[05.10.2012] Профессор Александр Дворкин: «Противостояние сектам — это одно из дел любви Церкви к человеку»

С профессором Александром Дворкиным говорить можно долго и о многом — спектр его интересов и познаний уникально широк (Смотреть в Википедии).

Мы познакомились с ним и договорились об интервью еще в первый день конференции в Сербии — после церемонии открытия 5-ой Встречи Межправославной сети центров по изучению новых религиозных движений и деструктивных культов. Но за следующие дни, пока длилось мероприятие, он озвучил в своих выступлениях столько тезисов и мыслей, что пока дело дошло непосредственно до разговора, задуманная изначально тема беседы успела претерпеть несколько серий изменений.

И всё же, поскольку интервью проходило в контексте конференции «Гуруизм, деструктивные культы, личностные, духовные и социальные проблемы и их излечение», говорили мы с Александром Леонидовичем преимущественно о том, что было актуально здесь и сейчас. Вернее, там и тогда.

Как получается, что обсуждать такое явление, как гуруизм, съехались специалисты из стольких стран мира, неужели этот вопрос стоит так остро? Какие, помимо этой, проблемы в духовной жизни, связанные с деятельностью деструктивных культов и новейших религиозных движений, сейчас наиболее актуальны? Как Церкви выстраивать работу с сектами, если упрекают ее в любом случае — когда борется, и если не борется?

На эти и многие другие вопросы «Православию в Украине» ответил «тот самый» Дворкин — президент всемирно известных антисектантских организаций «Российской ассоциации центров изучения религий и сект» (РАЦИРС) и «Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского», профессор кафедры миссиологии миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, православный богослов, писатель (14 книг), публицист (700 публикаций на 16 языках), общественный деятель и… человек, одним из первых забивший тревогу при возникшей угрозе такого явления, как «тоталитарная секта».

«Я с сектантами не борюсь. Я борюсь с сектами ЗА сектантов»

– Александр Леонидович, Церковь одни упрекают в том, что она борется с сектами, другие — в том, что не борется. Как ей быть в этой ситуации?

– Наверное, Церкви нужно делать свое дело, потому что упрекать ее будут в любом случае…

Но в противостоянии сектам нужно помнить такой очень важный момент. Знаете, меня часто спрашивают: «Расскажите, как вы боретесь с сектантами?» Я на это всегда отвечаю: «Я с сектантами не борюсь. Я борюсь с сектами ЗА сектантов». Наша борьба — за конкретных людей против тех организаций, которые порабощают их, лишают их свободы воли и превращают в послушное орудие в чьих-то руках.

Бог создал человека свободным. И если человек имеет опыт познания Христа, опыт жизни во Христе, это — возрастание в свободе. Если человека лишают свободы, то его, фактически, лишают спасения. И об этом нужно говорить. В этом смысле борьба с сектами имеет глубокий богословский смысл. Это первое.

Но второе – тоталитарные, деструктивные секты, которые действуют в нашем обществе, — это еще социальное и общественно опасное явление. Естественно, каждый человек, поскольку он создан свободным, имеет право на выбор, в том числе, право на ошибку, право на то, чтобы отказаться от своей свободы. Но это при условии, если выбор делает он сам. В таком случае наша задача – предупредить его о последствиях такого выбора, а также о том, что он этот выбор делает. Потому что часто люди, когда приходят в секты, не представляют себе, куда их вовлекают, куда они попадут, и кем, в конце концов, они станут. То есть, приглашают в одну организацию, а на деле человек оказывается в другой.

Таким образом, можно сказать, что один аспект борьбы с сектами – это богословский, а другой – сродни социальному служению Церкви. В этом смысле противостояние сектам — это тоже одно из дел любви, а дела любви к человеку, заботы о нем, защиты его присущи Церкви по самой ее природе. Можно сказать, что ведя антисектантскую деятельность, Церковь занимается социальной работой, помогает людям.

– Вы упомянули о социальной работе. Ее как раз секты ведут очень активно. Получается, люди видят, как сектанты работают с детками – рисуют, поют песни, как помогают нарко- и алкозависимым, заключенным. И когда православные начинают разговор об опасном влиянии сект, это сразу воспринимается как препятствие совершению добрых дел. Как некая борьба Церкви с конкурентами за верующих-плательщиков «десятины».

– Это не борьба Церкви с конкурентами, потому что борьба идет не на церковном поле. Это то же, что предупреждать людей об опасности пострадать от мошенников или предупреждать, чтобы люди не вкладывали деньги в «МММ» — не знаю, понятна ли вам на Украине эта аналогия… Это не борьба с конкурентами, а как раз, повторюсь, исполнение социальной функции Церкви.

Что касается той «социальной работы», которую ведут секты, то это не более чем прикрытие для вербовки новых членов, для улучшения своего имиджа и так далее. Можно много говорить о якобы излечении от наркозависимости, но это не подтверждается реальными цифрами. Что бы секты о себе ни говорили, когда дело доходит до конкретных данных, мы видим, что эти все заявления – абсолютный пшик и к реальности отношения не имеют.

– На конференции прозвучало мнение, что сейчас секты меньше создаются по религиозным убеждениям, а в основном — это уже коммерческие организации.

– Нужно учитывать, что секта – совсем не обязательно религиозная организация. Есть значительное количество обществ, не имеющих в своей деятельности ничего религиозного, но со всеми признаками сектантства. А именно: обман при вербовке, манипуляция сознанием своих членов, эксплуатация своих членов и регламентация всех аспектов их жизни, обожествление или абсолютизация лидеров или самой организации.

«Большое искушение для падшего человечества — отказаться от своей свободы и вместе с ней — от ответственности»

– Сегодняшняя конференция, пятая по счету, посвящена гуруизму и связанными с ним возникающими проблемами. Насколько актуальна проблема гуруизма для наших стран (постсоветских особенно) и чем обусловлен выбор именно этой темы?

– У каждой нашей встречи была своя тема. Предыдущая была посвящена псевдомедицинским сектам, еще ранее — неопятидесятничеству: всегда выбирается какой-то один аспект для более вдумчивого и глубокого обсуждения.

Гуруизм – это не секта, это некий метод, который присутствует в сектах и который, к сожалению, также проникает и в церковную жизнь, и в целом в общественную. То есть, он встречается повсюду. Говоря коротко, гуруизм — это подмена Бога идолом в лице некоего руководителя, лидера, старца, гуру — как его ни называй. И этот некто, который становится на место Бога, отнимает у человека свободу.

Еще раз повторюсь: мы призваны к свободе. К ней призвал нас Господь: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными». А гуру говорит – нет, отдай свою свободу мне, я буду за тебя решать, я буду за тебя нести ответственность.

В каком-то смысле, это большое искушение для падшего человечества — отказаться от своей свободы и вместе с ней — от ответственности. Когда нет ответственности, то за все, что бы я ни делал, расплачивается кто-то другой. Но это приводит к совершенно гибельным последствиям.

Ну и поскольку Церковь открыта для общества, и священники и миряне несут многие немощи нашего общества, то это искушение властью может также возникнуть и в церковной ограде. Может подействовать на священника — духовно неопытного или недостаточно зрелого — и сбить его с пути. Мы также говорили об этом на данной конференции: есть священнослужители, которые искушаются своей властью, и есть прихожане, которые изо всех сил стремятся превратить своего любимого батюшку в некоего гуру, который решил бы все за них и понес бы за них ответственность. Поскольку проблема двоякая, то и просветительской деятельностью нужно заниматься в обоих направлениях.

Со своей стороны, как преподаватель высшей богословской школы, я не могу не сказать о наболевшем и о том, что действительно меня очень тревожит. Это удивительное неведение и наших студентов, и наших выпускников, и духовенства – не всех, но очень многих — в богословии и догматике, в истории Церкви и в патрологии, в каноническом праве и в библеистике... Сдал экзамен – и забыл. Получается, что богословие – некая философская дисциплина, такая себе гимнастика ума, которая непонятно зачем нужна, но коль скоро зачем-то требуется – давайте выучим для экзамена, а потом станем священниками, будем служить требы, и это всё не пригодится.

Но на самом деле наше православное богословие имеет исключительно практический прикладной характер: это не абстрактные рассуждения о том, как может быть устроено Царствие Небесное, а путь ко спасению, конкретное указание пути к Царствию Божьему. И если богословие — это не часть нашей жизни, то чем тогда, собственно, мы отличаемся от сектантов? Это одна моя большая боль.

Вторая – очень низкий культурный уровень нынешнего поколения студентов и многих-многих священников. Такая себе гносеомахия – борьба против знаний, против культуры. Люди не считают нужным знать мировую литературу, философию, изобразительное искусство. И получается, что наша интеллигенция — не знаю, как на Украине, но в России точно — приходит к тем же самым католикам. Где образованный ксендз может с ними поговорить о Хайдегере, о Сартре, о разных философских проблемах, может с ними обсудить новинки литературы, пойти на концерт органной музыки послушать Баха, Гайдна и прочих. Именно через культуру их увлекает католичество. А когда они приходят к нашему священнику, который и часто имен-то таких не слышал, то разочаровываются и уходят.

Я постоянно говорю нашим студентам: признаки сектантства – это отрицание истории и отрицание культуры. Как раз ранняя Христианская Церковь была крайне заинтересована, чтобы ее не путали с псевдохристианскими сектами, которых полно было вокруг. И все они отрицали историю, Ветхий Завет и культуру под предлогом того, что всё это — сплошное язычество. Ранняя Церковь с самого начала подчеркивала свою преемственность от Ветхого Завета, хорошо его знала и жила этой историей. И она хорошо знала культуру. Апостол Павел цитировал языческих поэтов. Святой Иустин Мученик – II век, профессор философии – первый христианский интеллигент, писал: «Все, что где есть истинное – оно все наше, потому что невозможно изречь истину без Духа Божия».

Апостол Павел писал, что для обрезанных он был как обрезанный, для необрезанных как необрезанный – «для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых».

А мы не хотим для всех делаться всем. Мы не хотим знать культуру, мы не хотим знать историю, мы не хотим и не знаем. Тогда чем же мы, собственно, отличаемся от секты?

– Вы говорите о своем наболевшем, а можно я спрошу о своем? Для журналистов освещение жизни священников и жизни Церкви в целом – тонкая грань. Насколько, на Ваш взгляд, допустима критика священства со стороны тех же церковных СМИ?

– Все зависит от духа статьи. Священники – тоже часть общества. И если они совершают определенные поступки, вызывающие резонанс, то замалчивать это невозможно. Говорить об этом нужно еще и потому, что если не мы скажем, то скажет кто-то другой и скажет гораздо хуже.

Церковный журналист должен иметь право говорить о наболевшем, но, повторю, все зависит от духа. Если мы хотим уязвить, найти слабое место, уколоть, то тогда это дух другой, чуждый христианству, и для церковного журналиста это недопустимо. Но если есть стремление говорить о проблемах бережно, с любовью и пониманием, с желанием излечения этих проблем, то писать нужно.

– Как на Ваш взгляд, судя по публикациям о Церкви в России и на Украине, чего больше – конструктивной критики или желания «укусить»?

– Есть и то, и другое. К сожалению, часто эти вещи путаются, и критика реальных недостатков воспринимается как очернение. Думаю, очень важно разделять эти два аспекта и понимать, что невозможно писать о Церкви только в сиропно-елейном тоне.

Знаете, был такой советский анекдот. Пришла комиссия в детский сад и спрашивает:

– Дети, а где самые лучшие игрушки в мире?

– В Советском Союзе!

– Дети, а где самые лучшие детские сады в мире?

– В Советском Союзе!

– Дети, а где самая лучшая детская одежда в мире?

– В Советском Союзе!

– Вовочка, а почему ты плачешь?

– Хочу в Советский Союз!

Вот, чтобы не было так, что человек читает об одной Церкви, а в жизни сталкивается совершенно с другой, церковную жизнь в СМИ нужно освещать правдиво.

«Там, где люди не знают, чего ожидать от священника, отклонения они могут воспринимать как норму»

– Возвращаясь к проблеме гуруизма. На встрече присутствует 15 стран. Можно предположить, что проблема гуруизма не везде стоит одинаково. Как Вы считаете, зависит ли она от традиции, от состояния общества?

– Думаю, там, где Православная Церковь находится в меньшинстве, таких проблем меньше. Люди привыкли противостоять безразличному или даже враждебному большинству и защищают свою веру. В таких регионах люди более сознательно принадлежат к своей Церкви, и священники привыкли более внимательно относиться к людям.

Там же, где Церковь в большинстве, люди традиционно православные больше подвержены искушению.

Конечно, существуют проблемы в наших странах постсоветского пространства — там, где во многом была прервана традиция. Все-таки в Греции традиции не прерывались, и постоянное пребывание в православии дает людям некую трезвость в рассуждениях. Хотя и в Греции псевдостарчества и младостарчества тоже достаточно. Но у нас – хуже, потому что традиция была прервана, и люди не знают, чего ожидать от священника, от духовника, и какие-то отклонения могут воспринимать за норму.

– Вы более двух десятилетий боретесь, можно так сказать, с сектами — в будущем году исполнится 20 лет возглавляемому вами центру священномученика Иринея Лионского. И в одном из своих выступлений на этой конференции Вы озвучили как одно из обязательных условии противодействия сектам — информирование общества об их деятельности и вместе с тем — показ красоты православия. Как Вы сами оцениваете свою деятельность, исходя из этих двух составляющих?

– Что касается информирования — то, думаю, что могу сказать, что люди стали более внимательно относиться к тому, что такое секты, больше о них знать и распознавать. Были в нашей практике и конкретные дела, когда ту или иную секту удавалось закрыть или довести дело до судебного процесса — думаю, это очень важно.

Благодаря, в том числе, нашей деятельности присутствие сект стало общеизвестным, и светские журналисты постоянно обращаются к нам за информацией – это тоже некий результат. Но, конечно, секты очень быстро видоизменяются, все время принимают новые формы, нужно стараться за ними угнаться и помочь людям. Это те новые вызовы, которые постоянно ставит перед нами жизнь.

– Относительно информирования о деятельности сект — понятно. А как обстоит дело с показом красоты православия?

– Я ведь не только сектами занимаюсь, а продолжаю преподавать историю Церкви в Свято-Тихоновском. И одна из моих книг 950 страниц — «Очерки по истории Вселенской Православной Церкви». В ней я старался как раз показать красоту православия через его жизни в истории. В ближайшее время она будет переиздана в пятый раз, как всегда с обширными дополнениями.

Два раза переиздавались мои «Афонские рассказы» — в 2006 и 2007 годах. Есть и другие книги, статьи и рассказы, где как раз о красоте Церкви я и говорю. А наивысшей похвалой и своеобразным признанием этого участка деятельности стало мнение одного уважаемого человека. Он сказал, что моя книга по истории Церкви читается не просто как увлекательный роман, а даже как любовный роман – роман о любви к Церкви.

— После такой характеристики наверняка у многих возникнет желание этот труд прочитать и увидеть воочию показанную Вами красоту православия. Благодарю за беседу!

Юлия Коминко
Православие на Украине