[26.03.2025] Национальное строительство, идентичность
Поиск путей национального строительства, поиск формулировки идентичности России и народа России продолжает сталкиваться с атавизмами прошлого.
В период Российской империи идентификация (и национальное строительство) определялась подданством русскому православному царю — помазаннику Божию. В период московской (царской) и домосковской Руси идентификация была религиозно-этнической. В основании идентичности и национального строительства лежали религиозные и нравственные принципы, опирающиеся на живое самосознание людей.
Советский период привязал идентификацию к партийной идеологии, заявив в итоге о появлении «новой исторической общности» — советского человека. При этом отрицалась и отвергалась национальная (а тем более религиозная) идентичность русского этноса, но, парадоксально и вопреки «новой общности», поддерживалась и культивировалась национальная идентичность (и даже частично религиозность) других этносов СССР, порождая центробежность.
В новейшее историческое время поиск идентичности и путей национального строительства остается заложником представления о невозможности их привязки к религиозно-этнической и нравственной основе. При конституционном отрицании допустимости государственной идеологии национальное строительство тем не менее ищет свою основу в казённо-идеологических формулировках. Пресловутая «общегражданская идентичность» или проклёвывающаяся порой «государственническая идентичность» (государство и его аппарат как объединяющий фактор) — это лишённая аксиологической основы попытка обрести единство в общем знаменателе, находящемся за пределами религиозно-этнических и этнокультурных различий. А ведь, если человека лишить таковых, то, в итоге, окажется, что единственным общим знаменателем является наличие у всех людей 23 пар хромосом.
На другом конце решаемого уравнения: идеологема «многонациональной и полирелигиозной России» — предмет партийного верования, но не фактологической точности. Эта идеологема, казалось бы, проистекающая из благого намерения кота Леопольда, является адаптированной к нашему Отечеству версией либерально-секуляристского подхода, уже разрушившего христианскую европейскую цивилизацию.
Одна из задач адептов этого подхода — компрометация русского национализма, неотъемлемого от бытия русского народа и быть может единственного в истории национализма, имеющего мирный, созидательный и терпимый к другому характер. Стремление геттоизировать Православную Церковь, музеифицировать Православие, исключить его символы из числа главенствующих для России — это тоже результат целенаправленной деятельности «свидетелей полирелигиозности».
Идеологема «многонациональной и полирелигиозной России» основывается, конечно, не на пустом месте: Россия действительно включает в себя значимые и значительные национальные и религиозные меньшинства. Можно бы даже так сказать: в народе России есть многонациональное и полирелигиозное (вот здесь эти термины уместны) значимое меньшинство. Его наличие является задачей для национального строительства.
Можно ли в условиях постнационального, пострелигиозного и даже в некотором смысле постценностного общественного сознания решить при национальном строительстве уравнение различий и единства, определить глубинную, предельную общую идентичность — большой вопрос. Но попытаться нужно. Тем более что, оказывается, и пострелигиозность не победила, и национальное самосознание не так уж глубоко ушло, да и, нет-нет, но и нравственные принципы оказываются не такими уж и отвергнутыми.