[29.11.2013] Нужны ли Церкви прозрачность, выборность и отчётность?

«Чисто не там, где метут, а где не сорят», − этот трюизм приходит на ум всякий раз, когда я слышу о прозрачности, выборности и отчётности в Церкви. Желание вымести, очистить Церковь от злоупотреблений встречается часто. Действительно, почему бы не сделать порядок в Церкви менее авторитарным и более ответственным? Когда говорят о контроле со стороны православной общественности, воображение рисует картину благочестивого собрания, мудро решающего различные вопросы от сложных до самых простых − начиная с языка богослужения и заканчивая покупкой для приходских нужд холодильника.

В современном понимании человек зол – склонен к коррупции и насилию – однако его исправляют специальные общественные условия. Имя этим условиям: прозрачность, выборность и отчётность.

В самом деле, страх перед тем, что факты неблаговидного поведения будут обнародованы, является сдерживающим фактором. Однако случается и по-другому. 2 апреля 2013 года чешский телеканал Nova показал сюжет, в котором 59-летний Митрополит Христофор, возглавлявший Православную Церковь в Чешских землях и Словакии, монах, никогда не бывший в браке, обвинялся во множестве любовных связей и наличии детей. Нашлись потерпевшие и свидетели. Оказавшись в центре скандала, владыка не замедлил уйти в отставку. Церковное управление оказалось нарушено. Тем временем стало известно, что «абсолютно точные и достоверные, сенсационные сведения» в отношении Митрополита Христофора были не такими уж точными и достоверными. Расследование не выявило у бывшего главы Чешской Церкви порочащих связей, фигуранты процесса отказались от показаний. Роковую роль сыграли недоверие и нездоровое любопытство к чужим прегрешениям, особенно прегрешениям тех, кто «наверху». В то время, как телевидение разоблачало нравственные пороки митрополита Христофора, а обыватель сетовал и осуждающе говорил «ай-ай-ай», настоящие коррупционеры были в другом месте и заправляли информационной кампанией. Желание правды и очищения от злоупотреблений оказалось направлено мимо цели. Подлинное злоупотребление состояло в попытке захвата власти, и его оказалось несложно скрыть простейшей манипуляцией: переключением внимания на ложную, несуществующую проблему. В результате Церкви нанесли страшный урон. Выборы нового Предстоятеля превратились в конкуренцию партий – борьбу плохого с совсем худшим. Чешские православные говорят: «Были в луже, а оказались в болоте».

А в США митрополита Иону (Паффхаузена), Предстоятеля Православной Церкви в Америке, свергли безо всякого компромата. Попросту взяли и «прозрачно-демократично» отказали в доверии. Политические ветры поменялись, и общественности и части коллег по Синоду разонравилась любовь владыки к России и критика им сексуальных меньшинств. У Православной Церкви в Америке − богатейший опыт по части внедрения начал демократии, плюрализма, отчётности и прозрачности. Специальные контролёры из числа мирян действуют на уровне епархий, канцелярии митрополита и неусыпно бдят за Синодом во время его заседаний. Создано движение Orthodox Christians for Accountability, что дословно переводится как «Православные христиане за возможность посчитать», другая комиссия следит за сексуальным поведением клириков. Вероятно, из-за такого совершенства Православной Церкви в Америке вот уже много лет находится в кризисе: Предстоятели меняются один за другим, приглашённые аудиторские фирмы исследуют вдоль и поперёк отчётность, а препирательства возникают из-за незначительных сумм и нюансов принятия решений. «Утрата доверия» и «ошибки в распоряжении финансами», как «сошлись характерами», − понятия, слишком расплывчатые и вкусовые для того, чтобы основать на таковых прочные порядок и управление. Тяжела жизнь дома, который разделился сам в себе. В отношении будущего Православной Церкви в Америке говорят либо об отказе от автокефалии, либо о самороспуске с переходом общин в русскую, греческую и антиохийскую юрисдикции. И если в обычной трактовке метут там, где сорят, то в ПЦА зашли дальше и увлеклись поисками сорящих и погоней за сорящими.

Получается, вместо заботы о своей душе христианин встаёт на позицию гиперкритицизма. Парадоксальным образом он оказывается постоянно занятым рассмотрением грехов и ошибок других. Прозрачность с отчётностью оттесняют традиционные христианские добродетели.

Ровно такая же возможность есть и у нас: рассыпаться в дробь личных позиций. Когда говорят о том, чтобы оставить тот или иной вопрос на усмотрение приходского собрания, дать больше самостоятельности, права контролировать деятельность иерархии и т. д., перед глазами встают сцены из фильма Эльдара Рязанова «Гараж». Интриги, деление на партии, взаимные подозрения и обвинения, оспаривание любого решения, усмотрение коррупции всюду, тяжбы за собственность, самочинные нововведения и реформы – вот следствия церковной демократии. Череда епархиальных революций в 1917-м даёт наглядное представление, сколь далеко могут идти амбиции. Сложно сказать, насколько церковная демократия хорошо работает в общинах Австралии или Франции; некоторые факты заставляют усомниться в этом. Но церковная жизнь у нас наводнена таким множеством противоречий, что удерживается единственно принципом единоначалия и милостью Божией.

Единоначалие – наделение руководителя всей полнотой власти и возложение на него персональной ответственности – как управленческий метод имеет множество недостатков, но всё-таки это лучший из имеющихся методов. Единоначалие может служить соблазном для негодного человека-руководителя, дать простор злоупотреблениям, и в то же время разноголосица и конфликт мнений, некомпетентное вмешательство являются ещё менее желательными. Злоупотребления, как мы видели, возможны и во внешне демократичных условиях. Манипуляция общественным мнением является одним из таких характерных злоупотреблений. Современность в большей степени имитирует демократию, нежели даёт примеры подлинных выборности, прозрачности, подотчётности.

Для Церкви священноначалие является нормой и это не означает, как говорят иногда, ущемления большинства в правах и пассивного соглашательства. «Не вы меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод», − говорит Христос в Евангелии, давая таким образом понимание, противоположное демократическому. (Ин.15.16). Подобным образом и епископ реализует принцип единоначалия в отношении священства, а священник – в отношении прихожан. Нужно сказать, что, в отличие от светского общества, сила и власть не являются центром притяжения внимания христианина. Главными категориями церковной жизни были и остаются ортодоксия, молитвенная жизнь, литургия и Таинства. Осуществление же управляющих полномочий, обеспечение справедливости свободно вручаются совести начальствующих и смотрению Божию. Единоначалие и есть наша церковная демократия.

Православный христианин предпочитает не рассеиваться по кругу вопросов, к которым не имеет прямого отношения. Вместо чужих грехов он предпочитает думать об устроении собственной души. В людях, которые борются за права, уделяют много места критике церковных язв, антиавторитарной риторике, слишком часто бывает заметным повреждение духовного чувства – сухость и скудость, тревожность и недоверие к Промыслу Божьему. Психика страдает «несварением», она плохо справляется со всевозрастающим масштабом принятых в рассмотрение проблем. Мышление приобретает вид туннельного мышления, при котором оно не выходит из узкого коридора-тоннеля, связанного с обострённым чувством личной независимости и усмотрением всюду насилия и посягательства на права. Борьба за права и контроль – настоящий тупик как для церковного круга, так и для человека лично.

«Все встречающееся тебе принимай за благо, зная, что ничего не бывает без Бога», − советует преподобный Ефрем Сирии. Доверие есть ключевое свойство православной церковности, отличающее её от иных толкований. Иерархия в Церкви носит характер отношений отцов с чадами. Отчуждение, нарушение образа органического единства становится проклятьем и болью нашего времени.

И всё же не надо считать простоту и теплоту веры уделом прошлого, не стоит самим подрывать основания доверия, призывать на себя перемены неясного свойства, уничижать и охаивать церковный уклад и обычай как «средневековый реликт». Ибо современность до сих пор не представила ничего иного и лучшего, и перенесение на Церковь обычаев мира является наваждением, чужеродной инфильтрацией. Не будем же высокомерны и, наоборот, будем более бережны к простой вере. Замечательно сказал один из философов: «Простая душа наивна и доверчива; может быть, именно потому она легковерна и суеверна, и верит, где не надо, но зато самый дар веры у нее не отнят, а потому она способна верить и там, где надо».

Андрей Рогозянский
Prichod.ru