайней мере, до недавних пор.

Сейчас же, когда идут дискуссии о частоте Причащения, о «ненужности» исповеди в том виде, в котором она сегодня совершается, о роли в этом Таинстве священника, как­то само собой стало меняться и представление о том, какие труды и усилия требуются от желающего принять Святые Дары. Не так давно я беседовал со знакомой мне девушкой, прихожанкой одного из московских храмов, и в разговоре она пожаловалась на возникающее у нее периодически недоумение.

— Прихожу на службу и чувствую желание причаститься. Говорю об этом священнику, он благословляет, и я причащаюсь. А в другой раз такого желания не возникает. Получается, я не всегда хочу быть со Христом?

Тут уже моя очередь пришла испытывать недоумение.

— То есть как… Вы решаете причаститься уже на службе, почувствовав такое желание, а как же подготовка: правило, пост?

Выяснилось, что на данном приходе для тех, «кто часто причащается» и при этом соблюдает пост в среду и пятницу, поститься непосредственно перед Причащением считается необязательным. Что же до правила, то речи о трех канонах тут тоже уже не идет, для подготовки к принятию Святых Таин достаточно лишь прочесть канон ко Причащению, а молитвы прочитываются утром в храме, пока идет исповедь. Соответственно, не исключен и такой вариант, что человек канон не прочел (не успел, не смог, не собирался причащаться), но, придя на службу, понял, что хочет приобщиться. Тогда он подходит к священнику, говорит о своем желании и, скорее всего, идет после этого причащаться.

Пример этот отнюдь не уникален, это лишь отражение практики новой, но уже вполне сложившейся. Практики, основной целью которой является максимальное облегчение «доступа к Чаше» для обремененных многоразличными заботами и попечениями прихожан. И для необремененных — тоже. Идея ясна: центр, средоточие христианской жизни — богообщение, единение человека с Богом. Причащение — момент самого полного нашего единения со Христом. Поэтому причащаться следует как можно чаще и все, что так или иначе может частому Причащению препятствовать, надо постараться устранить. В частности: сократить молитвенную составляющую подготовки и отменить «лишние» постные дни.

Намерение вроде бы доброе… Однако к каким плодам предсказуемо приводит его реализация и каковы ее перспективы — об этом стоит задуматься всерьез.

Те, кто ратует сегодня за частое Причащение и за отказ от «чрезмерных усложнений», обычно ссылаются на пример Древней Церкви, на первые столетия христианской истории: вся община причащалась на каждой Литургии, никакого «правила ко Святому Причащению» в то время не было, а потому к этой простоте и святости церковной жизни надо возвращаться нам, сегодняшним, каким бы «революционным» это кому-то ни виделось.

Налицо очевидный разрыв в, казалось бы, стройной и безупречной логической цепи: почему возвращение носит столь фрагментарный, столь избирательный характер? Почему мы хотим причащаться так же часто, как причащались христиане первых веков, отказываемся от евхаристического поста и сокращаем молитвенное приготовление к принятию Святых Даров, но не хотим наряду с этим возродить неразрывно связанные с частым Причащением иные элементы церковной жизни древних христиан? Мы ссылаемся на евхаристический опыт апостольской Церкви, говорим о необходимости соответствия ему современной практики, но где, например, соответствие другому, не менее важному принципу: Все же верующие были вместе и имели всё общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого (Деян. 2, 44–45)? И еще: У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду (Деян. 4, 32–35). К этому следует прибавить непрестанное пребывание в молитвах, жизнь, наполненную ожиданием скорого наступления Царствия Божия, и готовность перетерпеть ради верности Христу не только гонения, но и самую смерть. Где все это сейчас, видим ли мы это в своей нынешней христианской, церковной жизни, воспринимаем ли это как безусловную норму наравне с нормой частого Причащения? Налицо явный, причем весьма уродливый перекос. Странно получается, но и «логично» вместе с тем: мы готовы с радостью вернуть то, что предполагает наше право брать, принимать, но не стремимся к возвращению того, что сопряжено с обязанностью отдавать, жертвовать. Почему? Думаю, что за ответом далеко ходить не надо: мы чада общества потребления и способны относиться потребительски ко всему, не только к людям, но и к вере, и к Церкви, и к Самому Богу, и к Таинству Святой Евхаристии, это естественно для нашего неестественного состояния.

Я не хотел бы, чтобы кто-то понял меня превратно: я ни в коем случае не считаю, что причащаться должно редко, несколько раз в год, а то и вовсе — единожды в году. Напротив, я убежден в том, что причащаться следует по возможности часто. Насколько часто — об этом следует советоваться с духовником и с собственной совестью. Но также я убежден и в другом: к Причастию человек должен подходить максимально серьезно, с трепетом и благоговением, как к событию исключительной важности. А это без соответствующего приготовления невозможно. И более того, рискну сказать: чем чаще человек причащается, тем более строгую к себе жизнь ему необходимо вести. И наоборот: чем более строг к себе в христианском плане человек, тем больше его внутренняя потребность в принятии Тела и Крови Господних.

Многие авторы, обосновывая правильность «смягчения» приготовительной практики, ссылаются на то, что «священники не постятся, кроме положенных постов, а также среды и пятницы, и тем не менее регулярно, точнее часто, очень часто причащаются». Что ж, отчасти это действительно так. Однако священник, готовящийся служить Литургию, точно так же должен прочитать положенные каноны и Последование ко Святому Причащению, а более ревностные склонны добавлять и что-то сверх того, например молитву святителя Амвросия Медиоланского или что-то иное. Не говоря уже о том, что жизнь пастыря в гораздо большей степени, нежели жизнь мирянина, сопряжена с деланием, носящим духовный характер: это и частое совершение богослужений, и служение треб, и выполнение обязанностей, связанных с долгом пастырского душепопечения. При этом надо сказать, что, невзирая на отсутствие «регламентированного» поста перед служением Евхаристии, некоторые священники сами возлагают на себя дополнительный пост: кто-то постится день перед Литургией, кто-то отказывается накануне ее от ужина, кто-то отказывается от скоромной пищи по монастырскому обычаю, кроме среды и пятка, в понедельник.

Когда желающий стать пастырем семинарист только начинает свое обучение в духовных школах, едва ли не первое, что сообщают ему наставники, это тот факт, что самым распространенным и тяжким священническим недугом является… Нет, не сребролюбие. Не стремление к духовной власти. И даже не леность. Этим недугом является привыкание к святыне, утрата чувства благоговения, способности испытывать священный трепет. Под святыней же разумеется все, что принято именовать этим словом, но в первую очередь — святыня величайшая, Святые Дары.

Откуда эта беда, эта напасть, почему подвержен ей в первую очередь священник? Ответ на поверхности: потому что он, приступая к святыне особенно часто, начинает относиться к этому как к чему-то само собой разумеющемуся, повседневному и даже, страшно сказать, заурядному. Уходит из жизни переживание неповторимости, единственности каждого момента служения и Причащения, и последствия этого бывают трагичными: уходит и живая вера, душа остается пустой. Такое отношение к Таинству, такое состояние — куда большее зло, нежели то самое пресловутое «Причащение несколько раз в год». Разумеется, его можно избежать. Его нужно избежать! Как? В первую очередь, всерьез, усердно готовясь к Причащению каждый раз, когда Господь сподобляет нас возможности приобщения. И безусловно, с приготовлением этим единое целое должна составлять в идеале вся наша христианская жизнь. Жизнь, в которой непременно должно быть место подвигу, хоть какому-то, хоть самому малому, потому как без него христианской она уже не является.

Между тем «подвиги» наши сегодняшние по большей части таковы, что их не всегда и в микроскоп углядишь, а подчас и даже самый мощный из микроскопов окажется бессильным, поскольку не может показать отсутствующее. Едва ли не последнее, что остается, это — помимо всеми возможными и невозможными способами облегчаемых, вплоть до полного их неощущения, постов — наше молитвенное правило и то самое приготовление ко Причащению, о котором и идет разговор. Образно говоря, три канона, от коих сегодня все чаще почитается разумным отказываться, — это один из последних наших рубежей. И стоит ли его так легко сдавать?

Любому процессу присуща динамика, весь вопрос в векторе движения. Вектор, который задается сейчас, в недалекой перспективе может обусловить все, что мы видим у наших «братьев»-католиков, вплоть до полной отмены евхаристического поста, до Причащения через пару часов после сытного завтрака/обеда.

Да и что такое по времени эти три канона? Порядка 30 минут времени. Их трудно найти, выкроить из ткани дня, много других — важных, неотложных дел? Но если самое важное дело для человека — это Причащение, он эти полчаса выкроит. А если не самое, то стоит ли ему стремиться к «частому Причащению»? Не лучше ли тогда потратить время на то, чтобы разобраться в себе: что я за христианин, если самое важное для меня оттесняется на второй план чем-то другим и если на приготовление к нему мне ничтожной доли суток жалко?

По правде говоря, я не могу сказать, что трех канонов с Последованием ко Причащению для приготовления к Причастию довольно. Ничего не довольно — что ни делай, как ни готовься… Но есть и какой-то обязательный минимум, черта, ниже которой опускаться не стоит, и в этом качестве принять сложившуюся за долгий период в нашей Церкви практику, безусловно, можно и нужно. А еще лучше — постараться приложить к этому и что-то малое от себя.

У святителя Феофана в письмах неоднократно встречается мысль о том, что чем больше потрудится человек в период приготовления ко Причащению, чем больше преуспеет в это время в подвигах самоотвержения, тем лучше. И говорит он об этом не потому, что является приверженцем некой «старой школы», человеком духовно невежественным и непросвещенным, в отличие от нас, современных христиан. Он говорит, исходя из своего собственного духовного опыта, которого мы не имеем, однако можем к нему благоговейно прикоснуться и приобщиться.

А вот то крайне поучительное, что записали из наставлений своего великого (без преувеличения) старца Ефрема Катунакского его ученики. Совет был дан иеромонаху, но почерпнуть из него нечто важное для себя может каждый ревнующий о своем спасении православный христианин:

«Я уже год как не служу Литургию, потому что не вижу, но раньше приготавливался к Литургии целый день. Не ограничивайся, дитя мое, лишь молитвами к Причащению. Их читают и мирянин, и иерей, и владыка, и патриарх. Но между всеми есть различие. Миряне получают Дары готовыми, в то время как священник словно бы заколает Агнца и передает Его всему народу. В этом великая разница. Поэтому, дитя мое, если хочешь находиться в должном состоянии, не ограничивайся лишь правилом к Причащению. Ты — предстоятель. Заколаешь и приносишь Жертву. А другой — принимает готовым Святой Хлеб. Поэтому целый день упрашивай Богородицу, Которая с тобой рядом: “Пресвятая Дева, удостой меня увидеть приносимого в Жертву, дай мне почувствовать, на какое служение возвел меня Бог”, — и получишь просимое от Богородицы» (Старец Ефрем Катунакский. М.: Русский Хронограф, 2002. С. 213).

И другое наставление, тоже афонита, но уже не в священном сане, а простого монаха, преподанное уже не клирику, а инокине. Вот что отвечал на вопрос, как готовиться к Причащению, старец Паисий Святогорец:

«Человек всегда должен быть готов, но, когда собирается причащаться, хорошо сделать в духовном плане больше того, что он делает обычно, чтобы приготовиться получше (выделено мною. — Иг. Нектарий). Очень будет тебе полезно прочитать Последование к божественному Причащению еще и в келье (согласно приведенной в книге ссылке, Последование ко Причащению читается в монастыре, о котором идет речь, в храме. — Иг. Нектарий). Ты будешь лучше понимать молитвы и глубже чувствовать собственную греховность. Еще можешь петь первую песнь Великого канона и из “Феотокария” первую песнь канона понедельника и среды первого плагального гласа, с поклонами. <…> Подготовка к Причастию не в том состоит, чтобы переменить одежду и почистить зубы. Главное, чтобы человек испытал себя: ощущает ли он божественное Причащение как потребность? В ладу ли он со своей совестью? Может, есть что­то, что препятствует ему причаститься и до сих пор остается неисповеданным» (Блаженной памяти старец Паисий Святогорец. Слова. Т. VI. О молитве. М.: Святая Гора, 2013. С. 203–204).

Вот, пожалуй, в чем суть: готовясь к Причащению, делать в духовном плане «более того, что делаешь обычно». Это, наряду с внимательной в целом и усердной христианской жизнью, залог Причащения с пользой для души, потому что иначе, как говорит тот же старец, бывает и так: «Христос вселяется в нас в божественном Причащении, но тут же уходит» (Там же). Не мерой дает Бог Духа… И два Причащения не более благодатны, чем одно, все зависит не от частоты, а от способности принять и «усвоить» благодать или самим усвоиться ей, стать для Бога своими. Способность же эта иначе, нежели жизнью подвижнической, не приобретается, и место для вселения благодати в нас, опять-таки, лишь трудами соответствующими приготовляется: как звать Гостя дорогого в горницу неприбранную, не оскорбится ли Он?

Плоды заблуждений, как и плоды верного мудрования, чаще всего очевидны, они не заставляют долго себя ждать. Поделюсь личным, хотя и субъективным наблюдением: проповедующие частое Причащение без соответствующей подготовки часто бывают очень агрессивными в отстаивании своих взглядов, доходя при этом подчас до открытых оскорблений в адрес оппонентов, что странно видеть со стороны людей, «стремящихся все время быть и через Причащение реально пребывающих со Христом». Иногда же такие люди, напротив, пребывают в неком «блаженном» состоянии, так что приходится беспокоиться относительно адекватности восприятия ими реальности. А встречаются и в полном смысле этого слова прельстившиеся люди, некоторые из коих настолько утвердились в идее «единственноспасительности» постоянного Причащения, что стараются причащаться не только каждый день, но если получится, то и дважды, в разных храмах.

В церковной жизни вообще ничего нельзя менять сразу, рывком, даже кажущееся на первый взгляд «неверным»: в него надо всмотреться, понять, и тогда, возможно, второй взгляд окажется более основательным и объективным, чем первый. Вот и в данном случае: чем ругать, изобличать как «порочную» ту практику Причащения и приготовления к нему, которая сложилась в Русской Церкви и не изменялась на протяжении длительного времени, не лучше ли задуматься: а не потому ли и сложилась она, что соответствует нашей христианской жизни, ее характеру в целом? И если что-то надо в первую очередь изменить, то это именно жизнь. А остальные изменения последуют за этим совершенно закономерно, естественно, в том числе в столь важных вопросах, как вопрос о том, как часто надо причащаться и как именно к Причастию готовиться.

Игумен Нектарий (Морозов)
Православие.ру