[11.10.2013] Сребролюбие - грех недоверия Богу

Говорить о сребролюбии в наше время — это все равно, что описывать жару летом. Июльское пекло мучает всех, от него не скроешься. Есть, конечно, спасение от зноя — кондиционеры и вентиляторы, тень и холодная вода. Но солнцепек-то мало кто любит, а любовь же к «сребру» порою целиком захватывает сердце. И случиться такое может даже в случае, если «сребра» этого и нет в карманах любящего…

О том, что же такое грех сребролюбия, мы говорим сегодня с игуменом Нектарием (Морозовым).

— В современном российском обществе множество людей, которые живут на грани бедности. Как в такой ситуации вообще можно говорить о грехе сребролюбия?

— Грех сребролюбия заключается не в излишнем обладании сребром, златом, то есть материальными ценностями, а в любви к этим самым ценностям.

Человеку, чтобы жить на земле, необходимы многие вещи: пища, одежда, деньги, на которые это можно купить. Необходимо жилье, потому что мы не можем жить на улице. Бывает, что нужны и дорогостоящие врачебные услуги, лекарства. И это далеко не все…

Допустим, человек нуждается в хирургической операции. Будет ли в сердце оперируемого любовь к иголке, которая колет его в вену и вводит какое-то средство, блокирующее боль, к скальпелю, который режет кожу и дает возможность хирургу удалить воспалившийся аппендикс? Скорее всего, нет. Больной будет относиться и к иголке, и к скальпелю как к необходимому и перетерпит. Но совсем не так — с материальными благами, с деньгами, на которые можно приобрести потребное для жизни. Любовь к материальному оказывается для человека очень опасной. И очень страшной — тем более, что ее может испытывать как человек, ничего не имеющий, так и наоборот, обладающий многими сокровищами этого мира.

Что в данном случае значит «любить»? Это значит, что в ситуации, когда перед тобой встает выбор между тем, что ты любишь, и долгом, честью, милосердием, состраданием и, самое главное, желанием быть верным Богу, ты будешь выбирать то, что любишь, вот это самое «сребро». Ты не дашь его тому, кто в нем нуждается, ты затворишь свое сердце от того, кому плохо, и, чтобы умножить или удержать то, что у тебя есть, ты совершишь то или иное предательство по отношению к Богу. В этом и заключается самый главный вред сребролюбия.

Человек, конечно, существо многогранное, но когда он к чему-то обращен, то это значит, что от чего-то другого он отвращается. Обращенность к материальному обязательно отвращает от духовного. Как может подобная обращенность проявляться у богатого человека — наверное, понятно. У него — много попечений: как своим богатством распорядиться, как защитить его от тех, кто хочет это богатство расхитить, как разумнее его потратить, чтобы полностью не истощить, и как к нему что-то новое приложить. Естественно, что когда человек занят процессом приобретения или сохранения, то он постепенно понимает: успешность в этом зачастую сопряжена с некими безнравственными поступками. Когда у тебя много денег, к ним легко можно прибавить еще, отняв их у кого-то другого, у кого их меньше и кто не в силах их отстоять. Конечно, деньги можно просто заработать, но это гораздо труднее, чем отобрать. Поэтому, когда человек любит сребро, то он, скорее всего, будет его отнимать. А даже если он будет зарабатывать честно, перед ним все равно встанет ситуация выбора: платить или не платить налоги, платить или нет достойную зарплату людям, которые у тебя трудятся, и прочее. Конечно, если человек любит Бога больше, чем богатство, если он не мыслит своей жизни без если не Божиих законов, то хотя бы законов человеческой нравственности (хотя сегодня это понятие очень расплывчато), он скорее запомнится как человек добрый и справедливый. Но чаще бывает не так. Чаще человек, добившийся достатка, руководствуется в своих действиях, в своих поступках не любовью к Богу и не нравственными законами, а чем-то иным.

Если же у человека ничего нет, то его любовь к сребру и злату будет похожа на любовь человека, который втайне в кого-то влюблен, изнывает от страсти, но не может приблизиться к объекту своего вожделения. Он ревнует ко всем, кто к предмету его обожания приближается, страшно от этого страдает, мучается, завидует, злится — сердце его от этого чернеет. И потому человек, который любит деньги, но не имеет их, может считать, что вся жизнь его не удалась. Он думает, что несчастен. Просто он еще не знает, что, сколько бы ты ни имел денег, их все равно меньше, чем хотелось бы. Жажда денег увеличивается прямо пропорционально их количеству. Поэтому, когда священники говорят о необходимости бороться со страстью сребролюбия, они говорят именно об этом — о необходимости бороться с любовью к тому, что должно являться всего лишь навсего средством для достижения тех или иных целей.

— Лично я не знакома с богатыми людьми, поэтому поделюсь впечатлением о тех, кто, по Вашему выражению, влюблен безответно. Это зачастую напоминает болезнь, патологию. У людей, битых жизнью, перенесших тяжелые лишения, у ленинградских блокадников — у некоторых из них воды в дождливый день не допросишься… Но люди, собирающие тапочки без пары, тоже ведь больны сребролюбием?

— По поводу тапочек — да, это как раз сребролюбие как до неразумия доходящая любовь к материальному. Только я не соглашусь, что болезненные проявления этой страсти чаще всего заметны именно у тех, кто пережил какие-то лишения. Как раз наоборот, зачастую те, кто пережил голод и познал, что можно довольствоваться в жизни очень малым, бывают более щедрыми, чем люди, жившие в достатке. Порой именно эти люди делятся не только тем, что у них в избытке, но и тем, в чем они сами испытывают недостаток. Петербург, в том числе и блокадный Ленинград, никогда не был городом жадных людей. Хотя, конечно, бывает и так, что пережитые лишения, страдания приводят к определенному слому, психическому нездоровью, но это уже отдельная тема…

Есть в Отечнике такая поразительная история. Некогда преподобный авва Даниил, странствуя, остановился в одном селении, где к нему подошел совсем не богатый с виду человек и пригласил его в свой дом на ночлег. Человека этого звали Евлогий, он был каменосечцем — зарабатывал тем, что тесал камни. Заработанное за день тут же тратил — покупал что-то необходимое себе, а все остальное раздавал нищим, привечал странников. И так Евлогий понравился преподобному Даниилу, так его восхитил, что авва стал молиться Богу, чтобы Тот даровал каменосечцу большие блага, которые могли бы позволить благотворить гораздо большему количеству людей. Ответил Господь: «Не нужно это». Но авва упорствовал в своем прошении, и тогда Бог снова ответил: «Хорошо, Я исполню твою просьбу, но то, что последует за этим, целиком ляжет на твои плечи». И вот Евлогий нашел клад, уехал в другой город, поселился в дорогих палатах, куда на пушечный выстрел не подпускали ни одного бедняка и нищего. Был изгнан и авва Даниил, пришедший проведать своего знакомого. Тогда преподобный взмолился снова и стал просить прощения за свою неразумную молитву. В результате каменосечец все потерял, вернулся в свое селение, стал снова заниматься честным трудом и заботиться о нуждающихся, как и раньше…

Имение обладает потрясающей силой и властью. Вот, казалось бы, нет ничего — и ладно. А появляется что-то, и человек сразу за это цепляется. Нужно быть к себе внимательным, суметь уловить момент, когда сердце начинает срастаться с имением, и разрубать эту связь. Господь и Сам посылает ситуации, когда человек может эту страсть побороть естественным образом, но так бывает, что она, эта страсть, столь велика, что человек отметает все, что Богом посылается…

— Но ведь чем больше отдаешь, тем больше возвращается! Однако на это корыстно рассчитывать ни в коем случае нельзя…

— Да, если человек решает именно из таких побуждений и с такими целями отдавать кому-то то, что имеет, он должен быть готов к тому, что цель эта может остаться недостижимой.

— И еще один закон: если у тебя в кармане 20 копеек, с ними расстаться гораздо проще, чем с двадцатью рублями.

— Да, ведь ты уже начинаешь рассчитывать на них, планировать, что на них купишь, и вдруг их у тебя кто-то просит… И с ними очень трудно расстаться. Но! Не всегда и надо расставаться, на самом деле. Вопрос в том, кто просит, зачем просит и почему просит.

Апостол Павел говорил, что наш избыток должен служить в восполнение чьего-то недостатка (2 Кор. 8, 14). С нас спросится не по тому, чего мы не имеем, а по тому, что у нас есть. Да, были подвижники, которые настолько пренебрегали любым имением, что, глядя на них, кажется, что они жили за гранью — не только общечеловеческой, но даже и общехристианской нормы. К примеру, праведный Филарет Милостивый раздавал все, а у него была достаточно большая семья, которая тоже нуждалась в пропитании. И члены его семьи находились в том состоянии, что уже им надо было что-то давать. В конце концов Господь возвратил святому Филарету все сторицей: его дочь стала супругой императора. Был и такой удивительный подвижник схиархимандрит Виталий (Сидоренко) из Тбилиси, который постоянно раздавал все, что у него появлялось. Сначала он жил в келье в горах, и понятно, что там у него ничего не было. А потом он переселился в город, и ему дарили то одеяло, то ботинки, то еще что-то — он все раздавал и очень плакал: «Я им говорю: раздавайте, раздавайте! Они мне тащат…». Но такие подвиги — из ряда вон выходящие. У преподобного Варсонофия Великого даже есть такой совет: когда приходит к тебе кто-то и просит у тебя что-либо, а тебе самому это необходимо, ты имеешь право отказать. Потому что если человек может расстаться с чем-то и не терзаться, расстаться и не причинить неудобства своим близким, которые вместе с ним имеют права на это имущество, то отдать можно. Если же ты отдаешь последнее, ты обязательно должен подумать о тех, кто находится рядом с тобой, и о том, что потом будешь делать ты. Потому что если ты отдашь последнее и пойдешь сам у кого-то просить в свою очередь, то вряд ли в этом будет смысл.

Но бывают, конечно, и такие в жизни ситуации, когда необходимо отдать и последнее. Человек с живой совестью это сам, как правило, видит и знает.

— Многие оправдывают грех сребролюбия наличием семьи и обязательств перед ней. Как семьянину, обремененному заботами, различить, где норма, а где он уже увлекается обеспечением материальными средствами своих чад и домочадцев?

— Если у человека большая семья, он действительно должен много работать, трудиться, чтобы ее обеспечить. И это будет не сребролюбием, а исполнением долга по отношению к тем, кто от этого человека зависит в материальном плане. Другое дело, когда человек не может заработать столько, сколько он хотел бы, не получается по каким-то причинам — и не должно у него быть никакой печали от этого, нельзя впадать из-за этого в уныние, переставать стремиться к Богу. Хотя если дети от голода плачут, то в лепешку надо расшибиться, а заработать…

— А если дети и жена хотят чего-то сверх нужного, сверх насущного? Допустим, роликовые коньки или новую машину? А глава семьи их любит и не может отказать в удовлетворении этих желаний?

— В любой семье я бы советовал мужу и жене определиться в том, что такое «любит», в чем это должно выражаться: в приобретении материальных благ или в том, чтобы быть вместе и от этого испытывать счастье — даже без коньков и машины. Испытывать счастье от того, что супруги близки, друг друга понимают, радуются тому, что у них есть, и терпят, если у них чего-то нет.

Критерий нормы и тут — тот же. Если человек видит, что то, что он хотел бы иметь, его захватывает и порабощает, значит, здесь что-то не так. Допустим, человек стремится к радости от обладания чем-либо. Жизнь, положенная на достижение этого, оказывается обедненной положительными эмоциями, покоем, элементарной возможностью отдохнуть. И когда цель достигнута, радости нет. Получается, что человек сам себя обманывает. Это все равно, что повесить перед мордой ослика морковку — чем быстрее он за ней будет гнаться, тем быстрее она от него будет убегать — так как-то раз очень точно выразился архимандрит Рафаил (Карелин) в одной из своих проповедей. Желание обладать неутолимо, его невозможно удовлетворить до конца. Сначала ты хочешь иметь что-то нужное, потом — лучшее, чем у тебя есть, потом — лучшее, чем у других, и так далее.

Для человека естественно и непредосудительно желать, чтобы у него было необходимое, при этом — хорошего качества. Но весь вопрос в том, какую цену надо за это заплатить. Нельзя, чтобы этой ценой стала вся жизнь, сердце человека, весь человек. Приобретаем ли мы, чтобы жить, или живем, чтобы приобретать. Ответ расставляет все по своим местам. Если человек живет ради того, чтобы приобретать, в его сердце произошла подмена. Средство вдруг стало целью, а цель — средством.

— Сегодня обладание чем-либо сделалось вопросом престижа или приличия. Если у тебя нет крутого телефона, это уже неприлично. И подобное начинается с самого детства — если в пору моего взросления вопросы о «годности» человека мы решали в детских соревнованиях, то сейчас все зависит от марки планшета, который тебе купил папа… В чем причины такого явления?

— Тут множество причин, но главная — одна. Сегодня утрачивается представление о человеческой личности. Причем не только чьей-то, но и своей собственной. Человек утрачивает ту глубину, которая должна быть ему присуща, ту полноту жизни, которую должен иметь. Иными словами, у современного человека слишком мало чего есть за душой. И поэтому, не имея чем дорожить внутри себя, он пытается составить впечатление о себе самом с помощью того, чем он обладает в материальном плане. И естественно, тот, кому удается чем-то обладать, этим тщеславится. А тот, у которого ничего нет — и за душой тоже, — от этого страдает: чувствует себя обиженным, угнетенным и оскорбляемым.

— Каким образом ребенку привить правильное отношение к вещам?

— Нужно дать ребенку то, что будет для него важнее имущества. То, что позволит ему чувствовать себя состоявшимся человеком, невзирая на то, есть ли у него возможность купить жене машину или нет.

Мы знаем людей, которые живут в тяжелых бытовых условиях и которые с завистью смотрят на обладателя лимузина, обдавшего его грязной водой из лужи. И этим людям невдомек, что этот обладатель лимузина, имеющий несколько миллионов условных единиц, страдает и мучается, глядя на какого-нибудь олигарха с футбольным клубом, самолетом и яхтой. А тот мучается, глядя так же на кого-то еще… Наверное…

— Мы знаем, что мать всех грехов — гордыня. И если бы мы все научились смиренно доверять Богу, то жизнь наша была бы иной… Мне кажется, что сребролюбие — это тоже родственник многих грехов. К примеру, жадный человек не может быть добрым. Так это или нет?

— Изначально сребролюбивый человек может быть добрым, но постепенно, с развитием страсти, в нем угасают добродетели. Ведь человек — это существо, зависящее от навыка. Если мы дважды отказали кому-то в помощи, трижды, четырежды, то так от нашей доброты ничего постепенно не останется. Мы поначалу мучаемся — хочется дать, но больше хочется не давать. Человек так устроен — он старается свои страдания минимализировать. И потому мы учимся не давать, не страдая. Для этого нужно ожесточить свое сердце, закрыть его, чтобы никто до него достучаться не мог. «Никто» — не только люди, но и Бог. Ведь отчего человек страдает? Оттого, что совесть его укоряет. А это не только совесть, но и Ангел-хранитель, и Сам Господь, Который стучится в сердце. И для того, чтобы не дать чего-то кому-то, человек должен научиться не слышать Бога, не реагировать на Его призыв.

Сребролюбие — это и есть грех недоверия Богу. Почему человек так лихорадочно хочет что-то стяжать? Потому что в этом полагает надежду на свое благополучие. Пока человек не надеется на имение, а надеется на Господа, он Им по жизни и ведом. А когда человек ставит во главу угла имущество, имение, то тогда все кардинально меняется, тогда он постепенно становится чужим Богу.

— А как бороться со сребролюбием? Ведь в той или иной степени оно живет в сердце каждого из нас…

— Господь об этом заботится, причем самыми разными способами. Вот мы потеряли кошелек с деньгами — это средство побороть свое сребролюбие. Вместо того, чтобы метаться и переживать по этому поводу, надо сказать: «Ну что ж, Бог учит меня безболезненно расставаться с деньгами». Если приходится отдавать что-то, что нам самим бы пригодилось, значит, Господь нас учит и любви, и подавлению страсти сребролюбия.

Вообще, когда человек начинает что-то отдавать, постепенно у него вырабатывается навык к этому, очень важный. Святитель Иоанн Златоуст говорил, что если тяжело отдавать нужное, то надо начать отдавать хотя бы то, что не нужно. И навык начнет вырабатываться, постепенно приучишься и делиться последним. Но важно в этом случае, отдавая ненужное, не говорить о себе: какой же я хороший, остановлюсь-ка на этом, пожалуй! Есть среди российских чиновников люди — не буду говорить, что все, — которые привыкли брать. И когда им нужно что-то отдать, с ними начинает твориться невообразимое — ломка, как у наркомана. Приходилось наблюдать чувство глубочайшего недоумения на их лицах в такой момент: Как так! Отдавать?! Причем отдавать не для того, чтобы получить, а просто так. И многие оказываются к этому неспособными. Правда: все дело — в навыке.

Беседовала Наталья Волкова
Православие.ру