[05.04.2012] Полная Профанация

Как сообщается, международная организация Amnesty International признала заключенных под стражу участниц выходки в Храме Христа Спасителя “Узниками Совести”. Что это означает?

Сам термин “Узник Совести” был введен в начале 1960-х годов основателем организации Amnesty International британским юристом и правозащитником Питером Бененсоном. Он означает человека, который, находится под стражей или в заключении исключительно за то, что мирно выражал свои политические, религиозные или научные взгляды. При этом “Узниками совести” не считаются люди, прибегающие к насилию или пропагандирующие насилие и вражду. Надо сказать, что сам Питер Бененсон был убежденным христианином, и само основание Amnesty International было продиктовано его христианскими убеждениями. В статье “Забытые узники”, с которой начиналась Amnesty International, он писал: “Откройте любую газету, и вы увидите сообщения о том, что где-то в мире людей бросают в тюрьмы, пытают или казнят, потому что их взгляды на религию неприемлемы для их правительств. Несколько миллионов таких людей томятся в тюрьмах - и далеко не все из них за железным или бамбуковым занавесом — и число их растет. Чтение газет оставляет ужасное чувство бессилия. Но если люди, которые по всему миру испытывают это чувство отвращения, объединятся для общих действий, они смогут как-то повлиять на происходящее” Как призывал Бененсон, “люди должны потребовать от правительств этих стран освободить узников или хотя бы обеспечить их делам честное рассмотрение”

У основания Amnesty International лежал глубоко нравственный и отчетливо христианский порыв - помочь страдальцам, особенно же людям, гонимым за веру. Первым “Узником совести” в 1962 году был назван пражский архиепископ Йозеф Беран, который провёл 14 лет в тюрьме (1949—1963) за проповедь, осуждавшую коммунистический строй.

Однако постепенно эта организация стала отходить от своего христианского основания, и сейчас сотрудничество с ней для христиан затруднено тем, что она активно выступает за такие “права” как аборты и гомосексуальные союзы.

Страдальцы, в защиту которых выступает эта организация, тоже несколько переменились. Если раньше важным условием считалось, что человек не должен “пропагандировать насилие и вражду”, то теперь звание получают исполнительницы песен “убей сексиста, смой его кровь”, если уж слова в адрес именно Церкви опустить. Если в статье самого Бененсона подчеркивалась необходимость обеспечивать свободу вероисповедания, то теперь бесчинства в храмах горячо приветствуются. После падения коммунизма звание “Узника Cовести” стало вообще стремительно дешеветь - 28 сентября 2006 года «Amnesty International» назвала узником совести правозащитника Льва Пономарёва, получившего по решению суда трое суток административного ареста за организацию несанкционированного пикета. Если первоначально речь шла о людях, которые заключались на долгие годы в лагеря и претерпевали тяжкие страдания ради своих религиозных или политических убеждений, то теперь человеку достаточно нарушить административный кодекс, попасть под арест на несколько дней - и “узник совести” готов. Если он, конечно, придерживается правильных взглядов. Чем вызвано такое подешевение?

Проблема, постоянно встающая перед правозащитным движением - это политизация. Деятельность правозащитника - который требует соблюдения законов и прав человека (и только этого) и политика, который поддерживает определённые политические силы и продвигает определенную идеологию - это разные, более того, несовместимые занятия. Притязания правозащитника на наше внимание основаны на том, что он делает нравственное дело - вызволяет несчастных, помогает жертвам беззакония. Мы относимся к этому с уважением точно также, как мы пропускаем “скорую помощь” - ведь она едет спасать кому-то жизнь и здоровье. Если оказывается, что “скорая помощь” на самом деле давно предоставлена для развоза коммерческих заказов, мы чувствуем себя обманутыми. Люди претендуют на статус, которого они не заслуживают.

Когда люди заявляют себя “правозащитниками”, но используют свой статус и авторитет имени, доставшегося им в наследство, для, по сути, чисто политической деятельности, мы имеем дело с аналогичной подменой. Люди могут поддерживать политическую деятельность хоть Пономарева, хоть Немцова, хоть Навального (также объявленных “узниками совести”) - но пусть именно политикой они это и называют. Продавать это за “правозащиту” - значит ездить под чужой мигалкой.

Именно это и происходит в случае с панк-группой - Amnesty International поддерживает определенную политическую и идеологическую линию - направленную против Церкви и против (по крайне мере, нынешней) российской власти. Человек может быть политическим противником властей; он может быть противником Церкви. Это его дело. Но мы вправе ожидать открытого забрала. Хотите заниматься политической борьбой и насаждением антиклерикальной идеологии - давайте именно так это и называть. Терминология, взятая из совершенно другой области - из области правозащиты - только сбивает с толку. Хотите выразить поддержку акции в ХХС - как угодно. Только “узники совести”-то тут причем?

Обратим внимания на формулировки пресс-релиза: “Даже если три арестованные женщины и принимали участие в акции, столь суровые ответные меры российской власти (взятие под стражу по обвинениям в таком серьёзном уголовном преступлении, как хулиганство) представляют собой неоправданно жёсткую реакцию на мирное — хотя и оскорбительное для многих людей — выражение политических убеждений. Следовательно, эти три женщины могут считаться узницами совести.

Европейский суд по правам человека неоднократно подтверждал в своих решениях, что свобода выражения мнений распространяется не только на неоскорбительные идеи, «но и на те, что оскорбляют, шокируют и будоражат Государство или какие-то слои населения».”

В эти же самые дни за океаном имел место в чем-то зеркальный случай. Канадская активистка движения за жизнь Мэри Вагнер провела в тюрьме почти три месяца за “незаконное проникновение на территорию абортария”, которое состояло в том, что она иногда вступала в увещевательные беседы с женщинами в комнатах ожидания и дарила им розы. В формулировке суда указывается, такое поведение могло ранить чувства клиенток абортария. Такая реакция государства на “мирное - хотя и оскорбительное для многих людей - выражение политических убеждений” отнюдь не была сочтена “неоправданно жесткой”. Хотя, как нас уверяют, “свобода выражения мнений распространяется не только на неоскорбительные идеи, «но и на те, что оскорбляют, шокируют и будоражат Государство или какие-то слои населения»”, эта женщина отправилась в тюрьму.

В обоих случаях имеет место проникновение в помещение вопреки желанию тех, кто им распоряжается, и тех, кто его посещает. В обеих случаях люди хотят таким образом заявить о своих убеждениях. В обеих случаях имеет место причинение огорчения тем, кто владеет помещением, и, вероятно, посетителям. В обоих случаях женщин задерживает полиция и заключает под стражу. Но реакция совершенно различна, поскольку дело происходит в святилищах разных религий. В одном случае речь идет об абортарии, храме либерализма, где совершается служение его ценностям и приносятся сообразные ему жертвы. В другом - о христианском храме, где совершается служение Богу, и приносится Бескровная Жертва.

И вот безобразничать в храме есть законное проявление свободы выражения мнений; попасть за это под стражу - значит сделаться узниками совести. Обращаться же с кротким увещеванием к посетительницам абортария - значит совершить преступление, подлежащее тюрьме.

Понятно, что Мэри Вагнер никто не будет объявлять “узницей совести”. Впрочем, оно и к лучшему - само понятие уже сильно потеряло в цене. Как отметил по этому поводу о. Андрей Кураев, “Если этих женщин [участниц панк-группы] назвать узницами совести, то это будет актом профанации - не христианской, а именно светской правозащитной святыни, потому что узник совести - это очень серьезно. С тем же успехом можно присвоить Алле Пугачевой звание героя Советского Союза. Это будет профанация замечательного звания, которое кровью омыто...”

В самом деле, желание использовать заработанный десятилетиями моральный вес звания “Узника Совести”, чтобы немного наехать на ненавистную Церковь, кончается тем, что этот вес просто исчезает. Происходит неизбежная инфляция - если панк-хулиганки это не меньше, чем “Узники Совести”, то и “Узники Совести” - это не больше, чем панк-хулиганки.

У Amnesty International был некий аналог святыни - и они решили его профанировать. Это печально - это организация делает (по инерции) и много добра. Беда в том, что эта инерция быстро теряется.

Сергей Белозерский
Радонеж