Отдел третий. О Боге Спасителе и особенном отношении Его к роду человеческому

§ 82. Необходимость особенного промышления Божия
для спасения падшего человека.
Содержание и разделение учения ο Боге Спасителе.

I. Многочисленны, разнообразны и неисповедимы пути естественного промышления Божия ο роде человеческом. Но действиями естественного промысла Божия не искореняется сила греха, проникшая все существо человека, не уничтожаются и его следствия. Если бы Бог ограничился только такими действиями Своего промышления, то зло, конечно, не могло бы совершенно восторжествовать над добром и сокрушить его на земле, но и само никогда не могло бы, даже при всех усилиях к тому самого человека, быть искоренено. а без сокрушения греховной силы в человеке, грех навсегда бы оставлял его под тяжестью суда и гнева Божия, в удалении от Бога и в темной власти диавола. Вместе с этим внешние бедствия (физическое зло) и смерть навсегда явились бы уделом человечества. Уврачевать человеческую природу, но без разрушения человеческой свободы, искоренить зло ее существа, или, что то же — совершенно обновить и воссоздать человека, воссоединить и примирить его с Богом, возвратить ему бессмертие, потерянное грехом, уничтожить и все пагубные следствия греха во внешнем мире, — все это возможно и мыслимо совершить только особенными, чрезвычайными действиями промышления Божия ο человеке. И Господь не восхотел оставить падшего человека на безвозвратную погибель, в жертву вечной смерти и злу. Он определил избавить его от осуждения, — спасти его. Совокупность благодатных действий Бога, как Спасителя людей от греха, проклятия и смерти, называется божественным домостроительством (οικονομία, в ц.-слав. Библии — смотрение, напр. Еф 3, 2, 9; Кол 1, 25) человеческого спасения.

II. Сущность великой тайны домостроительства, насколько она открыта нам, состоит в следующем. Бог от вечности благоволил избрать чрезвычайное средство к спасению падшего человека через единородного Сына Своего и животворящего Духа Святаго. Обетование ο спасении Он благоволил дать людям тотчас по грехопадении раскаявшихся прародителей и в течении веков приготовлял их к принятию Искупителя и свободному усвоению плодов искупления. Егда прииде кончина лета, единородный Сын Божий, по воле Отца, благоволил нас ради и нашего ради спасения воплотиться от Духа Свята и Марии Девы, вочеловечиться и совершить дело искупления рода человеческого. Дух Святый, ниспосланный от Бога Отца искупленным по заслугам Сына Божия, силою Своей благодати прилагает и усвояет людям спасительные плоды искупления, совершенного Сыном Божиим, является их Освятителем.

Таким образом, учение об особеннейших действиях промысла Божия, имеющих целью спасение падшего человека, естественно разделяется на учение: Ι) ο Боге, как Предустроителе человеческого спасения; II) ο Боге, как Искупителе и III) о Боге, как Освятителе.

 

Ι. Ο Боге, как Предустроителе человеческого спасения.

§ 83. Предвечный совет Св. Троицы ο спасении человеческого рода.
Причина нескорого пришествия Спасителя мира.

I. Богу, как всеведущему, от вечности известно было, что человек не устоит в правой и святой жизни, и падением своим подвергнет осуждению и бедствию и себя и все происшедшее от него потомство. Но от вечности же, зная, что отпавший от Него человек снова обратится к Нему, Он в совете Божием, т. е. в совете трех божественных лиц — Отца, Сына и Св. Духа, определил спасти его и предизбрал к тому средство (Деян 2, 23; Еф 1, 9–11 и др.). Это вечное проразумение и предопределение (Рим 8, 29) воли Божией ο восстановлении падшего человечества и предизбрание к тому средства до времени пришествия Христова никому не было открыто ясно и вполне, было, как учили апостолы, тайною воли Божией (Еф 1, 9) тайною, сокровенною от век и от родов в Бозе (Кол 1, 26; сн. Рим 14, 24), утаенной даже от начал и властей небесных (Еф 3, 9–10; 1 Пет 1, 19–20). Ho по совершении искупления И. Христом и сошествии Св. Духа апостолы призваны были просветити всех, что есть смотрение тайны, сокровенныя от веков в Бозе (Еф 3, 9), и они возвещали ο тайне спасения человека, как ο вечном предопределении Божием: глаголем премудрость Божию, в тайне сокровенную, юже предустави Бог прежде век в славу нашу, юже никтоже от князей века сего не разуме… Нам же Бог открыл есть Духом Своим (1 Кор 2, 7–8, 10).

Сущность совета Божия ο спасении и определенное в совете Божием участие каждого из лиц Святой Троицы в деле спасения в Писании изображаются так.

Богу Отцу усвояется благоволительное определение в совете Божием спасти людей через единородного Сына Своего. Об этом Сам Спаситель говорил: тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный. He посла бо Бог Сына Своего в мир, да судит мирови, но да спасется Им мир (Ин 3, 16–17; сн. 17, 4; Еф 2, 4–7 и др.).

Сыну Божию, по определению Отца, предустановлено в определенное время Своим воплощением, страданиями и крестной смертью совершить наше спасение. Сам Он, говоря ο домостроительстве спасения рода человеческого, воспринятом Им на Себя, называет это дело заповедью Отца небесного, волею Пославшего Его Отца. Сего ради Отец Мя любит, яко Аз душу Мою полагаю, да паки прииму ю… Сию заповедь приях от Отца Моего (Ин 10, 17–18; сн. 14, 3). Мое брашно есть, да сотворю волю пославшаго Мя, и совершу дело Его (—4, 34; сн. 5, 36).

Участие Духа Святого в домостроительстве нашего спасения состоит в том, чтобы усвоять искупленным грешникам заслуги Сына Божия и Своим содействием совершать в сердцах человеческих дело спасения. Такое участие Духу Святому назначено также от века. Так, ап. Павел пишет солунянам: избрал есть вас Бог от начала (απ αρχής — нередко в Писании указывает на начало безначальное, напр. 1 Ин 2, 13; Ин 1, 1; Ис 43, 13), во спасение, во святыни Духа и вере истины (чрез освящение Духа и веру истине -2 Сол 2, 13).

Таково средство, избранное в предвечном совете Божием для восстановления падшего человека, — средство, в котором милость и истина Его сретостеся, npaвдa и мир облобызастася (Пс 84, 11). В отношении в частности к согрешившим людям к тайне спасения в особенности открылась беспредельная любовь Божия. He по какой-либо необходимости Бог благоволил явиться Спасителем нашим (как триипостасный Бог называется иногда в откровении, напр. Иуд 25; 1 Тим 1, 1; 2, 3–4; Тит 3, 6), но именно лишь по беспредельной любви к людям.

II. Определив в вечном совете Св. Троицы ниспослать в мир единородного Сына Своего, Бог временем выполнения совета Своего назначил конец веков (Гал 4, 4), времена последние (1 Тим 4, 1; 1 Пет 1, 5, 20). До явления Спасителя века и тысячелетия томились люди под рабством греху, в отчуждении от Бога, оставаясь чадами гнева Божия по естеству. Почему так? Причина этого явления не в Боге, а в самом человеке. Бог не мог спасти человека, созданного свободным, одним только действием Своего всемогущества. Насильно увлекаемый к блаженству человек был бы и неспособен к блаженству и недостоин его. Человек мог быть спасенным, когда бы сам добровольно и с любовью обратился к Богу. Но всеобщее желание спасения и возвращения к Богу могло возникнуть в падшем человечестве лишь после более или менее продолжительного пребывания в греховном состоянии, когда бы ужасная сила греха и гибельные его следствия обнаружились вполне и своею тяжестью дали почувствовать человеку бедственность его положения в удалении от Бога, вызвать в нем сознание глубины падения, бессилия собственными средствами выйти из своего состояния и через то возбудить в нем живое стремление опять соединиться с Богом и в Нем одном искать своего спасения и блаженства. Должны были пройти тысячелетия, прежде чем вся сила греха вышла наружу и своей тяжестью побудила человека усиленно ждать своего спасения от Бога.

Но, с другой стороны, и распространение и усиление греха в роде человеческом, без ограничивающих зло действий промысла Божия, могло сделать человечество неспособным к обращению к Богу и спасению во Христе, а без надежды на избавление от греха — приводить к отчаянию. Поэтому со стороны божественного провидения были необходимы по отношению к падшему человечеству такого рода воспитательные действия, которые не допускали бы ниспадения человека в греховное состояние до неспособности обращения к Богу и принятия через И. Христа спасения, с одной стороны, а с другой — давая надежду на избавление от зла, устремляли бы их умы и сердца к обетованному Искупителю и давали возможность узнать Его, когда Он придет. Короче, — необходимо было приготовление рода человеческого к принятию Искупителя. Время от грехопадения прародителей до явления Христа Спасителя действительно и было временем приготовления людей к принятию Избавителя.

 

§ 84. Приготовление рода человеческого к принятию Искупителя от Адама до Авраама

Приготовление людей к принятию Искупителя началось по грехопадении прародителей откровением им тайны искупления. С этого времени и до призвания Авраама в родоначальника избранного народа все люди были приготовляемы одинаково, т. е. одними и теми же способами и средствами.

По объявлении суда правды Своей над согрешившими прародителями, Бог дал падшим и надежду на спасение через утешительное обетование ο Семени жены, имевшем некогда сокрушить главу змия обольстителя. И вражду положу между тобою и между женою, — говорил Бог змию в присутствии обольщенных им, — и между семенем твоим и семенем тоя. Toй твою блюсти будет главу (по рус. перев. с евр. — оно будет поражать тебя в голову), и ты блюсти будеши (будешь жалить) его пяту (Быт 3, 15). В этом приговоре искусителю содержится благодатное обетование 1) разрушения союза между искусителем и искушенными, который сам собой образовался через грех человека; 2) продолжения борьбы со злом, как с семенем искусителя (родом злых людей, — чад диавола), в избранном потомстве прародителей, как в семени жены, и 3) наконец, решительной победы над искусителем, которая будет одержана семенем жены в лице необыкновенного Потомка прародителей. Кто именно будет это победоносное Семя жены, первообетованием еще не дается ясного понятия об этом. Но необычайность дела, которое совершит Семя жены, дает видеть в этом Семени нечто необычайное, — Существо могущественнейшее, высшее духа злобы; наименование же Его семенем жены, а не мужа, как в обычае (т. е. относить семя или потомство к мужу) всего рода человеческого, прикровеннно указывает «на потомство, которое выше природы, на чудесное рождение сына от жены без мужа, на рождение Христа-Богочеловека от Девы» (митр. Филарет). В первообетовании дается также понять, что победа Семени жены над диаволом будет соединена с некоторой со стороны Победителя жертвою и страданиями низшей стороны Его существа (и ты блюсти будеши его пяту). Таким образом, в первообетовании Божием содержатся основные истины Евангелия, почему справедливо отцы церкви называли его первоевангелием.

Дарование этого обетования являлось восстановлением завета Божия с человеком, разрушенного грехопадением. Завет этот называется благодатным, так как человеку ниспослан дар спасения туне, не только без всякой заслуги с его стороны, но и вместо вечного осуждения за вину его, ибо каждый человек, как грешник, подлежит гневу и суду Божию. В силу этого завета жившие до явления Искупителя спасались или чаяли получить спасение верою в Него, как Грядущего, подобно тому, как и мы спасаемся верою в Него, как пришедшего Искупителя.

С дарованием людям обетования ο великом Потомке-Избавителе, смотрение Божие ο человеке, естественно, должно было состоять в сохранении и распространении между людьми спасительного чаяния пришествия Искупителя и вообще в охранении веры и благочестия между людьми, при необходимости для них борьбы с диаволом и его семенем. Средствами для этого, кроме общепромыслительных действий Божиих в мире и наказаний, постигших прародителей и их потомков за грех, служили: явления и откровения Божии людям, некоторые чудесные события, как чудесное переселение Еноха от земной жизни к небесной (Быт 5, 24), чем дан для всех родов образ покаяния и праведной жизни вместе с наградой за эту жизнь (Сир 44, 15), долголетие допотопных патриархов (от 700 до 900 л. и более), способствовавшее сохранению и распространению между людьми обетований об Избавителе и преданий ο первобытных блаженных временах, и другие. Особенное же значение в ряду приготовительных средств имели: жертвы, потоп и смешение языков с рассеянием племен.

Происхождение жертв восходит к первым временам человеческого рода. Каин и Авель, сыны Адама, уже приносили жертвы Богу, и притом Авель — от первородных стада своего (Быт 4, 3–4). Догадываются, что кожаные одежды, в которые облек Бог Адама и жену его, сделаны были из кожи животного, принесенного в жертву. Жертва Авеля наводит на мысль, что приносить в жертву первородных Авель научился от Адама, Адам — от Бога, а Бог явил в них Агнца, закланного от сложения мира (Апок 13, 8). Жертвенное богослужение распространилось во всем человеческом роде. Воспитательное значение жертв в деле приготовления людей к Искупителю, особенно в их чистом виде, состояло в следующем. В своей жертве человек видел, что оброк греха есть смерть. Заклание жертвенного животного изображало собственную его повинность смерти. Следовательно, жертва вводила его в сознание своих грехов (Евр 10, 3), виновности перед Богом, повинности смерти. С таким сознанием пробуждалась потребность и желание избавления от греха и смерти, а это естественно обращало человека верой и упованием к прообразуемому жертвой Избавителю, Который некогда Сам Себя принесет в жертву для спасения людей.

Всемирный потоп был вызван чрезвычайным развитием зла и греха на земле, готовых заразить все человечество, к тому времени весьма размножившееся. Злое семя в лице потомков Каина готово было подавить добро в лице благословенного потомства Сифа. Вся земля сделалась позорищем насилий, преступлений, разврата и нечестия (Быт 6, 11–12). Когда потопные воды омыли землю от греховных скверн, человечество, в лице Ноя получив от Бога благословение на размножение, могло народиться в новом виде. Но вместе с этим Богу угодно было не без мудрых целей сократить и продолжительность жизни послепотопного человечества.

В послепотопном человечестве злое семя, особенно в лице потомков Хама, снова выступило наружу. Хамиты и другие с ними племена возымели высокомерное предприятие построить город и воздвигнуть башню до небес, т. е. до небесных облаков (Быт 11 гл.). Сосредоточение человечества около одного всемирного центра угрожало опасностью нового всеобщего развращения, как перед потопом. Вредное нравственное влияние т. н. всемирных городов (в древности Вавилона, впоследствии Рима и др.), где скоплялась и откуда распространялась по всему миру нравственная зараза, не подлежит никакому сомнению. Вследствие этого в планах божественного провидения решено было рассеяние племен по разным частям света и смешение языков. При рассеянии по разным странам, если бы в каком-либо народе развилось нечестие, то, при разобщенности жизни и отсутствии общего языка, оно не заразило бы другие племена. Даже если бы и все, за исключением одного племени или семейства, развратились и отпали от Бога, то и тогда бы Бог через это племя или семейство мог спасти весь род человеческий. Но чтобы рассеяние племен достигло своей цели и навсегда сделалась невозможной всемирная централизация, необходимо требовалось разделение языков. Различие языка во все времена служило и служит самым действительным средством разделения народов, — более действительным, чем географические пространства.

Смешением языков и рассеянием народов закончилась общая история первобытного человечества и положено начало истории отдельных народов. Народная обособленность сделалась основной характеристической чертой всей истории древнего мира и всего его духовного развития. Это разделение на отдельные племена и народности не препятствовало им оставаться верными первоначальной истинной религии, признавать единого истинного Бога и прославлять Его на всех языках, помнить обетования Божии об Искупителе, данные Адаму и Еве, и в нравственной своей жизни естеством законная творить (Рим 2, 14). Но древний мир не осуществил этой возможности. Появилось язычество, которое охватило все племена земные, в соединении с глубоким нравственным растлением Тогда Господь, не желая допустить вторичной гибели рода человеческого, благоволил снова спасти людей от губившего их греха через создание Себе нового народа среди мира, погруженного в нечестие и идолопоклонство, дабы этот народ послужил тайне спасения и всего человечества. С этого времени и до явления Христа Спасителя иначе был приготовляем этот богоизбранный народ (преимущественно путем сверхъестественным), иначе все остальные народы, уклонившиеся в язычество.

 

§ 85. Приготовление народа еврейского

Новый народ, воздвигнутый Богом, был народ еврейский. Родоначальником этого народа был Авраам, — муж чистой и твердой веры, сын Фарры, из потомства Симова. С избранием Авраама приготовительные действия Божия к искуплению сосредоточились в потомстве Авраама, сделавшемся наследственным уделом Божиим из всех народов земли (Исх 19, 5; Вт 9, 29). Особенное попечение Божие об этом народе Писание изображает весьма наглядно, когда сравнивает еврейский народ с виноградником, который насадил Сам Бог, а промыслительные действия Божии ο внутреннем благоустроении этого народа и ограждении его от вредных языческих влияний уподобляет заботам ο винограднике виноградаря, который обнес его оградою, очистил от камней, насадил в нем отборные виноградные лозы, построил посреди башню и выкопал в нем точило (Ис 5, 1–7; сн. Иер 2, 21; Мф 21, 33–45). Главнейшими воспитательными средствами к выполнению этим народом своего назначения были: I) дарованное этому народу божественное откровение вообще и в особенности откровение тайны спасения через обетования и пророчества ο Мессии; II) прообразы ο Нем, особенно обрядовые; III) закон, — нравственный и гражданский и IV) вся беспримерная, исполненная чудес, история этого народа.

I. Бог воспитывал еврейский народ посредством откровения вообще. Среди этого народа всегда были мужи, которые являлись достойными и способными быть органами божественного откровения для сообщения его всему своему народу и всем язычникам. И Бог многочастне и многообразне глаголал к Израилю (Евр 1, 1), чтобы привести этот народ, а через него и все человечество, к Искупителю. Но особенную важность имели обетования и пророчества ο Мессии, в которых с постепенностью раскрывалось и уяснялось общее откровение этой тайны, данное прародителям [46]. Укажем главнейшие из них.

а) Первообетование ο Семени жены Бог благоволил подтвердить уже родоначальникам еврейского народа — Аврааму, Исааку и Иакову. Заключая завет с Авраамом, Бог, с благословением умножить семя его, как звезды небесные и как песок морской, изрек ему: благословятся ο тебе вся племена земная (Быт 12, 3), и впоследствии, при жертвоприношении Исаака, изъяснил ему, что это благословение есть благословение в семени его: и благословятся ο семени твоем вси языцы земнии (Быт 22, 18). Это обетование в последнем виде было повторено Исааку (Быт 26, 4) и Иакову (Быт 28, 14). Смысл обетования тот, что от Авраама, Исаака и Иакова произойдет Семя или такой великий и необыкновенный Потомок, через которого благословятся вси языцы земнии. Очевидно, ни к кому другому, кроме Мессии, это обетование относиться не может (Гал 3, 16; Деян 3, 25–26).

Патр. Иаков, благословляя перед смертью сыновей своих, при благословении Иуды между прочим передрек ему; не оскудеет князь (скипетр) от Иуды и вождь (законодатель) от чресл его, дондеже (т. е. пока не, а не после того как) приидут отложенная ему и той Чаяние языков (по перев. с евр.: доколе не приидет Примиритель — евр. Schiloh, и Ему покорность народов), т. е. скипетр от Иуды и законодатель (или вообще законодательная власти), как знаки царского достоинства, не отнимутся от Иуды до тех пор, пока не придет из потомства его Примиритель, Которому покорятся все народы (Быт 49, 10). Таким лицом не могли быть ни Давид, ни Соломон, ни кто-либо другой из царей колена Иудина, но именно Мессия. Таким образом, по смыслу этого пророчества: 1) Мессия произойдет от державного племени Иуды; 2) придет тогда, когда Иуда перестанет иметь своих правителей и царей; 3) по пришествии Его царство Иудино заменено будет всемирным царством покорных Искупителю народов.

Через пр. Моисея Бог дал такое предсказание Израилю о Мессии: Пророка восставлю им от среды братий их, якоже тебе, и вдам слово Мое во уста Его, и возглаголет им, якоже заповедаю Ему: и человек той, иже не послушает словес Его, елика возглаголет Пророк оный во имя Мое, Аз отмщу от него (с того Я взыщу — Втор 18, 18–19). To же пророчество с наставлением — Того послушайте повторил и от своего имени Моисей (Втор 18, 15).

б) Во времена царственного пророка Давида образ Мессии обозначен новыми и еще более частными чертами. Через пр. Нафана Бог возвестил Давиду: восставлю семя твое по тебе, иже будет от чрева твоего, и уготовлю (упрочу) царство Его. Той созиждет дом имени Моему, и управлю (утвержду) престол Его до века. Аз буду Ему в отца, и Той будет Ми в сына… Царство Его до века предо Мною: и престол Его будет исправлен (устоит) во век (2 Цар 7, 12–16; сн. Лк 1, 32; Деян 2, 30; Евр 1, 5). Получив от Бога отрадное обетование ο великом своем Потомке, царственный пророк (бывший и лично прообразом Мессии) воспевает в псалмах грядущего Спасителя, а за ним и другие псалмопевцы. Ho вместе с славою Мессии у псалмопевцев, особенно у самого Давида, находятся поразительные по своей ясности предизображения уничижения и страданий Мессии, вообще Его первосвященнического служения [47].

Обетованный Искупитель называется в Псалтири (в Пс 2, 2 говорится: князи собрашася вкупе на Господа и на Христа Его) прямо Мессиею-Христом (евр. Maschiach, греч. Χριστός, рус. Помазанник), — Христом не в том нарицательном смысле, как помазанниками назывались в Ветхом Завете цари, первосвященники и пророки, а в значении собственного имени Спасителя — Мессии, совмещающего в Себе, как едином, самом достойном помазаннике, служение первосвященника, пророка и царя: помаза Тя, Боже (Elohim), Бог Твой елеем радости паче причастник Твоих (44, 8). Ο лице Мессии в Псалтири предвозвещается, что Он имеет божественное достоинство: Господь рече ко Мне, — говорит Мессия от Своего лица: — Сын Мой еси Ты, Аз днесь (ныне) родих Тя (Пс 2, 7). Давид исповедует Мессию Господом, имеющим вечное бытие от Бога: рече Господь (Iehovah) Господеви (Adonai, имя Божие, соответствующее Κύριος, Господь, Владыка): седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих… Из чрева прежде денницы родих Тя (в рус. перев. — из чрева прежде денницы подобно росе рождение Твое; 109, 1, 3). Как человек, Он будет красен добротою паче сынов человеческих (44, 3).

О царственном величии и могуществе Мессии в псалмах возвещается подробно и нередко в образах, взятых от земных царств. Мессия имеет явиться могущественным, славным Царем над Сионом. Он Сам говорит ο Себе: Аз поставлен есмь Царь от Него над Сионом, горою святою Его (2, 6 и след.). Целью царствования Мессии будет распространение на земле истины, кротости и правды: препояши мечь Твой по бедре Твоей, Сильне, красотою Твоею и добротою Твоею! и наляцы, и успевай, и царствуй истины ради и кротости и правды, и наставит Тя дивно десница Твоя (44, 4–5; сн. 7–8 ст.). Царство Мессии будет простираться от моря до моря и от рек (реки, т. е. Евфрата) до конец вселенныя (71, 8 и сл.), и явится святою горою Господнею (14, 1; 42, 3), царством праведников (144, 19–20; 35, 11) и святых (109, 4), т. е. всемирным духовным царством.

Подробно предначертан в псалмах и образ Мессии-Страдальца, Первосвященника, имеющего Самого Себя принести в умилостивительную жертву за грехи мира. Клятся Господь и не раскается: Ты иерей во век по чину Мелхиседекову (109, 4; сн. в 39, 7–9: жертвы и приношения не восхотел еси, тело же совершил Ми еси и пр.). Жизнь Мессии изображается в псалмах жизнью Праведника-Страдальца. У Него врагов более, чем волос на голове, им несть числа (68, 5); от них Он будет терпеть презрение, уничижение, посрамление уподобление червю (21, 7; 68, 20). Обстоятельства страданий И. Христа изображаются в псалмах (особенно Пс 21 и 68) с такою поразительной точностью, что некоторые изречения писаны царственным пророком как бы у самого подножия Голгофы и креста. Предуказываются в псалмах и последовавшие за крестной смертью события, а именно: сошествие Его во ад (15, 10; 29, 4; 67, 5; 87, 6, 16; 106, 16), воскресение (15, 8–10; 11, 6), вознесение на небо и седение одесную Бога, дабы покорить под ноги Себе врагов Своих (Пс 23, 7; 109, 1).

в) После времен Давида среди народа израильского сияло, подобно светильнику, слово пророческое (2 Пет 1, 19). Предсказания пророков ο Мессии, ο Христовых страстях и ο славах, яже по сих (1 Пет 1, 10–11), многочисленны и разнообразны.

О лице Мессии пророки, подобно псалмопевцам, возвещали, что Он будет Бог и человек. Так, пр. Исаия усвояет Мессии наименование Еммануил (7, 14), что, по объяснению Евангелиста, значит с нами Бог (Мф 1, 23). Он же говорит ο Мессии: нарицается ими Его велика совета Ангел, Чуден, Советник, Бог крепкий, Властелин, Князь мира, Отец будущего века (Ис 9, 6), Бог и Господь (40, 8, 10). Пр. Иеремия свидетельствует: сие имя Ему (Мессии), имже нарекут Его: Господь (Jehovah) праведен наш (Господь — оправдание наше; 23, 6; 33, 16; сн. Мал 3, 1; Вар 3, 36–38). Что Мессия будет и человеком, это предполагается предсказаниями пророков ο месте и способе рождения Мессии от Девы и ο различных обстоятельствах Его жизни. Особенно знаменательно наименование Его у пр. Даниила Сыном человеческим, какое так часто прилагал к Себе явившийся Мессия (Дан 7, 13–14).

Служение Мессии пророки, согласно более ранним обетованиям и пророчествам, изображают трояким: пророческим, первосвященническим и царским, но в более подробных чертах. Явление Мессии, как пророка и пророка всемирного, яснее других предсказали великие пророки Исаия и Иеремия. Пр. Исаия свидетельствует от лица Мессии, что Его пришествие будет

иметь целью благовестие: Дух Господень на Мне, Егоже ради (οί ένεκεν — можно передать и так: ради чего, почему) помаза (т. е. Господь) Мя, благовестити нищим посла Мя, исцелити сокрушенныя сердцем, проповедати пленником отпущение, и слепым прозрение, нарещи лето Господне приятно, и день воздаяния (в рус. Библии — день мщения Бога нашего), утешити вся плачущия (61, 1–2; сн. Лк 4, 13–22). Всемирное значение пророческого служения Мессии особенно выразительно раскрывается в пророчестве Исаии ο явлении и возвышении горы Господней (2, 2–4; сн. Мих 4, 1. 5). По предсказанию пр. Иеремии, Мессия-пророк возвестит людям именно новый закон, отличный от данного чрез Моисея, а не возобновит только древний, Моисеев: се, дние грядут, глаголет Господь, и завещаю (заключу) дому Израилеву и дому Иудину завет нов, — не по завету, егоже завещах отцем их, в день, воньже емшу Ми за руку их, извести я от земли египетския; яко тии не пребыша в завете Моем и Аз небрегох их, глаголет Господь (31, 31–35; сн. 32, 37–40; Евр 8, 6–13).

О первосвященническом служении Мессии пророки предсказывали, что Мессия, как иерей необыкновенный, не по чину Ааронову, a по чину Мельхисидекову, имеет принести и жертву необыкновенную, — Самого себя, и не за грехи личные, а за грехи всего мира. Особенно ясно и подробно предизобразил существо и обстоятельства служения Мессии-Первосвященника пр. Исаия, евангелист между пророками, написавший пророчество об этом как будто у креста божественного Страдальца. Содержание его пророчества следующее: указав от лица Иеговы, что раб Иеговы, т. е. Мессия, весьма прославится, но не вдруг, а пройдя сначала скорбный путь унижения и великих страданий (52, 13–15), пророк так изображает самые страдания и унижение Мессии: Господи, кто верова слуху нашему (т. е. нашей проповеди), и мышца Господня (т. е. всемогущество Божие) кому открыся (т. е. сделалось очевидным)? Возвестихом, яко Отроча перед Ним, яко корень в земли жаждущей (отпрыск из сухой земли); несть вида Ему, ниже славы (величия): и видехом Его, и не имяше вида, ни доброты. Ho вид Его безчестен, умален паче всех сынов человеческих: человек в язве сый, и ведый терпети болезнь, яко отвратися лице Его, безчестно бысть, и не вменися. Сей грехи наша носит, и ο нас болезнует, и мы вменихом Его быти в труде, и в язви от Бога и во озлоблении, Той же язвен бысть за грехи наша, и мучен бысть за беззакония наша, наказание мира нашего на Нем; язвою Его мы исцелехом. Вси, яко овцы, заблудихом, человек от пути своего заблуди, и Господь предаде Его грех ради наших. И Той, зане озлоблен (истязуем) бысть, и не отверзает уст Своих: яко овча на заколение ведеся, и яко агнец перед стригущим Его безгласен, тако не отверзает уст Своих. Во смирении его суд Его взятся: род же Его кто исповесть? яко вземлется от земли живот Его, ради беззаконий людей Моих ведеся на смерть (53, 1–8). Ο Его погребении пророк говориг почти как очевидец: назначили гроб со злодеями, но Он погребен у богатаго, потому что не сделал греха, и не было лжи во устах Его (9 ст.).

Ясными чертами пророки изображали и образ Мессии, как славного и могущественного Царя, Победителя и Судии непокорных и враждебных народов земли. Се дние грядут, глаголет Господь, и возставлю Давиду Восток праведный (Отрасль праведную), и царствовати будет Царь, и премудр будет, и сотворит суд и правду на земли. Во днех спасется Иуда и Израиль пребудет в надежди (будет жить безопасно — Иер 23, 5–6; сн. 33, 14–17; Ос 3, 5; Мих 5, 2). Могуществу Царя — Еммануила, по пророчеству Исаии, несть предела (9, 7; сн. Зах 9, 10). Цари и князья Ему поклонятся (Ис 49, 7). Дадеся Ему (Сыну человеческому) власть и честь и царство, и вси людие, племена и языцы Тому поработают; власть Его власть вечная, яже не прейдет, и царство Его не разсыплется (Дан 7, 13–14; сн. 2, 44).

В изображениях Мессии, как славного Царя, у пророков, как и у псалмопевцев, нередки образы, взятые от земных царств. Изображения ими царства Мессии в таких образах были допускаемы только с тою целью, чтобы сделать более понятными предсказания ο царстве Мессии для такого грубо-чувственного народа, как иудейский. В действительности все пророки предрекали, что Мессия будет Царь в смысле духовном, Царь царства не от мира сего (Ин 6, 18; 18, 36). Так, пр. Исаия называет Его Князем мира (Ис 9, 6), также Отроком, на Котором Дух Иеговы, но Который и трости уже надломленной не переломит и льна курящагося не угасит (42, 1–3). Мир, который водворится в царстве Мессии, пророк изображает в таких поразительных образах: и пастися будут вкупе волк со агнцем, и рысь (барс) почиет с козлищем, и телец и юнец (теленок) и лев вкупе пастися будут, и отроча мало поведет я (Ис 11, 5–8). Под вечной державой Мессии, по словам пр. Михея, раскуют мечы своя на рала, и сулицы (копья) своя на серпы, и не ктому возмет язык на язык меча и не научатся ксему воевати (Мих 4, 3; сн. 5, 3–5; Зах, 9, 9–10).

Предсказания пророков ο происхождении Мессии по плоти касаются: рода, из которого Он произойдет, образа и места Его рождения, а также времени Его явления миру.

Мессия имел произойти от корене Иессеова, из рода Давидова. И изыдет, — говорит пр. Исаия, — жезл (ветвь, отпрыск) из корене Иессеова (от усеченного дерева, собственно ствола, — предуказание того униженного состояния, в котором род Давидов находился в год рождения Спасителя мира), и цвет от корене его взыдет: и почиет на Нем Дух Божий, Дух премудрости и разума, Дух сoвеma и крепости, Дух ведения и благочестия: исполнит Его Дух страха Божия (11, 1, 3; сн. 10 ст.).

Рождение Мессии имело быть рождением чудесным, сверх естественным. Се Дева (евр. ha-almah, y LXX — ή παρθένος, в Вульгате — virgo) во чреве зачнет, — говорил пр. Исаия Ахазу и с ним всему народу иудейскому, — и родит Сына, и наречеши (с евр. — и нарекут) имя Ему Еммануил (Ис 7, 14). Евр. слово almah — дева означает деву не по возрасту только, но и по состоянию, деву непорочную, чистую. LXX перевели евр. almah словом παρθένος (как приводится и у Мф 1, 23; сн. Апок 14, 4), и тем засвидетельствовали, что под almah должно разуметь, — древние иудеи действительно и разумели, — деву в собственном смысле, а не какую-либо молодую женщину, как хотят разуметь позднейшие их потомки. При этом в словах пророка содержится предуказание на рождение сына не вообще непорочной девой, а определенной и известной девой (член ha перед almah в евр. тексте, как и в пер. LXX ή παρθένος), известной, конечно, не современникам пророка, а Духу Божию, глаголавшему чрез пророка.

Место, где имел родиться Мессия, предуказал пр. Михей: и ты, Вифлееме, доме Евфрафов, еда мал еси, еже быти в тысящах Иудиных? Из тебе бо Мне изыдет Старейшина, еже быти в князя во Израили; исходи (происхождение) же Его из начала от дней века (Мих 5, 2; сн. Мф 2, 4–6).

Время пришествия Мессии предвозвещено с особенной точностью через пр. Даниила в пророчестве ο седьминах (9, 24–27): седмьдесят седмин сократишася ο людях твоих (определено для народа твоего) и ο граде твоем святем, — возвещал архангел Гавриил пр. Даниилу, — яко да не обетшает согрешение (потеряет силу) и скончается грех, запечатаются (будут забыты или прощены) греси, и изгладятся неправды, и очистятся беззакония, и приведется (будет водворена в мире) правда вечная, и запечатается видение и пророк (закончатся ветхозаветные откровения и пророчества, исполнившись в Мессии), и помажется Святый Святых. И увеси и уразумееши: от исхода словесе, еже отвещати (о возвращении народа) и еже соградити Иерусалим (с евр. — знай и разумей: от издания повеления ο восстановлении Иерусалима), даже до Христа Старейшины (‘Ηγουμένου — Вождя; ср. Иез 44, 3) седмин седмь, и седмин шестьдесять две (т. е. всего пройдет шестьдесят девять седьмин): и возвратится (народ), и соградится стогна и забрала, и истощатся лета (обстроятся улицы и стены, но в трудные времена). И по седминах шестидесяти двух потребится (предан будет смерти) помазание (χρίομα вместо Χρίστος, евр. Мессия), и суд не будет в Нем (т. е. хотя и не будет в Нем никакой вины; ср. Ис 53, 8–9): град же и святое (святилище, т. е. храм) разсыплется со Старейшиною грядущим, и потребятся аки в потопе, и до конца рати сокращенные чином, погибельми (т. е. потом град и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и истребятся, как потопом, и до конца войны предопределены опустошения). И утвердит завет (т. е. новый) мнозем седмина едина: в пол же седмины отъимется жертва и возлияние (т. е. совершится отменение ветхозаветных жертв и приношений), и во святилищи (храме) мерзость запустения будет, и даже до скончания времене скончание дастся на опустение (т. е. близ крыла или кровли храма будут поставлены мерзости опустошителя, и даже до кончины времени передастся т. е. храм вместе с градом опустения).

Под седьминами в пророчестве разумеются седьмины лет, т. е. круг субботнего года — семилетия (Быт 29, 27; Лев 25, 3–5), следовательно, семьдесят седьмин составляют круг времени (70х7 л.) в 490 лет. Счисление седьмин должно начинать с того времени, как вышло повеление ο восстановлении Иерусалима (25 ст.). Пророки Аггей и Малахия возвещали, что Желаемый или Чаяние всех языков придет во второй иерусалимский храм, почему велия будет слава храма сего последняя паче первыя (Агг 2, 6–10; Мал 3, 1).

Наконец, пророки с чрезвычайной подробностью предвозвестили многие частные обстоятельства жизни Мессии и Его служения. Так, они предсказали, что Ему будет предшествовать Предтеча, уготовляющий путь (Ангел Его, пророк Илия — у Мал 3, 1; 4, 5; Глас вопиющего в пустыне — у Исаии 40, 3–5), что Он будет творить чудеса (Ис 26, 19; 35, 3–6), совершит кроткое и смиренное вшествие во Иерусалим на жребяти (Зах 9, 9), будет предан за 30 сребренников (Зах 11, 12–13), ученики Его рассеются, как овцы без пастыря (3ах 13, 7), Его прободут гвоздями и копием (12, 10; 13, 6; Иер 11, 19), смерть Его будет сопровождаться великими знамениями в природе — солнце померкнет и потрясутся основания земли (Ам 8, 9; Агг 2, 7; сн. Иоил 2, 10. 31; Зах 14, 6–7), a по смерти Он воскреснет в третий день (Ос 6, 2; Соф 3, 7; Ис 63, 11) и вознесется на небо (Зах 14, 4), на верующих же в Него обильно изольются дары Духа Святого (Иоил 2, 28–29; Ис 44, 3; 59, 21; Иез 36, 25–27).

Таким образом, в обетованиях и пророчествах Ветхого Завета ο Мессии настолько подробно предначертаны образ Мессии и Его великое служение, что воскресший Спаситель, беседуя с учениками на пути в Еммаус, говорил им с упреком: о, несмысленная и косная сердцем, еже веровати ο всех, яже глаголаше пророцы (Лк 24, 25 и след.)!

II. Снисходя к чувственным понятиям народа еврейского, Бог изображал перед ним тайну будущего искупления людей и посредством прообразований. Прообразование (τϋπος) есть такое же, как и пророчество, предвозвещение или предизображение Мессии и Его царства, только не словами переданное, а заключенное в лицах, событиях и священных вещах и действиях Ветхого Завета. Прообразы в Ветхом Завете многочисленны. Разделяют их обыкновенно на исторические и обрядовые. Первые представляются в истории ветхозаветных лиц и событий, последние — в законе обрядовом. Идею спасения в особенности воплощали в себе прообразования обрядовые. Закон обрядовый, по слову апостола, был закон, сень имый грядущих благ, т. е. в обрядах и священнодействиях церкви подзаконной, как в своей тени, отображалось тело Христово (Кол 2, 17), или самый образ вещей (Евр 10, 1; 8, 5), — Искупитель и совершенное Им дело искупления. Из множества обрядовых прообразований особенно важное приготовительное значение имели обрезание и жертвы.

Обрезание всех детей мужского пола установлено Богом в знамение завета между Богом и родоначальником еврейского народа (Быт 17, 2). Через обрезание чада Авраама соделывались народом избранным; печать обрезания отделяла их от народов языческих, подобно тому, как таинство крещения делает человека членом Новозаветной Церкви и отделяет его от нехристиан. Вместе с этим, обрезание, напоминая ο прародительском грехе, передающемся путем естественного рождения, указывало на необходимость того, что эта нечистота греховная должна быть так же обрезываема и очищаема, как обрезывается то, что служит нечистоте греховной. Отсюда, обряд обрезания должен был возбуждать веру в явление благословенного Потомка, Который имел произойти от народа Божия и даровать человеческой природе совершенное, духовное обрезание сердец (Втор 30, 6), подаваемое в крещении (Кол 2, 11).

Жертвы по происхождению древнее обрезания, но полный закон ο жертвах явился позже заповеди об обрезании. Жертвы в Ветхом Завете были действием покаянным — исповеданием греховной нечистоты и виновности перед Богом, действием молитвенным — об очищении и избавлении, и свидетельством веры в Искупителя, прообразуемого жертвою. При вере приносящих жертвы в обетованного Искупителя, последние имели и силу умилостивительную перед Богом, Аз дах ю (кровь животного) вам у алтаря умоляти ο душах ваших: кровь бо его вместо души умолит (Лев 17, 11).

III. Бог приготовлял Свой народ к принятию Искупителя и через закон нравственный и гражданский, почему апостол называет закон пестуном ко Христу (Гал 3, 25).

Нравственный закон требовал от человека святости как по душе, так и по телу: святи будете, яко Аз свят (Лев 19, 2). Существо требуемой святости кратко выражено в синайском десятословии (Лев 19, 18), а в многочисленных частных предписаниях закона Моисеева требования десятословия раскрыты подробнее, применительно к жизни частной, семейной, общественной, и были объясняемы пророками. Закон требовал при этом не внешнего, формального исполнения своих заповедей (Ис 1, 11–18), а всецелой нравственной настроенности, сердца сокрушенного (Пс 50, 19), и угрожает проклятием всякому, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона (Гал 3, 10; Втор 27, 26). Столь высокими и строгими требованиями, исполнение которых не по силам падшему человеку, закон необходимо должен был приводить к познанию греха: законом познание греха (Рим 3, 20; сн. 7, 7–8), а это необходимо возбуждало желание, чтобы скорее пришел обетованный Искупитель и избавил от бремени греха и проклятия.

В законе гражданском развиваются и прилагаются к частной, семейной и общественной жизни те же религиозно-нравственные начала, которые даны в нравственном и обрядовом законе. Вместе с этим он подвергал проклятию за нарушение его предписаний и угрожал смертью за преступление почти каждой нравственной заповеди (Исх 21, 15–25; 22, 16–17; Втор 13, 5–10; 15, 16; 17, 2–5: 19, 16–21; 21, 18–21; 27, 16–27). Через это закон полагал предел грубой силе, развитию безбожия, нравственного растления и делал возможным среди мира, зараженного грехом и язычеством, существование такого общества, которое могло сохранять семена божественного откровения, вверенные ему для хранения и передачи другим народам.

IV. Наконец, был воспитываем еврейский народ к принятию Искупителя и через внешние свои исторические судьбы. Одна из существенных особенностей истории этого народа, — это обилие чудес и вообще явных действий промысла Божия, то спасавших избранный народ от опасностей, то наказывавших его, то вразумлявших через него языческие народы. Значение таких действий промысла в деле религиозно-нравственного воспитания народа Божия понятно. Подобно этому и значение бедствий, перенесенных евреями. Хотя потомки Авраама и были избранным народом, но они или вели скитальческую жизнь или были в постоянном порабощении у других народов. Так, в Египте они бедствовали, в Палестине недолго наслаждались покоем (лишь в мирное и счастливое царствование Давида и Соломона), бедствовали и в Вавилоне и после плена. Бедствия служили средством к предохранению и очищению их от языческих заблуждений и пороков, располагали к живому сознанию своих грехов, укрепляли веру в Бога и вместе возбуждали и постепенно усиливали желание скорее видеть обетованного Избавителя. Под влиянием вавилонского плена и последовавших бедствий у них усилилось изучение закона и пророков. Для чтения закона и пророков были устроены везде синагоги. Гражданское состояние Иудеи обращало взоры иудеев к пророчествам. Оно было безотрадно. Иудея была под властью языческих государей. Иудеям оставалось одно будущее, а вдали этого будущего сиял светлый образ Мессии и царства Его, начертанный пророками. К этому-то будущему обратились теперь угнетаемые скорбью настоящего и прошедшего сердца народа, к нему устремлялись молитвы, упования, желания Израиля. Мессия сделался предметом народной веры и желаний каждого, даже последнего израильтянина. Как только Иоанн Предтеча явился на Иордан со своей проповедью ο покаянии, синедрион послал к нему священников и левитов спросить: не Он ли Христос (Ин 1, 19)? Явление волхвов привело в движение весь Иерусалим, где особенно много было чающих избавления (Мф 2, 3; Лк 2, 28). Имя Сына Давидова было на устах у всех: нищие и слепцы (Ин 7, 42; 12, 34) и даже жена хананейская (Мф 15, 22) знали ο Сыне Давидовом. Самаряне ожидали, что приидет Мессия, глаголемый Христос, и егда приидет, возвестит им вся (Ин 4, 25, сн. 39–42 ст.). Таковы главнейшие пути и средства приготовления богоизбранного народа к принятию Искупителя. Под чудным водительством премудрости Божией иудейский народ исполнил возложенное на него служение: быть хранителем истинного богопочтения и обетований ο Мессии. В среде этого народа обрелась благословенная между женами, удостоившаяся быть Матерью Господа. Наконец, Израиль послужил тайне спасения всего человечества и тем, что обетование об Искупителе от него сделалось известным и в мире языческом (см. ниже). Сам по себе иудейский народ, народ жестоковыйный, при склонности к язычеству и языческим порокам, без чудного водительства Божия, конечно, не мог исполнить возложенного на него служения.

 

§ 86. Приготовление языческого мира к принятию Искупителя

Избрание народа еврейского не было оставлением прочих народов: или иудеев Бог токмо, а не и языков? Ей, и языков (Рим 3, 29). И язычники не были лишены попечения Божия, которым были призываемы и приготовляемы к участью в благодати готовившегося совершиться искупления человека. Как на главнейшие пути и средства, которыми провидение Божие подготовляло языческий мир ко Христу, можно указать на следующие: I) на сохранившиеся среди всех языческих народов остатка первобытного откровения и религии; II) на особенное, хотя и сокровенное, руководительство Божие духовной жизнью языческих народов; III) на сношения их с иудеями и распространение среди них последними истин богооткровенной религии и, наконец, IV) на политические судьбы древнего мира.

I. Истины первобытной религии ο Боге и особенно обетование ο благословенном Семени жены, путем предания сохранившиеся до потопа, через Ноя сделались достоянием и послепотопного человечества. Правда, эти истины мало-помалу потеряли в языческом мире свою первоначальную чистоту, однако продолжали сохраняться, хотя в искаженном виде, и, конечно, не могли не оказывать влияния на религиозно-нравственную жизнь древнего мира. Эти предания могли поддерживать в языческом мире стремление примириться с Богом, ожидание Избавителя и надежду через Него возвратить себе потерянное через грех блаженное первобытное состояние, а кровавые жертвы, — средоточие языческого религиозного культа, показывают, что в языческом мире всегда было живо сознание греховности и виновности перед Богом и потребность примирения с Ним.

II. Языческие народы лишены были непосредственного откровения Божия. Им предоставлено было в своей духовной жизни ходить собственными путями (Деян 14, 16). Однако, Бог и им не несвидетельствована Себе остави (Деян 14, 17) в откровении естественном. В сердцах язычников всегда оставалось также написанным дело законное, спослушествующей им совести, возвещавшее им нравственные обязанности (Рим 2, 15). Следуя внушениям врожденной идеи ο Боге, особенно при руководстве преданий первобытной религии, люди могли бы приходить к истинному богопознанию, освещавшему для них путь жизни, равно по указанию совести — естеством законная творить. Но они не осуществили этой возможности. Явилось язычество в многочисленных и разнообразных формах. Вместе с этим усилилось и нравственное растление; языческие религии освящали грех и порок. Особенно это растление обнаружилось перед явлением Спасителя в греко-римском мире. (Рим 1, 24–32). Все это должно было привести человечество к опытному познанию силы и глубины повреждения человеческой природы и невозможности восстания или возрождения собственными силами и средствами. И действительно, языческий мир опытно дошел, наконец, до сознания человеческой немощи и бессилия в стремлении к истине и добру, в искании божественного. а такое сознание можно назвать драгоценным плодом исторического воспитания человека, потому что оно способно было возбуждать в людях живое чувство нужды в небесной помощи и приготовляло их к самому принятию ее. Сократ († 399 до Р. Хр.) и Платон († 348) говорили уже ο необходимости божественного Наставника для просвещения человечества и направления его на путь добра (Разг. Алкив.), а впоследствии чувство такой нужды должно было делаться и делалось еще живее. И это понятно. Философия, явившаяся руководительницей язычников в духовной жизни и вообще пытавшаяся разрешить высшие и главнейшие вопросы религии и нравственности, совершенно разрушила народные религиозные верования, объявив богов вымыслами воображения, но в скептицизме, которым закончилось ее развитие в дохристианском мире, сама же должна была сознаться в своем бессилии собственными средствами найти истину ο Боге, душе человека, цели человеческой жизни, нравственной деятельности и загробной жизни.

Нельзя думать, чтобы к сознанию своей немощи в поисках истины и блага и к жажде небесной помощи пришел языческий мир сам собой, — без тайного водительства Божия. Св. Иоанн Богослов благовествует ο Боге Слове: в Том живот бе, и живот бе свет чловеком; и свет во тьме светится, и тьма его не объят (Ин 1, 4–5). Это благовестие свидетельствует, что Слово, — Сын Божий, — постоянно ведшее избранный народ к определенной ему цели, было светом и руководителем умом и во мраке язычества, хотя Его просветительные и руководительные действия не были ясно сознаваемы и ощущаемы.

III. Промысл Божий вел языческие народы ко Христу и внешними путями, и, прежде всего, через постоянные сношения и соприкосновение язычников с евреями, вследствие чего в языческом мире распространялись иудейские понятия, верования и ожидания. Такие сношения начались очень рано. Еще родоначальник еврейского народа — Авраам постоянно принуждаем был обстоятельствами переходить с места на место и сближаться с разными лицами и народами; то же было с Исааком и Иаковом. Потом пребывание евреев в Египте, чудеса Моисея, странствование по пустыне, ознаменованное действиями всемогущества Божия, вступление в обетованную землю, — после того, во времена судей, многократные победы над языческими народами, а также и порабощение последними иудеев, — все эти события не могли оставаться без влияния на язычников (примеры этого: вступление хананеянки Раави со всем ее домом в общество Израиля — Нав 2, 8–15; 6, 24; евеев — Нав 9 гл.; история моавитянки Руфи). В последующее время, при царях, сношения евреев с другими народами сделались еще более постоянными, особенно же установилось близкое соприкосновение иудеев с язычниками, когда начались переселения иудеев в языческие земли и рассеяние их среди языческих народов. По разрушении царства израильского большая часть народа была отведена в плен ассирийский. Пленники не возвратились в отечество и навсегда остались в стране пленения. Не все иудеи возвратились и из плена вавилонского. Большинство их осталось в этой восточной столице, а также рассеялись и по другим странам. Иудеи рассеяния везде заводили синагоги и, подобно палестинским братьям своим, каждую субботу читали и слушали в них закон Моисеев и пророков. В синагоги стекались в большом числе и язычники (Деян 13, 44). Пред временем рождества Христова в иудействе появилось даже особенное стремление к распространению своей веры между язычниками. Вследствие такой ревности начало умножаться число прозелитов (из них принимавшие обрезание назывались пришельцами правды или завета, остальные — пришельцами врат) во всех языческих странах, где жили иудеи. Фарисеи предпринимали даже нарочитые путешествия для обращения язычников (Мф 23, 15).

Особенным делом промышления Божия ο язычниках был перевод св. книг Ветхого Завета, с еврейского на общеупотребительный тогда греческий язык. Перевод этот, известный под именем перевода LXX толковников (собственно LXII), сделан в эпоху Птолемеев для александрийской библиотеки (не ранее половины III в. и не позже половины II в. до Р. Х.). Событие это было важно и спасительно для всего языческого мира, которому св. книги были недоступны в еврейском подлиннике.

Св. Писание, переведенное на греческий язык, сделалось доступным для всех ученых и любознательных язычников (Деян 8, 27–28), и, конечно, много способствовало распространению между лучшими из них иудейских понятий и верований. Co времени своего рассеяния иудейство оказывало религиозное влияние на языческий мир и вообще литературным путем (через т. н. сивиллины книги, исторические и философские сочинения иудейских писателей).

IV. Наконец, промысл Божий направлял к принятию христианства языческий мир через политические судьбы его. Co вне языческий мир постоянно стремился к образованию обширнейших и сильнейших царств в мире. Поочередное явление великих монархий в древнем мире служило великой цели провидения Божия — приготовить мир языческий к христианству. Ко времени явления Спасителя весь древний мир был объединен под верховным владычеством Рима. Политическое объединение народов в разных отношениях могло сделать их более восприимчивыми к христианству и способствовать его распространению. Объединение же, в частности, под главенством Рима предуготовило возможность скорого и удобного распространения в мире христианства вследствие прекращения войн и междоусобий разных народов, распространения греческого и римского языков и греко-римской культуры с ее плодами по отдаленнейшим странам мира, улучшенных путей сообщения и вообще способов сношений между народами и подобных причин.

Итак, языческий мир, по-видимому, предоставленный самому себе, на самом деле так же руководим был Богом к принятию и усвоению дара спасения, как и Израиль. История удостоверяет, что ко времени явления Христа Спасителя языческий мир и действительно пришел в состояние готовности и способности ко вступлению в царство Мессии, особенно в главных представителях образованного языческого мира — греках и римлянах. В языческом мире развилось к тому времени живое желание и ожидание высшей небесной помощи или небесного посланника для спасения погибающего человечества, — чаяние новых времен с новым порядком вещей. Такие ожидания имели почти все древние народы, а народы востока, наиболее соприкасавшиеся с иудеями, и прямо ожидали Его пришествия из Иудеи. Под влиянием этих напряженных ожиданий «спасения из Иудеи» восточные волхвы направили свой путь к Иерусалиму, когда явилось и особенное знамение на небе для убеждения их в исполнении заветного ожидания.

 

II. О Боге Искупителе

Предопределенное от века спасение людей, по исполнении полноты времени, Бог благоволил совершить чрез «Сына Своего единороднаго, нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшагося», т. е. через Господа нашего И. Христа. Господь И. Христос и есть тот обетованный во времена ветхозаветные и бывший чаянием всех народов Искупитель-Мессия, к принятию Которого человечество было приготовляемо в течение многих веков.

Отсюда, при изложении учения ο Боге, как Совершителе нашего искупления, необходимо раскрыть учение: Ι) ο лице И. Христа и II) ο совершении Им дела нашего искупления или спасения.

 

I. О лице Господа И. Христа.

§ 87. И. Христос есть Богочеловек.
Особенная важность и непостижимость догмата
ο воплощении Сына Божия. Краткая история догмата.

I. Обетованный Искупитель мира, Господь наш И. Христос, по Своей природе и достоинству есть воплотившийся единородный Сын Божий, т. е. есть истинный Бог и истинный человек, или Богочеловек (Θεάνθρωπος — наименование Спасителя мира, вошедшее в употребление с IV в.); в Нем Слово плоть бысть (Ин 1, 14), совершилось, как учит церковь, воплощение (σάρκωσίς, ένσάρκωσις, incarnatio) и вочеловечение (ενανθρώπησις, ενσωμάτωσις) истинного Бога.

II. Догмат о воплощении Сына Божия в лице И. Христа для искупления и спасения человека составляет основу, начало и сущность христианства, — камень, лежащий во главе угла (Мф 21, 42–44). На вере в боговоплощение зиждется все духовное ведение (или миросозерцание) христианина и вся духовная жизнь его, все его чаяния и упования, самое его спасение. Несть иного имене под небесем, данного в человецех, ο нем же подобает спастися нам, кроме имени Богочеловека (Деян 4, 12). Аз есмь путь, истина и живот. Никто же приидет ко Отцу, токмо Мной (Ин 14, 6). И. Христос — Богочеловек и христианство неотделимы.

Вместе с этим догмат ο богочеловечестве И. Христа есть догмат таинственнейший. Велия благочестия тайна: Бог явися во плоти (1 Тим 3, 14), — великая и глубокая столько, что превосходит разумение не только человеческое, но и серафимских умов (1 Пет 1, 12).

III. Вследствие особенной важности и глубокой таинственности этого догмата, лицо Богочеловека служило во все времена и продолжает служить знамением пререкаемым (Лк 2, 34), т. е. предметом пререканий, борьбы между верою и неверием, истинными и ложными воззрениями на Его лицо. Церковь с самого начала должна была бороться с лжеучениями относительно этого догмата.

В первые три века христианства подвергалось искажению и отрицанию учение ο божестве и человечестве И. Христа, а с конца IV в. стали возникать лжеучения и об образе соединения естеств в И. Христе. В борьбе с этими лжеучениями догмат ο лице И. Христа был раскрыт церковью в составленных ею на Вселенских Соборах вероопределениях со всей возможной для этого таинственного догмата раздельностью и отчетливостью. Возникавшие после Вселенских Соборов и до настоящего времени лжеучения ο лице И. Христа являются повторением, хотя и в новых формах, но по существу древних заблуждений, осужденных церковью.

1. Учение ο воплощении Сына Божия для нашего спасения иудеям казалось соблазном, а язычникам безумием (1 Кор 1, 23). Те и другие одинаково враждебно встретили проповедь ο Богочеловеке. Первоначально эта вражда выразилась чисто внешне, — в гонениях на христиан, а потом, не прекращаясь во вне, она перешла во внутреннюю борьбу, — и выразилась в форме первых искажений христианства, именно: ереси иудействующих и гностицизме.

Еретики иудействующие учили об И. Христе, что Он простой человек, родившийся обыкновенным образом от Иосифа и Марии (учение Керинфа и элкезаистов; только назореи признавали чудесное рождение И. Христа). Ha Него, вследствие Его праведности, лишь в большем изобилии, чем на других людей, излились дары Св. Духа, почему Он и сделался Мессией и Сыном Божиим. Отсюда, пострадал и умер за людей не Богочеловек, а простой смертный, и Его смерть никакого особенного, искупительного значения не имеет.

Гностики, сообразно с своими дуалистическими воззрениями, не допускали возможности боговоплощения. Высшее божественное начало, обитавшее в И. Христе, по общему их мнению, это эон, — эманация, или истечение Высочайшего существа, один из ближайших и совершеннейших эонов, который знает неведомого Отца. Эон соединился с И. Христом, чтобы сообщить людям необходимое ведение (γνώσις) ο том, как освободиться от зла, и тем положил начало всеобщему восстановлению (великому αποκατάσταοις). Ηе признавая И. Христа совершенным Богом, гностики не признавали Его и истинным человеком, ибо воплощение даже и только эона, особенно высшего, невозможно, так как материя есть зло. Эон — Искупитель, утверждали они, являлся только в подобии плоти, казался человеком в лице Иисуса, потому что иначе не мог открыть себя людям, a на самом деле Он не рождался, не страдал и не умирал (учение Сатурнина), тело Его было небесным, духовным и только казалось материальным (учение Вардесана), человеческие формы Его тела, страдания, смерть — подобия действительности (учение Маркиона). Поэтому гностическое учение ο лице Христа Спасителя издревле получило название докетизма (δοκέω — кажусь).

В III в. на место павших евионизма и гностицизма появилось монархианство. Монархиане евионейского направления (Феодот кожевник, Феодот младший, Артемон, особенно Павел Самосатский) совершенно отрицали боговоплощение в И. Христе. дело искупления, учили они, совершил простой человек Иисус из Назарета, но только под влиянием и при помощи Божества. Он родился необыкновенным образом от Девы и Духа Святаго. В Него вселилась и руководила всей Его жизнью и деятельностью особая божественная сила — Дух, София и Логос. Эта сила, обитая в Нем, сообщала Ему высшее ведение ο всем том, что необходимо знать людям для их спасения, каковое Он сообщал людям; этой же силою Он творил чудеса, под ее влиянием достиг самой высшей, возможной для человека, святости и сделался Сыном Божиим, в несобственном, впрочем, смысле. Пострадал и умер простой человек. Поэтому страдания и смерть И. Христа не имеют существенного значения в деле спасения и искупления людей; это простое самопожертвование великого человека ради Его великих идей и ради проповедуемого Им святого учения.

Представители монархианства с патрипассианским характером (Праксей, Ноэт, также Берилл и, отчасти, Савеллий) учили ο личном воплощении божества в И. Христе, но, отрицая троичность лиц Божества и ипостасное бытие Бога Сына, говорили, что во Христе Спасителе воплотился Сам Бог всемогущий, что Христос — Спаситель по Своей божественной природе есть Сам Бог Отец. Отсюда, страдания И. Христа были страданиями воплотившегося Бога Отца, — не в том смысле, что Отец или божество Отца страдало в собственном смысле, a в смысле сострадания божества Отца страданиям человеческой природы в лице И. Христа. Post tempus Pater natus, Pater passus est — вот основное положение этих лжеучителей.

С появлением арианства и в связи с арианскими движениями возникли новые лжеучения ο лице И. Христа. Ариане учили, что Сын Божий не есть истинный и совершенный Бог, а сотворенный Сын Божий. Отсюда следовало, что в И. Христе, воплотился не Бог в собственном смысле, а лишь Бог сотворенный. Воплощение совершенного Бога, без унижения божества, думали ариане, невозможно, почему воплощение — доказательство небожественности воплотившегося. В Св. Писании подтверждение своих воззрений ариане видели в изречениях, в которых уничижительно говорится ο Сыне Божием. Превратное учение выразило арианство и ο человечестве И. Христа. Так как два тварных и ограниченных духовных начала в одном человеке немыслимы, то ариане (особенно Евномий с последователями) утверждали, что Сын Божий при Своем воплощении из человеческой природы принял одно только тело, без разумной души, и что Сам же Он, заступив место души, Своим существом страдал и действовал в этом теле. Выражение евангелиста: Слово плоть бысть ариане понимали в строго буквальном смысле.

Отцы и учители первых четырех веков в своих произведениях и на соборах, обличая и осуждая указанные заблуждения ο лице И. Христа, раскрывали положения ο всецелом божестве и всецелом человечестве Христа Спасителя, разъясняя при этом, что для искупления человечества недостаточно было ни одного божества самого по себе, ни одного простого человечества, или какого-нибудь высшего творения (каков арианский Сын Божий); — что единородный, единосущный Отцу Сын Божий (а не Сам Бог Отец) соделался человеком и в одном лице Своем представлял совершенного Бога и совершенного человека.

2. Утверждение, что И. Христос есть истинный Бог и совершенный человек, вызывало вопрос об отношении между божеством и человечеством в лице Богочеловека. Решение и раскрытие этого трудного и таинственного вопроса взял на себя в IV в. Аполлинарий младший, еп. Лаодикийский. Лжеучение его послужило началом движений в раскрытии учения об образе соединения естеств в И. Христе, продолжавшихся в течение двух с половиной столетий, переходной ступенью от споров ο Св. Троице к христологическим.

Коснувшись образа соединения естеств во Христе, Аполлинарий разрешил этот вопрос сообразно с своими воззрениями на природу человеческую вообще и грех, как ее необходимую принадлежность. Он признавал человека состоящим из духа, души и тела (νους, ψυχή и σώμα). Душа и тело составляют низшую, животную, чувственную и страстную сторону человеческого естества, противоборствующую закону ума и всему, что от Бога (то же, что внутренняя жизненная сила, общая у человека с животными). Начало высшее и владычественное в человеке, управляющее плотью, разумное и свободное, отличающее человека от животных, есть дух. В духе находится истинный источник всеобщей греховности, а тело — только соучастник, посредник, орудие греха. Отсюда Аполлинарий сделал такие заключения по отношению к лицу Искупителя мира: Сын Божий, истинный Бог, вступая в единение с естеством человеческим, заступил Собою место ума или духа человеческого, как ума ограниченного, изменчивого и удобопреклонного ко злу. Учение Аполлинария извращало истинное понятие ο вочеловечении Бога и противоречило всей вере церкви во Христа, как Бога совершенного и человека совершенного. Однако, несмотря на свой явно противоцерковный характер, оно в очень скорое время приобрело много последователей. Поэтому, как только оно сделалось общеизвестным, почти одновременно было осуждено сначала на поместных соборах в — Риме (при папе Дамасе, — ок. 378 г. и снова в 382 г.), Александрии и Антиохии (ок. 379 г.), а потом предано анафеме и на втором Вселенском Соборе (1 пр.). После соборных осуждений общество аполлинаристов распалось и даже совсем исчезло. Но возбужденный аполлинаризмом и арианскими объяснениями уничижительных речений об И. Христе вопрос ο соединении двух природ в И. Христе необходимо требовал точного разрешения. Возникли споры, пока православное учение ο лице И. Христа не было окончательно утверждено на VІ-м Вселенском Соборе, после низвержения ересей несторианской, монофизитской и монофелитской.

Несторианство, дабы доказать полное и совершенное человечество И. Христа, вопреки аполлинаризму, с двойственностью естеств утверждало и двойственность лиц в И. Христе. Виновником этого лжеучения был Несторий, архиеп. константинопольский. Сущность его учения такова: божество и человечество в И. Христе не только суть два отличные, но и совершенно отдельно и самостоятельно существующие естества. «Χωρίζω (расторгаю) τάς φύσεις», — говорил Несторий. Между ними нет соединения ипостасного (‘ενωσις καθ υπόστασιν) в одном лице (т. е. в одном самосознании Богочеловека), а есть только единство нравственное или, точнее, просто некоторого рода незначительное нравственное соприкосновение (σανάφεια, от συνάπτω — соприкасаюсь). И. Христос посему не есть Богочеловек, т. е. единое лицо при двойстве естеств, а Бог и человек, т. е. в Нем c двойством естеств и два лица. К Нему приложимее наименование Богоносец, а не Богочеловек, ибо в Нем Сын Божий лишь обитал, как во храме. Поэтому Несторий отрицал название Богородица (Θεοτόκος), которым Церковь именует Приснодеву. От Нее родился не Сам Бог, а одежда, которая должна была облекать Сына Божия, — храм, в котором Он имел обитать. Несторий давал Богоматери наименование Христородицы (Χριστοτόκος), поскольку она родила человека-Христа. В несторианстве таким образом вместо учения ο воплощении (ένσάρκωσις) явилось учение об обитании (ένοίκησις) Сына Божия в человеке Христе, т. е. одного лица в другом. Вера в искупительное значение страданий и смерти И. Христа таким учением разрушалась в самой основе. Если уничижался и страдал только человек, хотя и высшей праведности, но без всякого участия божества во всем этом, то Его уничижение и страдания не могут служить удовлетворением правде Божией.

На защиту православия против несторианства выступил св. Кирилл Александрийский. По его влиянию, лжеучение Нестория было осуждено на поместных соборах (в 430 г.) в Риме при папе Целестине и в Александрии под председательством самого Кирилла. Вместе с этим он издал против заблуждений несторианства послание «Τού Σωτήρος», с приложением двенадцати анафематизмов против Нестория, в которых доказывал истинное и действительное соединение естеств в И. Христе в одну живую богочеловеческую личность (ενωσις καθ ‘υπόστασιν, μία ‘υπόστασις). Учение св. Кирилла о лице И. Христа всецело принято и одобрено на Третьем Вселенском Соборе (в 431 г. в Ефесе), лжеучение же Несториево было осуждено, как еретическое, а сам он лишен епископского сана и отлучен от общения церковного.

Вскоре после осуждения несторианства явилась новая ересь, противоположная несторианству, — монофизитство, развившее учение ο полном слиянии (σύγχυσις) в И. Христе божественной и человеческой природы с поглощением последней первой, или иначе — учение об одной божественной природе (μόνη φύσις) в И. Христе. С поглощением человеческой природы божеством, человечество во Христе, учили монофизиты, утратило все свойственное Его человеческой природе, кроме лишь видимого образа, и потому в Нем явилось и жило собственно Слово, под видом только плоти; божество Слова страдало, было погребено и воскресло. Самое тело Христа не было единосущным нашему, хотя сама Матерь Дева единосущна нам. Виновниками монофизитства были: Евтихий, архимандрит Константинопольский, и Диоскор, еп. Александрийский.

Учение монофизитское так же, как и несторианское, разрушало догмат об искуплении, ибо пострадать за нас Спаситель мог только Своим человечеством, а сообщить бесконечную цену Его страданиям могло только Его божество. При соединении с божеством человечество и не могло потерять своей ограниченности и получить свойства божественные, как невозможно и превращение божеского естества в человеческое. Поэтому монофизитское учение встретило решительное осуждение со стороны православных пастырей церкви. Для окончательного же ниспровержения монофизитства был собран в 451 г. и V-й Вселенский Собор. На нем составлено следующее вероопределение, разъясняющее, насколько возможно, догмат ο лице Богочеловека и вместе отвергающее как евтихианское слияние (σύγχυσις) божества и человечества в одно естество, так и несторианское разделение (σχίσις) их на два лица:

«Итак, последуя св. отцам, все согласно научаем исповедывать одного и того же Сына, Господа нашего И. Христа, совершенного в божестве, совершенного в человечестве, истинно Бога, истинно человека, того же из разумной души и тела, единосущного Отцу по божеству и того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, рожденного прежде веков от Отца по божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения — от Марии Девы, Богородицы (της Θεοτόκου), по человечеству, одного и того же Христа, Сына, Господа, Единородного, в двух естествах, неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого (εν δίο φύσεσιν άσυγχύτως, άτρέπτως, αδιαιρέτως, άχωρίστως γνωριζομενον), так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно лицо (είς ‘εν πρόσωπον), в одну ипостась (μίαν ‘υπόστασιν), — не в два лица рассекаемого или разделяемого, но одного и того же Сына, Единородного, Бога Слова, Господа И. Христа, как в древности пророки (учили) ο Нем и как Сам Господь И. Христос научил нас и как передал нам символ отцов».

Монофизитские движения, однако, не закончились с осуждением ереси. Из него выродилось монофелитство. Монофелиты утверждали, что во Христе одна воля и одно действие божеское; человеческой же воли и человеческой деятельности они не признавали в Богочеловеке. Как только монофелиты выступили открыто с своим лжеучением, оно, как еретическое, осуждено было на поместном Римском соборе (648 г.), а затем на VI Вселенском (680 г.). Отцы VI-го Всел. Собора определили, что должно исповедывать во Христе «две естественные воли и действия (δύο φύσικαί θελήσεις και ενεργίαι), согласно сочетавшиеся между собой для спасения рода человеческого». Они существуют одна в другой и одна возле другой, не уничтожая друг друга и однакоже не противореча и не разноглася между собой, так как «человеческая Его воля уступает, не противоречит или противоборствует, а подчиняется Его божественной и всемогущей воле», — существуют «нераздельно, неизменно, неразлучно, неслитно».

Этим и закончилось так долго продолжавшееся в церкви раскрытие и определение догмата ο лице И. Христа. Свод святоотеческих разъяснений этого догмата, на основании вероопределений Вселенской Церкви, представил св. И. Дамаскин. в своем «Точном изложении православной веры» (III и IV кн.).

3. Появление лжеучений ο лице И. Христа, однако, не прекратилось и после раскрытия церковью этого догмата.

Так, в Западной Церкви (в Испании) в конце VIII в. возникло лжеучение, известное под именем адопцианизма (adoptianismus). Происхождение его объясняют так. В испанской литургии принятие Сыном Божиим человеческой природы названо было «усыновлением» (adoptio). Отсюда стали различать истинного и усыновленного Сына Божия и пришли к мысли (Феликс, архиеп. Толедский, еп. Элипанд), что Христос по человечеству есть только усыновленный (adoptivus), тогда как по божеству — истинный Сын Божий. В лжеучении заключался скрытый несторианизм. Поэтому оно единодушно было осуждено на многих поместных соборах (в Галлии, Германии и Италии) и было недолговечным.

Особенно умножились лжеучения ο лице Богочеловека с появлением протестантства и новейшей философии. Само протестантство (лютеранство) допустило в своем учении ο лице Богочеловека ложную (монофизитскую) мысль ο вездесущии тела Христова. В мистических сектах, выродившихся из протестантства, возникли ложные учения ο плоти Христовой (напр., у квакеров и анабаптистов), напоминающие мнения древних еретиков ο небесном или духовном теле Христовом. Социнианство же развило учение ο лице Богочеловека, напоминающее собой ереси с евионейским характером и направлением. По учению социниан, И. Христос — простой человек, а не Богочеловек и не Бог в собственном смысле. Сыном Божиим и Богом Он может быть называем в переносном смысле, — по благодати. Возвышают и отличают Его от прочих людей лишь некоторые, Ему одному принадлежащие свойства и преимущества. Так, родился Он не так, как рождаются прочие люди, — именно: Бог сотворил материю, заменившую мужеское семя, вложил ее в утробу Девы, и таким образом родился во всем подобный нам человек Иисус. Ему свойственны святость и безгрешность, каких никто ни прежде, ни после Него не имел. Наконец, за то, что Он смирил Себе, Бог одарил Его исходящим из самой сущности Своей могуществом, простирающимся на все сотворенное. Частью оно присуще было Ему еще во время земной жизни, но в полной мере сообщено по воскресении Его из мертвых и вознесении на небо. Чрез это Бог сделал Его причастником Cвоей сущности, и И. Христос вследствие этого есть как бы наместник Бога, сосредоточивающий в руках все управление вселенной, — есть как бы истинный Бог (verus Deus), и Ему должно воздавать поклонение, как Богу. Еще далее уклонился от истины в учении ο лице Богочеловека рационализм, развившийся на почве новейшей философии. Так, ученики и последователи Гегеля, составившие т. н. левую сторону гегельянцев, применяя философские начала Гегеля к историческому христианству, начертали образ Иисуса с точки зрения идеализма, или новейшего докетизма. Наиболее известный и первый опыт этого рода представил Дав. Фр. Штраус в своей «Жизни Иисуса» (Das Leben Iesu, изд. 1885–1836 г.). Вся евангельская история, по его утверждению, есть миф. Евангелия, по Штраусу, не исторические памятники, a сборники позднейших мифов и легенд об И. Христе. Недостоверны в них не одни чудеса, — чудеса и невозможны, — но и все прочее содержание, не исключая и учения. Евангельский И. Христос — не действительный, исторический Христос, а идеальный, в котором образно выразилось сознание человечеством своего тождества с Божеством, или, точнее, — мирового духа на одной из ступеней его развития. В высоком образе Иисуса человечество само для себя начертало свой высший идеал, а вымышленная история Христа есть идеальный путь самого человечества. Что же касается исторического Христа, то ο Нем немного можно сказать достоверного, — именно, что это был обыкновенный иудей, раввин, разделявший верования и предрассудки своего времени и чему-то учивший, объявивший Себя Мессиею, навлекший на Себя ненависть властей и за то распятый на кресте, но ни в каком случае не был тем, чем представляет Его церковь, т. е. воплотившимся Сыном Божиим.

Крайний идеализм Гегелевой философии разрешился материализмом в лице Фейербаха (1804–1872 г.) и его последователей. Докетические воззрения на лицо И. Христа последователей Гегеля являлись очевидно несостоятельными. Нужно было дать новое, состоятельное с материалистической точки зрения, объяснение лица и дела Христова. В ответ на это требование времени явился Эрн. Ренан с своею «Жизнью Иисуса» (Vie de Iesu, изд. 1863 г.). Для Ренана И. Христос не полумифическое, полуисторическое лицо, но определенная, единственная во всем мире личность, перед которой нельзя не склоняться с благоговением. Но Он не Богочеловек, а просто «религиозный гений», подобный другим религиозным реформаторам (Шак-Ямуни, Магомет, Зороастр и др.), хотя и выше их всех стоящий. Под влиянием успехов Своей проповеди Он вообразил Себя Мессией и Сыном Божиим, уверял в этом и Своих «суеверных слушателей». Никаких чудес Он не совершал, хотя и вынужден был разными способами (даже посредством «невинного» обмана, как, напр., в чуде воскрешения Лазаря) поддерживать веру в Себя, как чудотворца. Он возвестил людям новую религию, без священства, без догматов, без обрядности. Сущность ее состоит в одном положении: Бог есть Отец всех людей, а люди — братья между собой, Но Его стремления к основанию духовного царства встретили противодействие в иудейских властях, и Он был распят.

В новейшей истории западного религиозно-умственного движения появилось и утвердилось еще новое богословское направление, называемое по имени своего основателя А. Ричля (1822–1889 г.) — ричлианством. Дух и характер воззрений ричлианства на лицо И. Христа можно видеть в следующих положениях одного из представителей этого направления (проф. Гарнака) ο личности Основателя христианства: «был человек по имени Иисус. He получивши ни школьного образования раввинов, не быв под влиянием ни саддукейского направления, ни греческого образования, этот человек в Своей проповеди ο Боге обнаружил необычайную даже для пророка силу, глубину и чистоту духа. В познании Бога дошедши таинственным, непостижимым для нас путем до сознания Своих особенных, лично одному Ему принадлежащах сыновних отношений к Богу, Он стал признавать и называть Себя «Сыном Божиим». От сознания Своего особенного сыновства Богу Иисус пришел таинственным и для нас опять непонятным образом к сознанию Своего исключительного посланничества для исполнения заповеданного Ему от Отца дела, к сознанию Себя Мессией. Но и сознавая Себя Сыном Божиим и Мессией, Иисус не требовал Себе никакого поклонения. Он требовал только исполнения Своих заповедей. Его благовестие говорит только об Отце, а не ο Сыне». Вера в Него, как воплотившегося Бога, по утверждению ричлианистов, есть позднейшее явление в христианской церкви. На самом же деле боговоплощение невозможно. До Своего явления в мире И. Христос, по мнению Ричля, существовал с Богом и в Боге лишь идеально, в Его уме.

Взгляды на лицо И. Христа новейших рационалистов, очевидно, примыкают или к евионизму, или к гностицизму, хотя и не в чистом виде, а в смешении. Штраусовский мифический образ Иисуса близок к евионитскому, равно и Иисус Ренана или Ричля имеет черты мифические. Что же касается всеобщей в христианском мире веры в богочеловечество Искупителя мира, то она, по утверждению рационалистов, не основывается на подлинном учении Христа Спасителя; церковь будто бы создала, т. е. измыслила Христа-Богочеловека, иначе сказать — обоготворила простого, хотя может быть и исключительного в истории человека. Ошибочно, следовательно, верующие в Него признают Его Основателем церкви Его имени.

Церковь, вопреки заблуждениям древнего и нового времени, учила и учит, что И. Христос есть истинный Бог и истинный человек, и что в Нем два естества, божеское и человеческое, непреложно соединенные, составляют единое лицо.

 

§ 88. Господь И. Христос есть истинный Бог по естеству, как Сын Божий.

Господа И. Христа должно признавать и исповедывать Богом в собственном и строжайшем смысле, единородным Сыном Божиим, единосущным Богу Отцу, а не усыновленным, подобно сынам Божиим по благодати.

I. Божественное величие и достоинство Искупителя довольно ясно предуказано еще в ветхозаветных изображениях и наименованиях Мессии (Сын Мой, т. е. Божий, Бог — Elohim, Adonai, Jehovah, El gibbor, т. е. Бог крепкий), в яснейшем же свете изображается в Новом Завете, и прежде всего в учении Самого И. Христа. Неосновательно утверждение рационализма, будто Сам И. Христос не учил ο Себе, как Сыне Божием по естеству, равном Богу Отцу, не требовал Себе и божеского почитания, а если и называл Себя иногда Сыном Божиим, то только в смысле нравственного единства с Отцом, а не по существу. Правда, когда И. Христос говорил ο Своем собственном лице, то обыкновенно называл Себя не Богом, а только Сыном Отца или Сыном Божиим (напр.. Ин 9, 35; 10, 36; 11, 4; 3, 16). Ho в устах И. Христа в приложении к Себе это наименование было равносильно названию Себя истинным Богом. Это ясно уже из того, что Он нередко называл Себя не просто Сыном Божиим, а Сыном Божиим единородным, и всегда отличал Себя и других в их сыновних отношениях к Богу: Он никогда не говорит ο Боге «наш Отец» (исключение — при научении людей молитве), а Мой Отец и ваш Отец.

И. Христос и прямо учил, что Он есть Сын Божий в особенном и исключительном смысле. Так, Он говорил. что Сын имеет такую же самосущую жизнь, как и Отец: якоже Отец имать живот в Себе, тако даде и Сынови живот имети в Себе (Ин 5, 26). Он равен Богу Отцу: Аз и Отец едино есма (Ин 10, 30) и видевый Его виде Отца (Ин 14, 9). Он владеет таким же, как и Отец, могуществом и властью: якоже Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын, ихже хощет, живит (Ин 5, 21). Он один знает небесного Отца и может открыть имя Его людям: никтоже знает Сына, токмо Отец, ни Отца кто знает, токмо Сын, и емуже аще волит Сын открыти (Мф 11, 27; Лк 10, 22). Такие слова невозможны в устах И. Христа, как простого человека, «Сына Божия» в общем значении: простой человек не может сказать ο себе, что знает Бога более, чем кто-либо другой. Бытие Его с Отцом и в Отце — бытие вечное, и не в смысле предсуществования в мысли и предведении Отца, но бытия личного, ипостасного: аминь, аминь глаголю вам, прежде даже Авраам не бысть (γενέσθαι — явился), Аз есмь (Ин 8, 58: сн. 1, 1–3). В молитве к Отцу Он взывал: и ныне прослави Мя, Ты, Отче, у Тебе Самого славою, юже имех у Тебе прежде мир не бысть (17, 5; сн. 17, 21).

Были случаи, когда И. Христос особенно решительно и ясно свидетельствовал ο Cвоем божестве. Так было, напр., близ Кесарии Филипповой, когда ап. Петр от лица всех апостолов исповедал Его Христом, Сыном Бога живаго (ό Υιός τού Θεού τού Ζώντος). Приняв это исповедание, И. Христос тем засвидетельствовал, что Он есть истинный Сын Божий, равный Отцу. Доказывая Свое право исцелять в субботу (в беседе по поводу исцеления расслабленного — Ин 5 гл.), Он говорил иудеям: Отец Мой доселе делает, и Аз делаю. Этими словами Он усвоял Себе и божественное сыновство и равенство во власти с Отцом. Так и были поняты Его слова иудеями. Наконец, решительное свидетельство ο Себе И. Христос дал перед Своей кончиной. На последнем суде первосвященник спросил Его: заклинаю Тебя Богом живым, да речеши нам, аще Ты еси Xpucmoc, Cын Божий (Мф 26, 63). Христос ответил: ты рекл еси (64 ст.), т. е. твои уста исповедали, что Я Сын Божий (Аз есмь — по Мк 14, 62).

Утверждая Свое равенство с Богом Отцом, И. Христос учил, что Ему принадлежит одинаковое поклонение с Ним. Веруйте в Бога, и в Мя веруйте (Ин 14, 1), а вера составляет один из видов богопочтения (Ин 6, 29). Когда И. Христос требовал веры, то требовал не просто доверия к словам Его, а именно признания или исповедания Его единородным Сыном Божиим и истинным Богом, да всяк веруяй в Онь не погибнет (Ин 3, 16–18; 6, 28–29; 1 Ин 3, 23; 4, 15), да вси чтут Сына, якоже чтут Отца; а иже не чтит Сына, не чтит Отца, пославшаго Его (Ин 5, 23).

Апостолы, научая исповедывать божество Сына Божия, как второго лица Св. Троицы (сн. § 30), об И. Христе свидетельствовали, что Он есть истинный Сын Божий (Ин 20, 31), Сын Божий собственный (ίδιον — Рим 8, 32), Бог. Так, ап. Иоанн учит, что Бог бе Слово (Θεός ην ό Λόγος, где Θεός — без члена — сказуемое), что Слово плоть бысть и есть единородный Сын Божий (Ин 1, 14). В своем послании ап. Иоанн говорит об И. Христе: вемы, яко Сын Божий прииде, и дал есть нам свет и разум, да познаем Бога истиннаго, и да будем во истиннем Сыне Его Иисусе Христе. Сей (ούτος, т. е. И. Христос) есть истинный Бог и живот вечный (1 Ин 5, 20). Ап. Павел учит: велия благочестия тайна: Бог явися во плоти (1 Тим 3, 16). Одно из преимуществ иудеев, по словам апостола языков, то, что от них Христос по плоти, сый над всеми Бог, благословен во веки (Рим 9, 5). О них же апостол говорит: аще быша разумели, не быша Господа славы распяли (1 Кор 2, 8). В И. Христе живет (κατοικεί — постоянно обитает) всякое исполнение Божества (πάρ τό πλήρωμα τής Θεότητος, — вся полнота божественного естества, а не просто божественность, или божественное начало) телесне (σωματικώς — и в самом теле), т. е., подобно тому как душа обитает в нашем теле, так божество обитает, в И. Христе, существенно соединяясь не только с духовной, но и с телесной Его природой (Кол 2, 9). Тот же апостол говорит об И. Христе: иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, по Себе умалил, зрак раба приим (2, 5–7).

Наконец, апостолы учат, что И. Христу должно воздавать божеское поклонение. Обязанность богопочтения к Нему в их писаниях изображается как общеизвестная, а где прямо говорится в их посланиях ο поклонении И. Христу, там приводится определение Бога ο поклонении ангелов Господу Иисусу, напр., в посл. к евреям: егда же паки вводит Первороднаго во вселенную, глаголет: и да поклонятся Ему вси ангели Божии (Евр 1, 6), или указывается, что Ему подобает воздавать божеское поклонение не только по божескому достоинству Его, как единородного от Отца, но и потому, что Он смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя, почему и Бог Его превознесе и дарова Ему имя, еже паче всякого имене, да ο имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних (Фил 2, 8–11; сн. Евр 2, 9). И сами апостолы призывали имя Господа Иисуса, как истинного Бога (Деян 1, 24; 7, 59–60, 22, 16; Рим 10, 13; 1 Кор 1, 2; 2 Кор 12, 8, и др.).

II. Церковь исповедывала во все времена и исповедует Господа и Спасителя И. Христа Сыном Божиим единородным и истинным Богом. Вера церкви во Христа-Бога сокращенно изложена, сохраняется и предлагается всем ее членам в символе Никео-Цареградском. Такова же была вера церкви в божество И. Христа и до Никейского собора. Она ясно выражена в кратких исповеданиях веры при крещении (символах поместных церквей), кратких славословиях, бывших в большом употреблении в древней церкви, в священнодействиях (особенно крещения и евхаристии), в празднествах и священных временах, обличении и отлучении от церкви на соборах еретиков, отвергавших божество Искупителя, — вообще во всей жизни древней церкви. Исповедание этой веры начертано на скрижалях истории кровью бесчисленных мучеников за имя Христово. Мучеников воодушевляла мысль, что они страждут за Бога, Который Сам пострадал за них, страждут подобно Богу, за них пострадавшему и обещавшему Своим подражателям «победные венцы». Даже враги христианства, иудеи и язычники, — и те знали, что христиане почитают Христа, «как Бога», воспевают Ему песни, «как Богу», признают Его «вторым Богом», т. е. исповедуют Его воплотившимся Богом.

III. На вопрос ο том, почему для совершения дела нашего спасения воплотился именно Сын Божий, а не Отец и не Дух Святый, — откровение не дает вполне прямого ответа, но некоторые руководственные данные к уразумению этой тайны Божества в нем находятся. Оно дает видеть, что Сыну Божию принадлежит деятельность посредствующая в истории откровения:

Он изображается в Писании, как Слово Отца, через Которое все начало быть (Ин 1, 3; ср. 10; Притч 8, 22 и сл.). В дальнейшей истории мира, через Него изливается в мир жизнь, исходящая от Отца; Он является источником божественного света для человечества, источником истинного познания Бога и общения с Ним (Ин 1, 4). Обетования и прообразы Ветхого Завета, закон и пророки — все это были действия спасения, предустроявшегося Сыном Божиим через Духа пророческого. От Него же исходили лучи света, светившие и во тьме язычества (Ин 1, 5). Проходя таким образом через всю историю мира, эта деятельность Сына Божия, как Спасителя, должна была завершиться по исполнении полноты времени таким действием, в котором идея спасения находила бы полное свое осуществление, т. е. делом, чрез которое человечество возводилось бы в первоначальное свое состояние полного богообщения. Таким завершительным делом и было воплощение Сына Божия для совершения Им дела искупления. Из древних учителей церкви наиболее подробно в этом смысле выяснял причины воплощения именно Сына Божия св. Афанасий В. в слове «О воплощении Бога Слова и ο пришествии Его к нам во плоти».

Воплощение Бога Слова находится в соответствии и с ипостасным свойством Его, как Сына: «Отец есть Отец, а не Сын, — говорил И. Дамаскин.; — Сын есть Сын, а не Отец; Дух Святый есть Дух, а не Отец, также не Сын. Ибо свойство — неподвижно… Поэтому Сын Божий делается Сыном человека для того, чтобы свойство осталось неподвижным. Ибо, будучи Сыном Божиим, Он сделался Сыном человека, воплотившись от Св. Девы и не лишившись сыновнего свойства» (Точн. изл. пр. в. IV, 4).

 

§ 89. И. Христос есть истинный человек

I. Будучи Богом истинным, И. Христос есть вместе совершенный человек, единосущный и во всем нам подобный, кроме греха. Символ веры научает исповедывать И. Христа Богом воплотившимся (οαρκωκθέντα) и вочеловечшимся (ένανθρωπή-σαντα), т. е. воспринявшим целостную человеческую природу со всей полнотой ее составных частей и сил. Таким, т. е. не Богом только, но и человеком, изображается И. Христос и в евангелиях и во всем Писании Нового Завета. Так, рождение Его последовало по прошествии обычного времени чревоношения (Лк 2, 6). По исполнении восьми дней от рождения Он был обрезан (Лк 2, 21), a по прошествии дней очищения матернего принесен в храм для посвящения Господу (Лк 2, 22). Ο дальнейшей жизни Его евангелист замечает: отроча же растяше и крепляшеся духом… преспеваше премудростию и возрастом и благодатию у Бога и человек (Лк 2, 40, 52). Вообще все видели в Нем подобного прочим Сына человеческого, — и никогда Он не встречал надобности удостоверять кого-либо в истине Своего человечества.

В частности, откровение усвояет Ему человеческое тело, — не ангельское, не призрачное, не подобное только человеческому, а во всем всецело человеческое. Ев. Иоанн свидетельствует ο Сыне Божием: Слово плоть бысть, и вселися в ны (1, 14). Он же пишет: всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога несть; и сей есть антихристов (1 Ин 4, 3; сн. 2 Ин 7 ст.). По мысли ап. Павла: понеже убо дети приобщишася плоти и крови, и Той приискренне приобщися техже (σαρκός και αϊματος) He от ангел бо когда приемлет, но от семене Авраамова приемлет (Евр 2, 16; сн. 2 Кор 4, 11; Рим 1, 3; 9, 5). Тело И. Христа представляется в Св. Писании имеющим обычные свои составные части: голову (Мф 27, 29–30), руки и ноги (Ин 12, 3), персты (8, 6), голени (19, 33), равно и свои естественные свойства. Так, оно было подвержено утомлению (Ин 4, 6), требовало успокоения и сна (Мк 4, 38; Лк 8, 23), имело нужду в пище и питии (Мф 4, 2; Лк 4, 2 и др.), было способным к болезненным ощущениям и страданию (Лк 22, 41–44; Ин 19, 34–35 и др.), по смерти предано погребению (Мк 15, 46; Мф 27, 50–61 и др.). Таким образом Писание выше всякого сомнения поставляет действительность воплощения (ένσάρκωσις) Сына Божия и показывает, что воплощение Сына Божия нельзя понимать так же, как понимаются бывшие в Ветхом Завете богоявления (теофании), или явления ангелов в человеческом образе, ибо видимая форма этих явлений была призрачной.

Усвояется И. Христу и истинно человеческая душа (ψυχή и πνεύμα). Так, перед наступлением крестных страданий Господь говорил Своим ученикам: прискорбна есть душа Моя (ή ψυχή Μού) до смерти (Мф 26, 38), а в минуту смерти воззвал к Отцу Своему: Отче, в руце Твои передаю дух Мой (το πνεύμα Μού — Лк 23, 46). Душа И. Христа представляется с принадлежащими человеческой душе силами и свойственными их проявлениями. Так, замечание евангелиста, что Иисус преспеваше премудростью, дает понятие ο том, что во Христе человеческий ум и в ближайшем единении с божеством постепенно исполнялся премудростью и ведением. Подобным образом усвояется И. Христу человеческая воля. Сам Он в молитве к Отцу изъявлял желание человеческой воли: Отче Мой, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Мф 26, 39; Лк 22; 42; сн. Евр 5, 7). Говорится об И. Христе, что Он возмущался духом (Ин 11, 33; 12, 27; 13, 21), скорбел и тужил при мысли ο страданиях и смерти (Мф 26, 37–38; Лк 22, 42–45), печаловался ο народе, который, слушая Его несколько дней, не вкушал пищи (Мк 8, 2), радовался, когда видел явление славы Божией в человеках (Лк 10, 21; Ин 11, 15), сожалел об Иуде, чаде погибели (Ин 13, 21), изъявлял особенную любовь к детям и негодование на возбранявших им приближаться к Нему (Мк 10, 13–16) и пр.

II. Церковь неизменно отвергала и отвергает учения, которыми И. Христос признается не единосущным нам по человечеству, — по телу или по душе. Древние же отцы церкви в своих разъяснениях этого догмата показывали, что и самою целью воплощения Сына Божия требовалось принятие Им полного и совершенного человечества. Свое служение, как Ходатая или Посредника (Μεσίτης — 1 Тим 2, 5) между Богом и людьми, учили они, Он мог совершить не иначе, как соделавшись истинным человеком. «Посредник, — говорит Златоуст, — должен быть в сродстве с тем и другим, чтобы быть ему посредником. Если он будет иметь только сродство с одним, а с другими нет, то не может быть посредником… Будучи только человеком, Он не был бы посредником; ибо посредник должен быть в ближайшем отношении к Богу. Будучи только Богом, также Он не был бы посредником; ибо не могли бы приблизиться к Нему те, за которых Он посредствует». (На 1 Тим Бес. VII, 2). Исходя из этого понятия ο Христе, как Посреднике, Который в Своем лице должен был восстановить и уврачевать всю человеческую природу, древние учители утверждали, что и Сам Он должен был воспринять ее во всей полноте. «Что не воспринято, то не уврачевано; но что соединилось с Богом, то и спасается», — говорил Григорий В. в обличение лжеучения Аполлинария. «Ему (Искупителю) нужны были как плоть ради осужденной плоти и душа ради души, так и ум ради ума, который в Адаме не только пал, но, как говорят врачи ο болезнях, первый был поражен» (К Кледонию, 1 посл.).

Отсюда можно видеть, почему для христианина исповедание полного и совершенного человечества И. Христа так же необходимо, как и исповедание Его божества. Если Его человечество призрачно, «то, — как говорил И. Дамаскин, — и таинство домостроительства было ложью и обманом»; если Сын Божий «по-видимому только, а не по истине сделался человеком, то и мы спасены призрачно, а не поистине» (Точн. изл. пр. в. III, 6).

Будучи совершенным и одного с нами естества человеком, И. Христос однако отличается по Своему человечеству от всех людей некоторыми существенными преимуществами: 1) Он родился не так, как рождаются все люди, а сверхъестественным образом; 2) Он есть человек безгрешный.

 

§ 90. Сверхъестественное рождение И. Христа

Происхождение Искупителя мира не могло совершится порядком естественного рождения. Путем обычного рождения человека от человека необходимо происходят люди, зараженные грехом. Но природе Искупителя грех должен быть чужд с самого начала. Искупитель, рожденный от греховной похоти, есть понятие само по себе противоречивое. Зараженная грехом человеческая природа не могла быть и воспринята в ипостасное единение Богом-Словом. Поэтому рождение Его должно было иметь характер чудесный, в силу которого порывалась связь с грехом, передаваемым по закону естественного рождения. Так и было в действительности: Он родился «от Духа Свята и Maрии Девы».

I. Предуказания на необыкновенное происхождение Мессии находятся в Ветхом Завете. Еще прародителям было сказано: Семя жены (а не мужа) сокрушит главу змия. Пр. Исаия предвозвещал: се Дева (ha-alma, ή παρθένος) во чреве зачнет, и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил (7, 14). В евангельских описаниях (у ев. Луки и Матфея) обстоятельств рождения И. Христа прямо изображается, что рождение Его совершилось силою и наитием Св. Духа на Пресвятую Деву.

Архангел Гавриил, благовествуя ο рождении Иисуса Деве, обрученной мужу (Лк 1, 26–38), говорит Ей: обрела бо еси благодать у Бога. И се зачнеши во чреве, и родиши Сына, и наречеши имя Ему Иисус (30–31 ст.). Мария смутилась от слов его, и рече ко ангелу: како будет сие, идеже мужа не знаю (‘άνδρα ού γιγνώσκω)? Ού γιγνώσκω — не знаю выражает состояние не только в настоящем, но и в прошедшем и будущем. He знаю ‘άνδρα (а не τόν άνδρα или τόν ‘άνδρα μου), т. е. не только мужа Иосифа, а вообще всякого мужа не знаю (γιγνώσκω — в значении Быт 19, 8; Суд 11, 3; Чис 31, 17 — не позна мужа), не знаю теперь, не узнаю его и никогда (очевидно, как и свидетельствует предание, по обету девства). В ответ на это ангел открыл Ей величайшую тайну: Дух Святый найдет на Тя, и сила Вышнего осенит Тя; темже и рождаемое свято наречется Сын Божий (35 ст.). Образ ангельской речи имеет близкое сходство с описанием действия Духа Божия при начале творения, когда носился Он животворно над первозданным веществом мира. Этим действием, по словам архангела, заменится участие мужа при рождении Сына Вышнего — Иисуса; следовательно, Он есть такой Сын, Который родится от жены без мужа, наитием Духа Святаго, силою Вышнего, почему и будет Сын Вышнего (по человечеству Своему).

Та же тайна утверждается в благовестии Иосифу ο рождении Господа Иисуса (Мф 1, 18–25). Евангелист повествует: обрученней бо бывши Матери Его Марии Иосифови, прежде даже не снитися има (πρίν ή συνελθείν αυτούς — прежде, чем они стали жить вместе, т. е. в одном доме), обретеся имущи во чреве от Духа Свята (18 ст.). «Буря помышлений сумнительных», по выражению церковной песни, восстала в душе праведного старца Иосифа, не знавшего тайны, когда он заметил положительные признаки чревоношения обрученной ему Девы. И когда он, не хотя Ея обличити, восхоте тай пустити Ю, ангел Господень во сне явися ему, и сказал: не убойся прияти Мариам, жены твоея: рождшеебося в Ней (το έν Αύτη γεννηθέν — т. е. то, что получало в Ней зачатие, — плод, находящийся в Ней) от Духа есть Свята. Родит же Сына, и наречеши имя Ему Иисус: Той бо спасет люди Своя от грех их. В объяснение такого необыкновенного рождения евангелист замечает: сие же все бысть, да сбудется реченное от Господа пророком, глаголющим: се, Дева во чреве приимет… Иосиф, послушный повелению ангела, прият жену свою, и не знаяше Ея, дондеже роди Сына своего первенца, и нарече имя Ему Иисус.

Что Иосиф не имел участия в рождении Иисуса, это евангелисты показывают и в своих родословиях И. Христа. Так, ев. Матфей ο рождении И. Христа выражается иначе, чем ο рождении Его предков по человечеству. О последних он говорит. Авраам роди (έγέννησε) Исаака, Исаак же роди Иакова, Иаков же роди Иуду и т. д., ο рождении же И. Христа не говорит: «Иаков же роди Иосифа, Иосиф же, муж Марии, роди Иисуса, глаголемого Христа», как следовало бы ожидать по предыдущему, а говорит: Иаков же роди Иосифа, мужа Марии, из Нея же родися (έγεννήθη) Иисус, глаголемый Христос (Мф 1, 16). Этой переменой в конце родословия обычного, употребляемого им способа перечисления передков Иисуса, евангелист ясно показывает, что лишь одна Мария стоит в непосредственном отношении ко Христу, как Матерь Его, и что Иосиф, муж Ее, не имел участия в Его рождении. Замечательна подобного же рода особенность и в родословии, приводимом в ев. Луки: и был (Иисус), яко мним (ώς ενομίζετο — как думали, полагали) сын Иосифов, а окончено родословие Иисуса словами: Адамов, Божий (τού Θεού).

II. Сверхъестественность рождения И. Христа отвергают разного рода рационалисты и пантеисты как древнего, так и нового времени. Общим основанием к такому отрицанию является для них чудесность этого события и непостижимость его для разума. Основание, конечно, не достаточное. Для ума человеческого составляет тайну и зарождение каждой человеческой жизни. Законы природы вообще, и в частности законы относительно распространения человеческого рода через рождение, установлены живым и личным Богом, и Он имеет власть изменять их согласно целям Своего благодатного царства. Думать иначе значило бы признавать естественный порядок выше Бога и отрицать Его всемогущество. Не желая видеть в И. Христе ничего более, как только сына Иосифова, рационалисты думают находить в самом Писании доказательства естественного происхождения И. Христа. Указывают, что в евангелиях И. Христос везде представляется сыном Иосифа и Марии: таким знали Его соотечественники и весь еврейский народ (Ин 6, 42; 7, 27; Мф 12, 17); братья Его не веровали в Него (Ин 7, 5), что невозможно было бы, если бы они признавали Его рождение чудесным. Сама Дева называет Иосифа отцом Его (Лк 2, 48). Ни Сам И. Христос, ни Матерь Его, ни ученики ни разу не делали попыток доказать Его божественность указанием на сверхъестественное рождение и опровергнуть общее мнение. Сама Дева Мария умолчала перед Иосифом ο чудесном Его зачатии. Но все эти возражения против сверхъестественности рождения И. Христа нельзя признать основательными. Неверующие современники И. Христа могли называть и называли Его сыном Иосифа потому, что юридически Он действительно был «сын» Иосифа, как и сам Иосиф юридически мог быть назван «мужем» Марии (Мф 1, 16, 19). Иосиф был обручен Марии, а обручение, по закону иудейскому (Втор 22, 23–24), считалось равносильным браку. Иисус и жил в доме Иосифа и пользовался его отеческими попечениями. При неизвестности тайны Его рождения, они иначе и не могли называть Его, как сыном Иосифа. Равно и сама Мария, когда говорила: «отец Твой (Иосиф) и я», то так говорила потому, что это был единственно возможный способ, как она могла говорить с своим Сыном об Иосифе в присутствии других и в годы отрочества И. Христа. Разглашать об этом событии не было возможности и необходимости ни Матери Иисуса, ни Ему Самому, ни Его ученикам, ибо иудеи еще не созрели для понимания этого чуда, а неверие могло сделать предметом злоречия самую тайну рождения. Поэтому И. Христос, а также и Его ученики, в доказательство божественности Христа ссылались на более очевидное, — на Его чудеса. В этой же прикровенности событий и причина умолчания ο тайне зачатия со стороны Марии перед Иосифом (Злат. На Мф Бес. IV, 4). По той же причине могли не знать ο тайне рождения Иисуса и Его братья (не дети Девы Марии). Вообще же должно помнить, что обыкновенные способы человеческого понимания не приложимы к таким необыкновенным событиям, как чудо рождения Спасителя, описанное евангелистами. Ни Писание, ни Предание не сообщают нам столько данных, чтобы поднять завесу, которая скрывает от нас эту тайну.

 

§ 91. Безгрешность Иисуса Христа

Господь И. Христос есть человек безгрешный. Он свободен от наследственного и общего всем потомкам Адама греховного повреждения по душе и по телу, хотя и принял от Девы Марии всю природу нашу со всеми ее немощами. Не совершил Он и никакого греха личного. Поэтому, хотя Он «во всем подобен нам», но «кроме греха».

I. И. Христос заимствовал Свое человечество хотя от дщери человеческой, по естественному происхождению от родителей причастной первородному греху, но родился от Нее по наитию Св. Духа, а потому и родился чистым и непорочным. Наитие Духа Св. предочистило и освятило недра Пресвятой Девы для восприятия Бога Слова; без этого благодатного действия немыслимо не только безгрешное вочеловечение Его, но и то, чтобы Дева удостоилась воспринять Сына Божия. Вследствие такого предочищающего и освящающего вещество для плоти и крови Сына Божия действия Духа Божия и плод чрева освященной Матери был чистейшим и совершеннейшим: темже и рождаемое свято (το γεννώμενον ‘Αγιον — рождаемое Святое) наречется Сын Божий, т. е. Тот, Кто рождается свято, без порока (Ин 1, 13; 3, 6), по наитию Св. Духа, назовется Сыном Божиим.

II. С свободой от первородного греха откровение усвояет И. Христу и полную и совершенную личную безгрешность. Безгрешность этого рода должно понимать не в смысле только нравственного превосходства И. Христа перед всеми, когда-либо жившими людьми (необычайную нравственную высоту И. Христа признают и рационалисты, отвергающие однако безгрешность Его), но и в том, что И. Христос во всей Своей жизни не совершил греховного действия, свободен и от всякой скрытой греховности, или внутреннего (чувственного и духовного) греховного движения Своей человеческой природы. Свидетельством совершенной безгрешности И. Христа служит начертанный евангелистами чудесный образ И. Христа. Но в писаниях самовидцев и служителей Слова немало и таких свидетельств, в которых прямо утверждается совершенная безгрешность И. Христа.

Так, Сам И. Христос, не опасаясь обличений даже ожесточенных врагов Своих, открыто спрашивал их: кто от вас обличит Мя ο гресе (αμαρτίας — Ин 8, 46). Пред Своими крестными страданиями Он говорил: грядет сего мира князь, и во Мне не имать ничесоже (Ин 14, 30). Заповедуя каждому из Своих последователей молиться Отцу: остави нам долги (т. е. грехи) наша и призывая всех к покаянию, Он один не просил об оставлении Своих грехов, а между тем именно в самых святых людях всех времен сознание греха и проявляется особенно сильно (1 Ин 1, 8, 10). Все это показывает, что И. Христос сознавал Себя безгрешным. Свидетельство Его ο Своей безгрешности имеет особенную силу как потому, что внутренний мир человека известен лишь самому человеку, так и потому, что невозможно допустить в Его самосвидетельстве ни самообольщения, ни обмана.

О безгрешности И. Христа свидетельствуют близкие к Нему лица — Иоанн Предтеча и апостолы. Иоанн свидетельствовал ο Иисусе: се агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин 1, 29), имея в виду пророчество Исаии ο Нем: яко беззакония не сотвори, ниже обретеся лесть во устех Его; язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наша (Ис 53, 9, 5). Убеждение в безгрешности И. Христа было общим и у всех апостолов. Таковым они признавали Его еще во время Его земной жизни. После чудесного улова рыбы, ап. Петр, от лица всех их, говорил: изыди от Мене, яко муж грешен есмь (Лк 5, 8). Но с особенной ясностью они свидетельствовали ο безгрешности И. Христа по вознесении Его на небо. Ап. Петр именует Его непорочным и пречистым Агнцем (1 Пет 1, 19), и научая подражать Его примеру, свидетельствует ο Нем: Христос греха не сотвори, ни обретеся лесть во устех Его (1 Пет 2, 12), что Христос единою о гресех наших пострада, праведник за неправедники (1 Пет 3, 18; сн. Деян 3, 14). Ап. Павел учит, что Его, т. е. И. Христа, не ведевшаго греха, Бог по нас грех (жертвою за грех) сотвори, да мы будем правда Божия (праведными перед Богом) ο Нем (2 Кор 5, 21).

Наконец, безгрешно святым признают Его и сами враги. Иуда предатель, терзаемый укорами совести, говорил: согреших, передав кровь неповинную (Мф 27, 4). Пилат вслух всего народа исповедует: никоея же обретаю вины в человеце сем (Лк 23, 4); неповинен есмь от крове праведнаго сего (Мф 27, 24); жена его трепещет ужасного мучения за кровь праведника (Мф 27, 19). Сотник, стоящий при кресте на страже и пораженный знамениями, сопровождавшими смерть Спасителя, исповедует: воистину человек сей праведен бе (Лк 23, 47). Даже сами иудеи, наблюдавшие за Ним, чтобы обвинить Его в чем-либо, не ослепленные чувством пристрастия, не находили в Нем недостатков, кроме жалких обличений в несоблюдении предания старцев. На суде они прибегли к лжесвидетельству. Невольное признание Его безгрешности выразили даже фарисеи, когда, искушая Иисуса, говорили Ему: вемы, яко истинен еси, и пути Божию воистину учиши и нерадиши ни ο комже, не зриши бо на лице человеком (Мф 22, 16). Да и вообще с именем Его не мирится представление ни ο какой нравственной нечистоте или пороке.

Такая совершеннейшая безгрешность И. Христа, вовсе не свойственна людям в их настоящем состоянии (Рим 5, 12; 1 Ин 1, 8), составляет величайшее чудо в нравственном порядке мира. Отчасти постигнуть это чудо возможно лишь при вере в тайны чудесного рождения И. Христа и ипостасного соединения в Нем человечества с божеством.

 

§ 92. И. Христос Богочеловек есть единое лицо

Церковь научает исповедывать во Христе Иисусе при двух естествах единое лицо или ипостась, именно ипостась Сына Божия, воспринявшего в единство Своей божественной ипостаси ипостась человеческую. «Веруем, — говорят восточные патриархи, — что Сын Божий, Господь наш И. Христос,… воспринял на Себя в собственной ипостаси плоть человеческую, зачатую в утробе Девы Марии от Святаго Духа, и вочеловечился» (Посл. вост. патр. 7 чл.). Это значит, что при действительном различии божества и человечества, с их соответствующими свойствами и деятельностями, во Христе Иисусе есть единое лицо Бога Слова (единое Я), единично сознающее Себя во двойстве естеств и управляющее всеми явлениями и обнаружениями жизни Богочеловека. Человеческая же природа не получила самостоятельной ипостаси, отдельной от ипостаси Бога Слова, но в ней, т. е. божественной ипостаси, получив ипостась, стала принятою в ипостась Бога Слова. Вследствие этого все действия и состояния человеческой природы в И. Христе являются в собственном смысле принадлежащими воспринявшему ее Богу-Слову. действующему в ней и через нее, как через Свой собственный орган, а посему запечатлены характером божественным.

В учении И. Христа и апостолов даются твердые основания для такого представления ο единении естеств во Христе Иисусе. Из многих свидетельств Спасителя в подтверждение и пояснение этого приведем некоторые.

Изыдох от Отца, и приидох в мир; и паки оставляю мир, и иду ко Отцу (Ин 16, 28), — говорил И. Христос в прощальной беседе с учениками. Конечно, это Он говорил ο Себе, не как ο человеке. Он, как лицо божественное, как единородный Сын Божий, называет пришествием в мир Свое вочеловечение. И по восприятии человеческого естества Он не перестал быть единым и тем же лицом божеским, ибо, и живя, как Сын человеческий, и оставляя мир, представляет Себя вечным лицом, вечным Сыном Божиим, как и прежде исповедал это, говоря: никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын человеческий, сый на небеси (Ин 3, 13; сн. 14–17 ст.).

Приближаясь к страданиям, Он молился Отцу: и ныне прослави Мя Ты, Отче, у Тебе Самого славою, юже имех у Teбe прежде мир не бысть (Ин 17, 5; сн. 6–8 ст.). Говорил это Вечный, а Вечный, без сомнения, есть лицо божеское и имеет вечную славу. Если же Он молился ο прославлении, то не иначе, как по воспринятому Им человечеству. Но и это испрашивается тем же лицом вечного Сына Божия и относится к одному и тому же лицу. Следствие прямое: с божеским естеством нераздельно пребывает человеческое естество в одном лице Христа Богочеловека.

To же заключение следует из свидетельства Его ο Себе перед иудеями; прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь (Ин 8, 58; сн. 12–59 ст.; 10, 11–18). Этими словами И. Христос усвояет Себе, как единому лицу, и вечное божественное бытие и человеческое бытие в мире.

Ясно выражали истину соединения естеств в едином лице Сына Божия и апостолы. Апостол Петр еще во время земной жизни И. Христа исповедал Его: Ты еси Христос, Сын Бога живаго (Мф 16, 16). Апостол не говорит: в Тебе Сын Бога живого, но: Ты еси Сын Бога живаго. Это показывает, что он богопросвещенными очами веры видел в И. Христе лицо божественное, лицо вочеловечившегося Сына Божия, хотя телесными очами был видим ему в то время только Сын человеческий, беседовавший с учениками Своими.

Ап. Павел, указывая на высочайший образец смирения, которому христиане должны подражать, в лице И. Христа, говорит ο Нем: Иже, во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек, смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Филип 2, 6–8). По ясной мысли апостола, Тот же Самый, Который находится в образе Божии, Который не считал хищением быти равен Богу, уничижил Самого Себя, приняв зрак раба, став по виду и по всему быту как человек, — Тот же Самый смирил Себя, быв послушлив даже до смерти; следовательно, Он и по Своем принятии человечества и уничижении до смерти крестной не перестал быть тем же самым божеским лицом, которым был и до Своего самоуничижения. а отсюда следует, что во Христе не два лица, а одно, — Сын Божий принял человеческую природу в единую Свою личность.

II. Против учения церкви ο соединении божества и человечества в единой ипостаси Сына Божия с древнейших времен выставлялось в качестве возражения, что этим учением утверждается или предполагается безличность человечества И. Христа, что недопустимо, потому что существо или природа в действительном бытии неотделимы от ипостаси или лица; где природа, там должно быть и лицо. В ответ на это возражение св. И. Дамаскин. дает такое разъяснение: «хотя нет естества без ипостаси и нет сущности без лиц, так как сущность и естество умопредставляются в ипостасях и лицах: однакоже нет в том необходимости, чтобы естества, соединенные между собой ипостасно, имели каждое свою ипостась. Ибо возможно, чтобы естества, соединяющиеся в одну ипостась, и не были безъипостасны и имели не каждое особенную ипостась, но одну и ту же ипостась. Одна и та же ипостась Слова, сделавшись ипостасью двух естеств, не допускает ни одному из них быть безъипостасным (άνυπόστατος), равно не позволяет им быть и разноипостасными между собой; и не бывает ипостасью то одного естества, то другого, но всегда пребывает ипостасью обоих естеств нераздельно и неразлучно» (Точн. изл. в. III, 9). Таким образом, церковным учением вовсе не предполагается совершенная безличность человечества И. Христа, а отсюда — не имеет силы и утверждение, будто в учении церкви об ипостасном соединении естеств в лице Богочеловека заключается несообразность.

 

§ 93. Образ и следствия соединения двух естеств
в едином лице Богочеловека

I. Божество и человечество и по соединении их в едином лице воплотившегося Бога Слова однако не перестают быть двумя различными естествами. Церковь учит, что два естества в И. Христе соединены, с одной стороны, неслитно и неизменно, с другой — нераздельно и неразлучно.

1. Два естества в И. Христе соединены неслитно (άσυγχύτως), или несмешанно. Это значит, что божество и человечество не смешались между собой в едином лице Богочеловека так, чтобы из них образовалась какая-либо новая природа полу-Бога — полу-человека, а остаются целосохранными, — соединенными неизменно (άτρίπτως), или непреложно, т. е. ни божеское естество не изменилось в человеческое, ни человеческое не преложилось в божеское, но то и другое пребывают совершенными: божество остается в обладании божественными свойствами без всякого превращения, или уменьшения, или ослабления, и человечество непреложно сохраняет истинно человеческие свойства (см. Прав. испов., отв. на вопр. 38). Божескому естеству Его принадлежат чудеса, всеведение и вообще все, что выше человеческой природы, человечеству — скорби, страдания, и все прочее, что несвойственно существу Божию.

2. Два естества соединены в И. Христе нераздельно и неразлучно. Нераздельно (αδιαιρέτος), — это значит, что божество и человечество не составляют двух обособленных друг от друга, подле поставленных только частей, или, что то же, не образуют двух лиц, соединенных только нравственно (как учил Несторий), а составляют единое лицо, лицо Бога Слова, ипостасно соединившего с Собою человеческую природу со времени зачатия Его во плоти. Сделавшись в воплощении собственным Сыну Божию, человечество со времени воплощения Бога Слова уже не разлучалось и никогда не разлучится от божества Сына Божия: оно соединено с ним неразлучно (άχορίστως) на всю вечность: соединение их есть непрерывное.

Соединение божества и человечества в И. Христе последовало не в другое какое-либо время, но в самую минуту зачатия человеческое естество воспринято было в личность Божества (Пр. испов. 38). Еще пр. Исаия предсказал, что Дева зачнет и родит Сына, Которому собственно принадлежит имя Еммануил — Бог с человеками, Бог в нашем человеческом естестве. Сама Она именуется Матерью Господа (Лк 1, 43). По словам ап. Павла, послал Бог Сына Своего, рождаемаго от жены (Гал 4, 4) [48].

Союз этот не расторгался не только во все время земной жизни, но и в самой смерти И. Христа (Прав. исп. 46), почему Писание и говорит, что иудеи Господа славы распяли (1 Кор 2, 8), что Господь Бог стяжал церковь кровию Своею (Деян 20, 28), что мы, врази бывше, примирихомся Богу смертию Сына Его (Рим 5, 10). По словам св. Дамаскина, «хотя Христос умер, как человек, и святая душа Его разлучалась с пречистым телом, однако же божество пребыло неразлучно с обоими, т. е. с душой и телом» (Изл. в. III, 27).

Наконец, этот союз будет продолжаться всегда, и второе лицо Св. Троицы будет вечно соединено с плотью. По свидетельству откровения, Он воскрес плотью Cвоей, в которой и являлся ученикам, во плоти вознесся на небеса, как Сын человеческий (Ин 6, 62; Лк 24, 50–55), во плоти явится судить живых и мертвых: сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо (Деян 1, 11), говорили ангелы ученикам Его при вознесении Спасителя; а сам Он возвестил: егда приидет Сын человеческий во славе Своей, и вси святии ангели с Ним, тогда сядет на престоле славы Своея (Мф 25, 31). Следовательно, и ныне, сидя одесную Отца, Он пребывает с человеческим естеством. С этим же естеством Он пребудет и во веки.

II. Частнейшее раскрытие догмата ο соединении естеств в единой ипостаси Бога Слова дается в учении ο т. н. следствиях ипостасного соединения естеств во Христе по отношению к Нему Самому. Одни из них частнее объясняют понятие ο неслиянном и неизменном соединении естеств, а другие — понятие ο нераздельном и неразлучном соединении.

1. Следствиями неизменного пребывания во Христе как божеского, так и человеческого естества, являются: двойство воль и двойство действований во Христе.

Откровение прямо свидетельствует ο двух волях во Христе. Так, Спаситель перед страданиями молился: Отче, аще возможно, да мимоидет от Мене чаша сия; обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Мф 26, 39); не Моя воля, но Твоя да будет (Лк 22, 42). В другой раз Он исповедал: снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшего Мя Отца (Ин 6, 38). Различая в обоих этих случаях волю Свою от воли Отца и подчиняя первую последней, Господь Иисус указывал, без сомнения, на Свою волю человеческую, потому что воля Его, как Сына Божия, не различна от воли Отца, а одна и та же с нею.

Церковь утвердила догмат ο двух волях в И. Христе на VI-м Вселенском Соборе против монофелитов. Монофелитам казалось, что если в И. Христе одно лицо, то должно признавать в Нем и одну волю. Древние учители церкви, обличая лжеучение монофелитов, разъясняли, что воля ближайшим образом принадлежит естеству, почему во Христе и две «естественные воли», но один только желающий и действующий в обоих естествах, как носитель и обладатель обоих естеств. «Так как во Христе два естества, — говорит св. И. Дамаскин, — то утверждаем, что в Нем и две естественные воли, и два естественные действования. Но как два естества Его составляют одну ипостась, то говорим, что один и тот же и желает, и действует естественно». И еще: «так как Христос один и ипостась Его одна, то один и тот же есть хотящий и божески и человечески» (Точн. изл. в. III, 14).

Признание двух естественных воль предполагает признание в И. Христе и двух естественных действований (ενέργεια) при единстве (аналогично с учением ο двойстве воль) действующего и самого действия. «Не говорим, — рассуждает св. И. Дамаскин, — что во Христе действования раздельны, и естества действуют отдельно одно от другого, но утверждаем, что каждое из них совокупно с другим, с участием другого производит то, что ему свойственно. Ибо И. Христос и человеческие дела совершал не как только человек, потому что был не просто человек; и божеские дела не как только Бог, потому что был не просто Бог, но вместе Бог и человек». Такое понятие об образе проявления в И. Христе двух естественных действований в древности иногда обозначали выражением — богомужное действование. Как на подобие, могущее несколько уяснять тайну этого действования, св. И. Дамаскин. указывает на образ действия раскаленного меча, в котором и железо сохраняет естественную силу рассекать, и огонь — жечь, однако «по соединении железа и огня ни жжение не может быть без рассечения, ни рассечение — без обожжения». Подобно этому, «и во Христе действия божества и человечества различны, но в богомужном действовании неотделимы одно от другого» (Точн. изл. в. III, 15, 19).

2. Следствиями, разъясняющими преимущественно понятие ο нераздельности и неразлучности соединения естеств в лице Богочеловека, являются: общение свойств, обожение человеческого естества и нераздельное поклонение И. Христу по божеству и человечеству.

Общение свойств (κοινωνία ιδιωμάτων, communicatio idiomatum) божеских и человеческих в лице Богочеловека состоит в том, что И. Христу, по причине единства ипостаси, как Богу усвояются имена, свойства и действия, принадлежащие Ему по человечеству, и наоборот, — как человеку усвояются имена, свойства и действия, принадлежащие Ему по божеству. В Писании часто приписываются Ему, как человеку, имена и свойства божеские, напр., говорится: Христос, по плоти от иудеев происшедший, сый над всеми Бог (Рим V, 5; сн. Ин 20, 28; Мф 16, 16; 2 Тим 2, 8); никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын человеческий, сый на небеси (Ин 3, 13; сн. 5, 18; 6, 62); вторый человек — Господь с небесе (1 Кор 15, 47) и мн. др.. и наоборот, нередко свойственное человеку во Христе приписывается Ему, как Богу, напр.: Господь Бог стяжал церковь кровью Своею (Деян 20, 28); иудеи Начальника жизни убили (3, 5), распяли Господа славы (1 Кор 2, 8); мы примирихомся Богу смертию Сына Его (Рим 5, 10; сн. 8, 32; Гал 2, 20) и др.

Общение свойств, однако, не так должно понимать, чтобы свойства одного естества делались свойствами другого. Естества соединены неслитно и непреложно, почему каждое сохраняет свои свойства: божество — бесконечность, человечество — ограниченность. Общение свойств имеет место в том только случае, когда природы рассматриваются как нераздельно соединенные в единой личности И. Христа (in concreto), а не в отдельности одна от другой, отвлеченно от лица И. Христа (in abstracto).

Обожение человечества в И. Христе состоит не в том только, что человеческое естество И. Христа от соединения с божеством приобщилось свойств божественных, обогатилось всякой премудростью, благодатью, животворящей силой, — всем, что способно принять, но и в том, что оно, вследствие восприятия его Сыном Божиим в нераздельное и неразлучное личное единство с Собой, вознесено в лице И. Христа на высоту божества, сопребывает с Ним всюду и во веки веков, принято в общение власти и силы вечной и стало «едино с Богом и Богом» (Дамаскин Точн. изл. в. III, 17). Обожение есть, следовательно, не иное что, как другая лишь, обратная сторона воплощения. Что Бог стал человеком, это выражается словом «воплощение». Но «если Бог стал человеком», то и «человек», в свою очередь, «стал едино с Богом и Богом» — по ипостасному соединению; последнее обозначается словом «обожение». По отношению к человечеству, принадлежащему И. Христу, это прославление и обожение должно быть понимаемо в индивидуальном смысле (in concreto), a в родовом смысле (in abstracto) в И. Христе обожено не одно только Его человечество, но и наше, ибо И. Христос есть истинный и совершенный человек, единосущный нам.

И. Христу принадлежит единое нераздельное поклонение по божеству и человечеству, как единому лицу, Богу во плоти. «Один есть Христос, — говорит Дамаскин, — совершенный Бог и совершенный человек. Ему поклоняемся, равно как Отцу и Духу, единым поклонением с пречистой плотью Его» (Точн. изл. в. III, 8).

Латинский культ сердца Иисусова. — Римская церковь к общецерковному учению ο поклонении И. Христу одним и единственным поклонением, как Слову воплотившемуся, присоединила частное учение ο поклонении Его человечеству и даже части Его тела, именно сердцу, в отвлечении от лица целого Богочеловека. Служение сердцу Иисусову или т. н. «культ сердца Иисусова» появился в Римской Церкви сравнительно в недавнее время. Начало его относится к концу XVII века. По объяснению защитников этого культа, сердцу Спасителя должно быть воздаваемо такое же служение (latria), какое подобает воздавать Самому Богочеловеку. И. Христос, рассуждают они, явил в совершении дела искупления величайшую любовь к людям. Его пламенная любовь, со всеми другими совершенствами Его сердца (в переносном смысле), требует с нашей стороны почитания и благодарности, а так как натуральным символом любви — сердца в переносном смысле — служит телесное сердце Спасителя, то мы должны почитать и телесное сердце Искупителя и в строгом смысле слова поклоняться ему, так как оно принадлежит лицу Сына Божия.

Установление латинской церковью культа сердца Иисусова однако не может быть ничем оправдано. Учение тех, которые не почитают божественное лицо И. Христа единым поклонением, было осуждено еще древней церковью. «Если кто говорит, — определили отцы V-го Всел. Собора (9 п. прот. ерет.), — что в И. Христе должна быть поклоняема каждая из Его природ, так что этим вводит два поклонения, особое Богу Слову и особое человеку,… а не поклоняется одним поклонением Слову воплощенному и человеческой природе, сделавшейся Ему своею и собственною, как всегда верила и признавала это церковь на основании непрерывного предания, то да будет анафема» (сн. 8 анаф. Кирилла Ал.). И само по себе почитание телесного сердца Иисусова, т. е. части человеческой природы Спасителя, — нечто странное. Понятно было бы такое почитание, если бы И. Христос оставил нам эту часть Своего человеческого существа; тогда бы мы хранили и почитали ее, как бесценную святыню. Но Христос, с прославленным Своим человечеством, во всей его целости, вознесся на небо, — следовательно, почитание какого-либо телесного Его органа есть полная несообразность. Если, однако, Римская Церковь установила почитание телесного сердца Иисуса, то почему бы уже не установить почитание и других частей и органов тела Христова, напр., священного бока, священных очей, ушей и т. д.?

 

§ 94. Догмат о воплощении Сына Божия с точки зрения разума

Воплощение Сына Божия составляет для нашего разума непостижимейшую в существе своем тайну. Противники христианского учения делают отсюда заключение, что она не может быть предметом разумной веры, а потому должна быть или отвергнута или принята слепо. Однако нельзя признать такое заключение основательным. Непостижимость этой тайны в том только случае давала бы нам основание отвергать ее, как неудобоприемлемую на разумных основаниях, если бы Бог и человек были совершенно понятны для нас и в то же время боговочеловечение представляло бы для нашего ума нечто совершенно непонятное. Но может — ли кто сказать; «я знаю Бога в самом Его существе, и во мне самом нет ничего для меня непостижимого?» Поэтому никто не в праве отвергать и тайну боговоплощения по причине ее непостижимости.

При своей непостижимости, учение ο воплощении Бога Слова однако не содержит в себе каких-либо противоречий или несообразностей. Противники этого догмата указывают, что будто бы понятие «Богочеловек» заключает противоречие в самом себе; кто — Бог, тот не может быть человек: Божество и человечество, конечное и бесконечное, беспредельное и чувственное, — понятия взаимно исключающие. Правда, если бы церковь учила, что через воплощение Бог, т. е. высочайший Дух, превратился в тело, Существо бесконечное сделалось конечным, то это представляло бы нечто несообразное с здравым мышлением. Но церковь учит не об этом, а только ο таинственном соединении двух природ — божественной и человеческой в лице вочеловечившегося Сына Божия, без изменения их одной в другую. а такое соединение бесконечной природы с конечной, без изменения их одной в другую, не заключает в себе ничего самопротиворечивого. Соединение бесконечного с конечным мы имеем в мире всюду перед глазами, в постоянных обнаружениях и откровениях Божества в мире. Конечное, — созданный Богом мир, — и существует только вследствие своего постоянного соединения с бесконечным, или постоянного действия в мире промыслительной силы Божией. Необходимо допустить также, что такое соединение может быть весьма разнообразно: иначе Божество соединяется с материей мира, иначе — с силами природы, иначе — с существами низшими неразумными, иначе — с духами высшими, разумными. Если таким образом существует постоянное соединение бесконечного с конечным вообще, а между Богом и человеком, как созданным по образу Божию, должно быть признано существующим и особенно близкое и внутреннее сродство, то нет оснований отрицать возможность и особенного соединения бесконечного с конечной человеческой природой, — личного или ипостасного, какое утверждается тайной ο воплощении Бога Слова. Мы не совершенно лишены возможности и уяснить себе в некоторой степени эту тайну веры. Дивное соединение души и тела в одну личность человека, в одно чувственно-разумное существо, дает нам поразительную аналогию для нашей веры в воплощение. Соединение души с телом, духовного с материальным в одно цельное существо так же и даже еще более непонятно, как и соединение Духа божественного с духом человеческим. Между духовной и телесной природой есть не только различие в степени, но и качественная противоположность. Напротив, между нашим духом и высочайшим Духом Божиим нет прямой противоположности: человек сроден Божеству, как Его отобраз (Деян 17, 29; сн. Ин 10, 34); по самой природе есть тяготение нашего духа к беспредельному божественному Духу. Древние учители церкви приводили и другие подобия (аналогии), чтобы показать возможность или мыслимость вочеловечения Бога Слова. Св. Василий В. писал: «как Бог в теле? — Так же, как огонь в железе». Блажен. Августин указывал, как на такую аналогию, на воплощение мысли в слове. Многим казалось и кажется воплощение унизительным для Бога, несовместным с Его величием, но такая мысль могла вырасти и действительно выросла на почве языческого мировоззрения. Древние учители церкви сильно и решительно опровергали это возражение против боговоплощения. «Вовсе нет неприличия, — рассуждает св. Афанасий, — чтобы Слово было в человеке», потому что Слово «содержит все в совокупности (во вселенной), и как во всем, так и в каждой части пребывает и невидимо являет Себя»… «Если нет несообразности Слову быть в твари, то нет несообразности быть Ему и в человеке» (Сл. ο воплощ. 42). «He почитай проповедуемого домостроительства, — говорит блаж. Феодорит ο боговоплощении, — унизительным для Бога, потому что естества чистейшего ничто осквернить не может. Ибо, если солнце,… проходя там, где мертвые тела, зловонная тина и много других веществ, издающих смрад, не может оскверниться, то кольми паче Творец солнца и Создатель вселенной… не может оскверниться чем-либо таковым… Ничто не вредит чистейшему» (О промысле, 10 сл.).

Замечательно, что и во всех языческих религиях существует верование в воплощение богов. Такая всеобщность этого верования указывает, что сама по себе идея ο боговоплощении не заключает в себе ничего противоречащего разуму. Напротив, отсюда следует высокая разумность этой идеи, ибо всеобщность ее имеет для себя основание в соответствии ее религиозно-нравственным потребностям человечества, которое со времени самого грехопадения не переставало искать воссоединения с Богом.

 

§ 95. Преблагословенная Дева — Матерь Господа нашего
И. Христа есть Приснодева и Богородица

С учением ο лице И. Христа тесно связано учение ο лице преблагословенной Девы — Матери Его. Избранная Дева, от Которой чудесно благоволил родиться И. Христос, Сын Божий, есть Приснодева и Богородица.

I. Православная церковь исповедует, что Матерь Господа нашего И. Христа пребывала Девою прежде рождества, пребыла истинно Девою в рождестве, осталась чистою Девою и по рождестве, и, следовательно, Она есть Приснодева (Άειπαρθένος, от άεί — присно и παρθένος — дева чистая; Semper Virgo).

О девстве Матери Господа И. Христа прежде рождества, равно и в зачатии и в рождении Его, ясные и прямые свидетельства находятся в пророческих словах Исаии ο рождении Еммануила от Девы, в ангельском благовестии самой Деве Марии ο зачатии и рождении Ею Сына Вышнего по наитию Св. Духа, в откровении Иосифу тайны чудесного рождения И. Христа и в повествовании св. Матфея ο рождестве И. Христа (1, 18, 25).

Церковь верование в девственное зачатие и рождество И. Христа, — такое, что родившая не лишилась ни девства, ни наименования Девою, — выразила в исповедании Сына Божия воплотившимся «от Духа Свята и Марии Девы». Оно входило в символы частных церквей, вошло и в символ Никео-цареградский. Как не нарушившее печати девства, рождение И. Христа церковь всегда признавала и безболезненным для Его Матери Девы, почему в своих богослужебных песнопениях ублажает и исповедует Матерь Господа, как «без истления Бога Слова рождшую», что рождением Девою побеждены «уставы естества». В одной церковной песне это поясняется так: «чужде матерем девство и странно девам деторождение; на Тебе, Богородице, обоя устроишася».

Матерь-Дева пребыла чистою Девою и по рождестве Спасителя, — всю жизнь не познала мужа. Некоторые, хотя не прямо выраженные указания на всегдашнее девство Матери Божией находятся в самом же Писании.

Так, пр. Иезекииль, описывая таинственное видение храма, ο восточных вратах этого храма говорит: сия бяху затворенна. И рече Господь ко мне: сия врата заключенна будут, и не отверзутся, и никтоже пройдет ими: яко Господь Бог Израилев внидет ими и будут заключенна (44, 1–3). По объяснению древних отцов, под вратами заключенными, имеющими открыться только для входа Господа, в таинственном смысле должно разуметь Матерь-Деву, посредством которой Искупитель, Сын Божий, вошел в мир, ибо Она как до зачатия, так и в зачатии, и рождении, и по рождении Бого-человека пребыла в чистом и ненарушимом девстве.

В Новом Завете свидетельство ο приснодевстве Божией Матери можно находить в словах Ее, сказанных благовестнику: како будет сие, идеже мужа не знаю? (Лк 1, 34). Слова эти могут быть правильно поняты лишь при признании достоверности свидетельства предания, что Она дала обет всю жизнь хранить девство и что Иосиф обручил Ее себе под именем супруга с тем, чтобы быть стражем Ее девства. И, конечно, невозможно допустить, чтобы, удостоившись чудесно быть Матерью Господа, Она нарушила обет девства; сохранение девства в рождении еще более утверждало святость обета. Невозможно, чтобы и Иосиф, муж праведен сый (Мф 1. 19), богобоязненный, знавший, как чудно Мария осталась Девою, перестал быть только хранителем и чтителем Ее девства. Потому-то Спаситель, умирая на кресте, поручил Свою Матерь одному из учеников Своих, сказав ему: се мати твоя, а Ей; се, сын Твой (Ин 19, 26–27), чего, конечно, не могло бы быть, если бы Она имела у Себя мужа или других родных детей. Особенно же невозможно, чтобы Сын Божий избрал для Себя матерью ту, которая, неискусобрачно родив Сына Вышнего, восхотела потом нарушить девство. Девственный Сын мог родиться только от союза девственников.

Церковь засвидетельствовала свое верование в приснодевство Божией Матери теми наименованиями Ее, которые вошли издавна во всеобщее употребление в церкви. Так, с древнейших времен сделалось как бы собственным именем Марии имя Девы. С древнейших же времен усвоены Ей наименования: Приснодева, Присноотроковица (‘Αείπαις), Невесто неневестная (Ηύμφη άνύμφετος, т. е. не вступавшая в брак, приснодевственная), а на соборах поместных (Римском и Медиоланском в 320 г.) и Вселенских (V Вс. Соб. 2 и 6 опр.; VI Вс. 3 пр.), с исповеданием приснодевства Богоматери, было произнесено отлучение на тех, которые отвергают этот догмат, каковое отлучение изрекается и ныне в православной церкви в неделю православия.

Противники догмата ο приснодевстве Божией Матери утверждают, будто такое учение несогласно с некоторыми свидетельствами самого же Писания ο св. Деве. Ссылаются именно на Мф 1, 18 и 25, где будто бы содержатся указания на брачное сожитие Иосифа и Марии после рождения Иисуса, названного в евангелии первенцем, и на упоминания священных писателей Нового Завета ο братьях и сестрах Иисуса, которые будто бы были детьми Иосифа и Марии, т. е. плодом их супружества. Но из слов евангелиста: прежде даже не снитися има (Мф 1, 18) равно — не знаяше Ея (Иосиф), дондеже роди Сына Своего первенца (ст. 25), не следует, будто за девственным рождением Иисуса следовало брачное сожитие Иосифа и Марии. Выражение: прежде даже не снитися има (πριν ή συνελθείν αυτούς) указывает не на брачную жизнь, а на жизнь семейную, или лучше — совместную жизнь под одним очагом. Равно и слова: не знаяше Ея, дондеже… не значат, что после Иосиф перестал быть хранителем Ее девства. Выражение: дондеже — ‘έως ού — пока, как и до (‘έως), по употреблению его в Библии, нередко означает неопределенную продолжительность времени и состояния и равносильно выражению «никогда», а не непременно указывает передел, после которого наступит то, чего до него не было. В значении «никогда» оно нередко употребляется, напр.: не возвратися вран, дондеже иссяче вода (Быт 8, 7), хотя он и после не возвратился; седи одесную Мене, дондеже… (Пс 109, 3; 1 Кор 15, 25), хотя сидение одесную Отца, т. е. равенство Сына с Отцом, не прекратится. и по открытии вечного царства славы; се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф 28), хотя и по всеобщем воскресении всегда с Господом будем (1 Сол 4, 17) [49]. Еще менее может говорить против приснодевства Божией Матери наименование И. Христа здесь же (равно и у Лк 2, 7) первенцем (πρωτότοτος — первородный). Первенцем может быть, а у евреев и должен быть, назван всякий, родившийся первым (впервые все разверзающее ложесна у всякой плоти — Втор 18, 15), хотя бы после него и не было более детей у его родителей: первенцы у евреев посвящались Богу (Исх 13, 2; сн. Лк 2, 23) и за ними были потом великие наследственные права (Быт 27 гл.). Ангел поразил всех первенцев египетских, хотя в числе их, несомненно, были единственные дети у отцов (Исх 12, 29). Что касается, наконец, упоминаний в разных местах новозаветных писаний ο братьях и сестрах И. Христа, с указанием и самых именем Его братьев (у Мф 13, 55 и Мк 6, 3 — Иаков, Иосия, Симон и Иуда), то они нигде не называются детьми Иосифа и Марии. Наименование «брата» (αδελφός) нередко употребляется в Библии для обозначения близких родственников, а не только единоутробных братьев (напр., в Быт 13, 8 и 29, 15 названы братьями Авраам и Лот, хотя Лот был сыном брата Авраама, Аррана, как указывается в Быт 12, 4–5; 14, 14–16). В таком же смысле надобно принимать и наименование братьев Господних, т. е. в значении близких родственников, а не братьев единоутробных. Просто близкими родственниками, а не единоутробными братьями и сестрами Господа признавала их во все времена и церковь. По мнению одних, эти братья и сестры суть дети Иосифа от первого его брака (мнение св. Епифания и других отцов и писателей Восточной Церкви), по мнению других, — двоюродные братья Спасителя, дети Марии, тетки Господней, сестры Богоматери, бывшей замужем за Клеопою (мнение блаж. Иеронима, Августина и других западных писателей).

II. Преблагословенную Деву Марию церковь именует и исповедует Богородицею (Θεοτόκος, Deipara). Такое наименование усвояется Ей не потому, чтобы божество Слова получило от Нее начало бытия, но потому, что восприятие Сыном Божиим природы человеческой в единство божеской ипостаси Cвоей, равно и обожение этой природы, последовали в самое мгновение зачатия Сына в утробе Девы, при наитии на Нее Духа Святаго. Потому и святая Дева, как родившая не человека Иисуса, соделавшегося Богом, но Бога истинного, принявшего от Нее плоть, единосущную нам, и которая была обожена с мгновения зачатия, — есть Богородица в собственном и истинном смысле.

В откровении даются очевидные основания к наименованию пресвятой Девы Богородицей в собственном смысле.

Пр. Исаия ο рождении от Девы Еммануила и евангелист при описании рождества И. Христа говорят, что Дева во чреве приимет, и родит Сына, Которому собственно принадлежит имя Еммануил — Бог с нами, Бог в нашем человеческом естестве, а это значит то же, что Дева родит воплощенного Бога, а, следовательно, и Сама Она — Богородица.

Праведная Елисавета, при посещении ее Марией, исполнися Духа Свята, — следовательно, не по простому размышлению или чувству восторга, — прямо исповедала гласом велиим св. Деву Богородицею: откуду мне сие, да прииде Мати Господа (ή Μήτηρ τοί Κυρίου) моего κο мне (Лк 1, 41–43)? Имя Богородицы, следовательно, есть имя богодухновенное.

Ап. Павел учит: посла Бог Сына Своего единороднаго, рождаемаго от жены (Гал 4, 4). Единородный Сын Божий, рожденный от жены, или, по другому изречению апостола, Бог, явившийея во плоти (1 Тим 3, 16), есть И. Христос. Жена, от Которой Он родился, есть Дева Мария. Понятно, что эту Деву-Матерь следует исповедывать и именовать Матерью Божией, или Богородицей.

Верование, что Деву Марию должно признавать Богородицей, древнейшие отцы церкви выражали, когда учили, что от Нее родился Бог, и прямо именовали Ее Богородицей, а также Богоматерью (Θεομήτωρ, Μητρόθεος), Богородительницею (Θεογεννήτρεια). Наименование Ее Богородицей в IV в. было уже общеупотребительным. Поэтому в V в., когда Несторий хотел заменить это наименование другим, и народ услышал в проповеди имя «Христородицы» вместо Богородицы, — это принято было с общим негодованием, как необычное и противное всеобщему и всегдашнему обычаю нововведение, а на III Всел. Соборе было утверждено и провозглашено: «кто не исповедует Еммануила истинным Богом, посему св. Деву — Богородицею, ибо Сия родила по плоти Слово, сущее от Бога Отца, ставшее плотию, да будет анафема» (I анаф. св. Кирилла). Такое вероопределение подтверждено было и на всех следующих Вселенских Соборах.

 

§ 96. Догмат Римской Церкви ο непорочном зачатии Божией Матери.

I. Римско-католическая церковь к общецерковному учению ο лице преблагословенной Матери Иисуса Христа, как ο Приснодеве и Богородице, «для усиления славы и возвеличения» Ее, присоединила учение ο непорочном зачатии Божией Матери (de immaculata conceptione Beatae Mariae Virginis). Буллою папы Пия IX («Ineffabilis Deus») 8 дек. 1854 г. это учение объявлено богооткровенным и общеобязательным для членов Римской Церкви, т. е. возведено на степень догмата.

Высоко почитает и благоговеет перед св. Девою и православная церковь, «чтит Ее превыше херувимов и серафимов» (Кат. 3 чл.). Но исповедуя всеобщность первородного греха во всех потомках Адама, как происшедших от родителей путем естественного рождения, православная церковь не делает изъятия из всеобщего закона наследственной греховности и для пресвятой Девы (Посл. вост. патр. 6 чл.). От подчинения этому закону изъят только единый безгрешный И. Христос, как родившийся от Духа Свята и Марии Девы. Но происхождение св. Девы совершилось в порядке жизни падшего человека, под осуждением: в болезнех родити чада, и потому Она родилась причастной первородному греху и его следствиям и нуждалась в искуплении для совершенного исправления природы, снятия осуждения и введения в царство Божие.

Не таковы представления церкви латинской. «Преблагословенная Дева Мария, — учит булла папы Пия IX, — в первом мгновении Своего зачатия, по особенной благодати всемогущего Бога и особому преимуществу, ради будущих заслуг И. Христа, Спасителя рода человеческого, была сохранена свободной от всякой скверны первородной вины», — иначе, составляет «исключение» из закона всеобщности прародительского греха. Частнее, сущность этого учения состоит в следующем. Не только рождение св. Девы, но и самое зачатие Ее было святым и непорочным. Правда, со стороны родителей зачатие и рождение Ее было в порядке жизни падшего человечества, однако плод рождения был предохранен от греховной скверны действием благодати Божией. Такое странное противоречие разрешают так. Брачное сожитие родителей св. Девы имело отношение, говорят, только к образованию Ее тела и его готовности принять душу, — в зачатии, называемом в римском богословии «активным» или «деятельным»; в этом зачатии св. Дева была осквернена грехом, ибо оно было делом поврежденной человеческой природы. Но от этого зачатия нужно отличать зачатие «пассивное» или «страдательное», — это момент соединения души с телом, или, как выражаются, — момент вливания (iniusionis) творимой Богом души в тело. В этом моменте родители не участвуют; его производит Бог, и потому душа, вводимая в тело, может быть благодатию Божией сохранена от греховной прародительской скверны, что имело место при введении души св. Девы в тело Ее. Осквернение души грехом, или передача первородного греха совершается чрез сочетание ее с греховным телом. Но при сочетании души св. Марии с оскверненным телом Бог не допустил ей оскверниться, — Он наделил ее даром первобытной праведности. И так как первородный грех есть только потеря этого дара, а не какое-либо повреждение самой природы человека, почему для восстановления состояния первобытной праведности достаточно лишь возвращения этого благодатного дара, то св. Дева я родилась без первородного греха, в состоянии первобытной праведности. Мало этого, в зачатии Она была освобождена не только от первородного греха, но и получила такое обилие благодати, что окончательно утверждена была в добре и не могла согрешить. Ее освящение в зачатии было полнейшим и совершеннейшим. Поэтому и в продолжение всей Своей жизни Она оставалась не только чистой от греха, но еще имела дар безгрешности, т. е. невозможность грешить. Такое обилие благодати даровано Ей «в виду будущих заслуг Христовых», без участия Ее сознания и свободы, при самом Ее зачатии.

Учение ο непорочном зачатии Божией Матери должно быть отвергнуто, как учение ложное, не данное в откровении. В основе его лежит целый ряд произвольных утверждений и предположений, заключающих в себе более или менее грубые несообразности. Так, оно имеет в своем основании: неправильное учение ο существе первородного греха, как только недостатке освящающей благодати (потере дара первобытной праведности), выдуманное представление ο каком-то «страдательном зачатии», утверждение, что душа каждого человека непосредственно творится Богом и вводится в каждое зарождающее тело одновременно с человеческим актом зарождения, предположение об освящении души Девы Марии чрезвычайными дарами благодати при введении ее в тело. Главное же, — учение ο непорочном зачатии Божией Матери находится в явном противоречии с основными догматами христианства: 1) ο всеобщности первородного греха и следствий его в роде человеческом; 2) ο безусловной необходимости для всех потомков Адама, чтобы спастись, самодеятельного усвоения плодов искупления и 3) об отношении благодати к свободе.

При несостоятельности по своему внутреннему существу, это учение обличается в своей неправоте и историей его происхождения. Это — новый догмат, которого древняя церковь не знала. Свое начало и обоснование учение ο непорочном зачатии получило в средние века, а в степень догмата возведено только в 1854 г. Даже на самом западе, лишь только начал распространяться праздник зачатия св. Девы праведной Анной и вместе с этим стала входить в силу мысль ο непорочном зачатии, как встретила сильнейшее обличение в лице знаменитого богослова и учителя Западной Церкви Бернарда Клервосского, канонизованного святого Римской Церкви. «Ужасаюсь, — писал он лионским каноникам (в 1140 г.), — что некоторые из вас возжелали переменить состояние важных вещей, вводя новое празднество, неведомое церкви, не одобряемое разумом, не оправдываемое древним преданием. Ужели мы более сведущи и более благочестивы, чем отцы наши?… Но вы скажете: должно как можно более прославлять Матерь Господа. Это правда; но прославление, воздаваемое Царице небесной, требует различения. Царственная сия Дева не имеет надобности в ложном прославлении, обладая истинными венцами славы и знамениями достоинства. Прославляйте чистоту Ее плоти и святость Ее жизни. Удивляйтесь обилию даров сей Девы; покланяйтесь Ее божественному Сыну; возносите Ту, Которая зачала, не зная похоти, и родила, не зная болезни. Что же еще нужно прибавить к этим достоинствам? Говорят, что должно почитать зачатие, которое предшествовало преславному рождению: ибо, если бы не предшествовала преславность зачатия, то и рождение не было бы прославлено. Но что сказать, если бы кто-нибудь по той же самой причине потребовал такого же чествования отца и матери святой Марии? Равно могут потребовать того же для Ее дедов и прадедов до бесконечности. Притом же, каким образом грех не мог быть там, где была похоть?… Как можно требовать, чтобы это зачатие было святое, когда оно не было делом Святаго Духа, не говоря уже, что оно происходило от похоти? Святая Дева отвергнет, конечно, ту славу, которая, по-видимому, прославляет грех; Она никак не оправдает новизны, вымышленной вопреки учению церкви, — новизны, которая есть мать неблагоразумия, сестра суеверия и дочь легкомыслия». И в позднейшее время противниками этого учения были многие авторитетные представители западного богословия (Альберт В., П. Ломбард, Бонавентура, Фома Аквинат с доминиканцами и др.). Лишь с XVII в., со взятием его иезуитами под свою защиту, оно стало постепенно утверждаться в р.-католическом мире.

Защитники догмата ο непорочном зачатии Божией Матери для обоснования его представляют доказательства и из Св. Писания и из Св. Предания, но представляемые ими доказательства не имеют значения.

Так, в Св. Писании нет прямых свидетельств ο непорочном зачатии, — это признают и латинские писатели. Но они утверждают, будто в нем есть свидетельства непрямые, из которых посредством выводов открывается истина непорочного зачатия Божией Матери. К таким свидетельствам булла «Ineffabilis Deus» относит: первообетование ο вражде жены со змием и сокрушении его главы (Быт 3, 15) и архангельское приветствие и наименование Девы благодатной и благословенной (Лк 1, 28). В словах первообетования: и вражду положу между тобою и между женою, и семенем твоим и семенем тоя; той (в Вульгате — ipsa, «та» или «она») твою будет блюсти главу, и ты блюсти будеши его пяту, защитники непорочного зачатия разумеют под женой св. Деву Марию, и обетование ο сокрушении главы змия относят не собственно и единственно к Спасителю мира, но и к Его Матери, признавая и Ее сокрушительницей главы змия. Но если Она есть сокрушительница змия, рассуждают далее, то, значит, Сама Она не могла быть «под властью диавола даже и одно мгновение» и, следовательно, была свободной от греха Адама и Евы. Но такое объяснение первообетования Божия страдает преднамеренной искусственностью и произвольностью. Подлинный и прямой смысл слов Господа, согласно с древнеотеческими объяснениями первообетования, иной. Под женой в них разумеется павшая жена — Ева (евр. haischah, у LXX — τής γυναικός), а под Семенем жены, в собственном смысле сокрушителем главы змия (Той — Άντος, — местоим. муж. р. — твою будет блюсти главу) — Искупитель мира (сн. § 84). Указание на Деву Марию в первообетовании можно видеть только лишь как на послужившую тайне воплощения Сына Божия, а не как на сокрушительницу главы змия в собственном и строгом смысле. Усвояя и Матери Господа сокрушение главы змия, защитники непорочного зачатия первообетование читают и толкуют по поврежденному тексту; та сотрет твою (т. е. змия) главу (ipsa conteret caput tuum). Такое чтение не согласно ни с подлинным еврейским текстом, ни с переводом LXX, ни с древними латинскими переводами Италийским и Иеронимовом; в них первоначально стояло ipse conteret, а не ipsa), в которых обетование ο сокрушении главы змия отнесено не к жене, а к Семени жены. Следовательно, мнение ο св. Деве, как сокрушительнице змиевой главы, неправильное по существу, и покоится на ложном основании.

Слова архангельского приветствия св. Деве: радуйся, благодатная! Господь с Тобою; благословена Ты в женах, также не содержат мысли ο Ее непорочном зачатии. По объяснению защитников нового римского догмата, эти слова означают, что Мария зачата благодатно, — в отличие от других чад Адама, которые все зачинаются во грехе. Но такое объяснение произвольно. Из евангельского рассказа видно, что благодатной (κεχαριτωμένη — облагодатствованная, соделавшаяся причастной благодати, gratia plena) u благословенной между женами св. Дева названа потому, что причастна благодати Божией гораздо более, нежели какая либо другая жена, так как избрана быть матерью Спасителя, но отнюдь не то, будто зачатие Ее непричастно первородному греху. Архангел св. Деве, смутившейся при наименовании Ее благодатною, прямо говорит: обрела бо еси благодать у Бога; и се, зачнеши во чреве и родиши Сына, и наречеши имя Ему Иисус (30–31 ст.) [50].

Ссылаются, чтобы оправдать измышление нового догмата, и на свидетельства отцов и учителей церкви. Все отцы и учители древней церкви, говорится в булле «Ineffabilis Deus», признавали и исповедывали непорочность, чистоту и святость Богоматери; все они прославляют Ее величие и достоинство, именуют Ее неопалимою купиною, чистою голубицею, раем невинности и проч. В этих восхвалениях и образах, будто бы, не иное что содержится, как учение ο непорочном зачатии св. Девы. Но это, очевидно, произвольный и неверный вывод. Если бы все отцы провозглашали непорочное зачатие, то как могло бы произойти, что в самой Римской Церкви отвергали это учение в течение многих веков? Отцы церкви, когда прославляли непорочность и чистоту св. Девы, то разумели непорочность в смысле нравственно-свободной, приобретенной внутренним подвигом веры и любви, а не в смысле непорочности и чистоты естественной, — по происхождению, по естеству. В памятниках Предания восточной и Западной Церкви в течении 12-ти первых веков нет ни одного свидетельства о непорочности Ее зачатия. Напротив, в творениях отцов церкви можно указать все, что нужно для совершенного опровержения латинского учения ο пресвятой Деве [51].

 

II. Совершение спасения людей через
тройственное служение Иисуса Христа,
или тайна искупления

§ 97. Понятие ο тройственном служении Иисуса Христа

Великое дело, для совершения которого воплотился единородный Сын Божий, есть дело спасения (σωτηρία) падшего человечества, или искупление (άπολύτρωσις, redemptio) людей от греха и всех следствий его. Отсюда и самое наименование Совершителя нашего спасения — Иисус (евр. Iehoschua — Иегова спасающий, сокращенно — Ieschua, т. е. Спаситель, Σωτήρ): Той бо спасет люди Своя от грех их (Мф 1, 21; Лк 2, 11).

Для ограниченной человеческой мысли невозможно обнять великое дело Искупителя мира во всей его полноте и всесторонности. Поэтому с древних времен, с целью насколько возможно приблизить это дело к усвоению верующим сознанием, принято искупительное служение Богочеловека рассматривать с трех, более или менее полно обнимающих сущность дела Христова сторон. Именно, в великом искупительном служении Мессии-Богочеловека различают служения: 1) пророческое, 2) первосвященническое и 3) царское. Эти понятия хорошо выражают полноту одного великого служения Спасителя мира. Понятие ο трех служениях Спасителя содержится некоторым образом в самом наименовании Его — Мессия или Христос, что значит Помазанник. В Ветхом Завете через помазание посвящаемы были на свое служение пророки, первосвященники и цари, а Сын Божий, воспринимая естество человеческое, помазан был елеем радости, — елеем Всесвятаго Духа, — паче причастник Своих. Потому Богочеловеку Иисусу по преимуществу усвояется наименование Христа или Помазанника, как облеченного достоинством великого пророка, первосвященника и царя.

 

I. ПРОРОЧЕСКОЕ СЛУЖЕНИЕ ИИСУСА ХРИСТА.

§ 98. И. Христос, как пророк — просветитель мира

Для восстановления падшего человечества и утверждения на земле царства Божия необходимо было научить людей истинному боговедению, вообще — указать путь спасения. Отсюда, одной из существенных целей явления в мир Богочеловека было научение людей божественной истине. Великим пророком (Втор 18, 15, 18), Светом миру (Ис 2, 5; 42, 6; 60, 19) изображается грядущий Мессия и в ветхозаветных ο Нем предсказаниях. И Сам И. Христос в самом начале Своего служения говорил: Дух Господень на Мне, Егоже ради помаза Мя благовестити нищим, посла Мя исцелити сокрушенныя сердцем, проповедати пленным отпущение и слепым прозрение, отпустити сокрушенныя во отраду, проповедати лето Господне приятно (Лк 4, 18–19; Ис 61, 4). Перед смертью Своей Он свидетельствовал: Аз на сие родихся, и на сие приидох в мир, да свидетельствую истину; и всяк, иже есть от истины, послушает гласа Моего (Ин 18, 37; сн. Ин 17, 6–8). По нисшествии на Него при крещении во Иордане Духа Святаго Он непрерывно во всю остальную жизнь проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя царствие Божие (Лк 8, 1). Научение истине было одной из целей Его явлений апостолам по воскресении из мертвых. Являясь в продолжении сорока дней, Он говорил им, будущим всемирным благовестникам, яже ο царствии Божии (Деян 1, 3). В прохождении И. Христом должности учителя людей и открытии им сокровенной воли Божией об их спасении и состоит сущность Его пророческого служения, непосредственно Им совершенного. В этом отношении служение Его является подобным служению ветхозаветных пророков, ибо и служение пророков — «истолкователей воли Божией» (таково значение еврейского слова navi — «пророк») — состояло в том, что они, по вдохновению Божию, возвещали людям волю Божию и учили благочестию. Но так как Ему по божеству принадлежит самобытное обладание истиной, то и как Посланник исповедания нашего (Евр 3, 1) Он выше всех посланников Божиих, не только земных, каковы были Моисей и пророки, но и небесных, каковы суть ангелы. Он есть учитель — пророк единственный и всемирный, ни с кем несравнимый, — Свет истинный, иже просвещает всякаго человека, грядущаго в мир (Ин 1, 9). Поэтому-то, когда Он учил истине, то говорил не так, как говорили, напр., пророки, при сообщении людям откровения Божия обыкновенно выражаясь: тако глаголет Господь, или — сия глаголет Господь, а как Сам Первоисточник и Законоположник истины: Аз же глаголю вам… аминь, аминь глаголю вам… или: глаголы, яже Аз глаголах вам, дух суть и живот суть (Ин 6, 63). Отсюда же, — Его учение, по действию на слушавших Его, отличалось такими качествами, какими не владело ни одно человеческое учение. Слуги, посланные схватить Его, возвратившись, говорили: николиже тако есть глаголал человек, яко сей человек (Ин 7, 46). Он учил, яко власть имея, а не как книжники и фарисеи (Мф 7, 29); со властью бе слово Его (Лк 4, 32).

 

§ 99. Данный Спасителем евангельский закон.

И. Христос, как просветитель мира, возвестил людям новое, возвышеннейшее и утешительное для сердца человеческого учение, которое и Он Сам и Его апостолы именуют евангелием (εναγγέλιον), т. е. радостной вестью о царствии Божием. Исполнися время, и приближися царствие Божие: покайтеся и веруйте во евангелие (Мк 1, 15), — вот краткое выражение сущности возвещенного И. Христом нового учения.

При частнейшем рассмотрении учения И. Христа, обыкновенно различают в нем закон веры (Рим 3, 27; 1 Кор 9, 21) и закон деятельности — заповеди, или нравственный закон Христов (Ин 13, 34; Гал 6, 2). Истины веры и нравственности в учении И. Христа открыты во всей возможной полноте и ясности.

И. Христос научил людей истинному боговедению, какового не имели не только язычники, но и иудеи в надлежащей чистоте и полноте. Сын Божий прииде, и дал есть нам свет и разум, да познаем Бога истиннаго, и да будем во истиннем Сыне Его Иисусе Христе (Ин 5, 20). В языческих представлениях ο Божестве господствовал натурализм и политеизм. Вопреки этому, в Ветхом Завете постоянно раскрывается мысль ο беспредельности Иеговы: Бог есть бесконечный, вечно живущий, святый и премудрый. Но идея духовности Божества и в Ветхом Завете заслонена антропоморфизмами в изображениях. Эта идея представляется в чистейшем ее виде, освобожденной от антропоморфического покрова, в изречении И. Христа: Дух есть Бог, и иже кланяется Ему, духом и истиной достоит кланятися (Ин 4, 24). До известной степени, возможной для человеческого уразумения, И. Христос открыл тайну внутренней, сокровенной жизни беспредельного Духа, вне отношений Его к миру, — открыл славу триипостасного Бога. В Ветхом Завете были даны только прикровенные указания на тайну ο Святой Троице.

Далее, И. Христос возвестил новое, совершеннейшее понятие о нравственном существе Божием. Бог есть высочайшая любовь и неисчерпаемый источник любви (Лк 11, 2; Ин 20, 17; Мф 7, 11; 1 Ин 4, 16). Во вне любовь божественная проявилась в творении мира и непрестанно проявляется в промышлении ο нем, в особенности в отношении к людям. По отношению к людям Бог, учил И. Христос, есть Отец, подающий им Свои блага: отца не зовите себе на земли, — говорил Он, — един бо есть Отец ваш, иже на небесех (Мф 23, 9; сн. 6, 9). Он знает нужды людей прежде прошения у Него и подает — им всякие блага (Мф 6, 8, 32), яко солнце Свое сияет на злыя и благия и дождит на праведныя и неправедныя (Мф 5, 45). Он открывает объятия Своей любви каждому кающемуся грешнику (Лк 13 гл. — притча ο блудном сыне) и прощает согрешения его (Мф 6, 12, 14). В особенности же полнота и глубина любви Божией к человечеству обнаружилась в воплощении Сына Божия, принесении Им искупительной жертвы за грехи мира, ходатайствовании за верующих перед вечной правдой Божией и нисшествии Духа Святаго для нашего оправдания и освящения. Эти отраднейшие истины составляют основу новых, высших религиозных отношений человека к Богу, каких не знал дохристианский мир. Ветхозаветный человек был нечист и виновен перед Ним, почему по самой природе мог возбуждать только гнев Божий (Еф 2, 3), a потому самые лучшие люди в богоизбранном народе были не более, как рабами Иеговы (Пс 77, 70 и др.). Что же касается мира языческого, то в большей части древних религий Божество представляется страшной губительной силой, требующей кровавых жертв для своего умилостивления, иногда даже человеческих. Поэтому состояние язычника, подавленного грозным могуществом своих богов, было тяжелым и безотрадным. Евангелием же возвещается, что по силе искупительных заслуг Христовых человек стал возлюбленным сыном и наследником Божиим, причастником божественного естества, храмом Духа Святаго, — словом, самым близким и родным Богу существом (Рим 8, 15; Гал 4, 7).

Наконец, И. Христос со всей возможной полнотой и ясностью возвестил учение ο последних судьбах мира и человека и человеческой жизни, — ο бессмертии души, ο будущем воскресении умерших и кончине мира, ο Своем втором пришествии, ο последнем суде, ο вечном блаженстве праведных в теснейшем единении с Богом Отцом, Сыном и Св. Духом и вечном мучении нераскаянных грешников. Некоторые из этих истин предносились сознанию древнего человека, но они мало имели нравственного влияния и мало доставляли людям отрады. Язычники жили, не имуще упования (Еф 2, 12), но и иудеи имели довольно темные понятия ο состоянии загробном и смутные желания и чаяния полного бессмертия человеческой личности, взятой в связи души и тела, хотя у пророков Ветхого Завета и была прикровенно выражена эта истина.

С учением веры И. Христос преподал новый, совершеннейший закон деятельности. Главным началом жизни человека должно быть искание царствия Божия и правды его: ищите прежде царствия Божия и правды его, и сия вся, т. е. разные внешние блага, приложатся вам (Мф 6, 33). Кто желает войти в это царство и быть достойным его членом, — а призываются ко вступлению в него все люди (Мк 16, 15–16; Мф 28, 19), — тот должен покаяться, т. е. сознать свою греховность и оставить путь, ведущий к смерти, распять плоть свою со страстьми и похотьми (Гал 5, 24): иже хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет (Мк 8, 34). Вместо самолюбия в основе нравственной жизни последователей Христовых должна лежать любовь к Богу более всего и к ближнему, как самому себе (Мф 22, 37–39). Любовь к Богу должна простираться до готовности ради имени Божия погубить самую свою душу (Мк 8, 35). Любовь к ближнему, подобно любви Отца небесного, должна обнимать не только друзей и единоплеменников, но и ненавидящих нас, или врагов (Мф 5, 44–47), и также простираться до полнейшей готовности положить самую душу свою за други своя (Ин 15, 13). Выше и плодотворнее этого начала для нравственной жизни нельзя и представить. Одному только еврейскому народу из всех народов древности было известно это начало человеческой нравственности, но и в этом народе оно не получило, да и не могло получить того полного и всестороннего развития, какое дано ему в евангельском учении (см. Мф 5–7 гл.). Что же касается древне-языческого мира, то он жил по преимуществу ложными и нравственно гибельными началами чувственности и своекорыстия.

Возвестив совершеннейший закон нравственности, И. Христос явил в Самом Себе образец нравственного совершенства, и таким образом явился просветителем человека не только посредством словесного научения добру, но и примером собственной жизни и деятельности. Святая, безгрешная жизнь Его на земле служит возвышеннейшим идеалом и могущественным возбудителем для подражания Ему всех людей.

 

§ 100. Евангельский закон заменил собой закон Моисеев

И. Христос есть не толкователь только закона, преподанного через Моисея, каковыми являлись обыкновенные пророки, но Основатель новой религии. Он возвестил новый закон, высший и совершеннейший закона Моисеева, и потому Его закон заменил собой закон Моисеев. Однако отменение последнего не так нужно понимать, чтобы евангелие, заступая место закона, уничтожало и разрушало весь закон, подобно, напр., тому, как на месте разрушенного здания воздвигается новое. Да не мните, яко приидох разорити (καταλύσαι) закон или пророки, — говорил И. Христос в успокоение ревности иудеев по законе: не приидох разорити, но исполнити (πληρώσαι). — Аминь бо глаголю вам: дондеже прейдет небо и земля, иота едина или едина черта не прейдет от закона, дондеже вся будут (Мф 5, 17–18). Πληρούν — исполнити — в приложении к закону означает не только исполнять предписания закона, осуществлять закон (Рим 13, 8; Мф 3, 15), но и восполнять недостающее до требуемой меры (Мк 1, 15; Лк 21, 24; Ин 7, 8), усовершать не совсем совершенное (Ин 15, 11; 16, 24; 1 Ин 1, 4), доводить до конца (Лк 7, 1; Деян 13, 25). По отношению к прообразам и пророкам πληρούν означает исполнение делом того, что предсказано пророками в слове (Мф 1, 22; 2, 15; 17, 23 и др.). И И. Христос действительно исполнил закон и пророки и таким образом довел до конца здание домостроительства человеческого спасения, и тем самым упразднил ветхий завет, или сделал его излишним. Евангелие, следовательно, должно было заступить место закона не уничтожая, а исполняя закон. Что Господь не усвоял непреходящего значения Моисееву закону, взятому во всей его целости, это видно и из дальнейших слов Его: иота или едина черта не прейдет от закона, дондеже вся будут, т. е. что значение и действие ветхозаветного закона, взятого в его целостном виде, простирается только до известного передела времени, — пока не исполнится все: закон и пророки до Иоанна, а с сего времени царствие Божие благовествуется (Лк 16, 16; Мф 11, 13). Вместе с этим И. Христос хотя Сам строго соблюдал закон Моисеев и был ревнителем по святости храма иерусалимского (Ин 2, 13 и сл.), но в тоже время премудро предуготовлял решительное отменение закона. Так, Он неоднократно называл Себя господином и субботы (Мф 12, 8; Ин 5, 17), предсказывал, что Его учение постепенно произведет такую перемену, что служение Богу не будет необходимо связано с Иерусалимом (Ин 4, 23).

Учили ο преходящем значении закона Моисеева и апостолы, хотя в отменении его действовали с мудрою постепенностью. Чаще других говорил об этом ап. Павел. Целые отделы посланий его к Римлянам (2–11 гл.), Галатам (2, 15–5, 18) и все послание к Евреям имеют, между прочим, целью показать, что кончина (τέλος) закона — Христос (Рим 10, 4), что только прежде пришествия веры под законом стрегоми бехом, пришедшей же вере уже не под пестуном есмы (Гал 3, 23, 25); несмы под законом, но под благодатию (Рим 6, 15; сн. 7, 6); мыслим оправдитися верою, без дел закона (3, 28). Торжественно утверждено отменение закона Моисеева на апостольском соборе в Иерусалиме (Деян 15, 28).

Ho хотя евангелие и заступило место закона Моисеева, однако это не значит, что закон потерял совершенное значение для христианина и отменен во всем его объеме. Закон Моисея приспособлен преимущественно к духовным потребностям и условиям жизни одного народа и дан в период подготовления человеческого рода к духовному возрождению и обновлению чрез И. Христа. Отсюда вообще в законе много временного, преходящего. Все это временное, имевшее условное значение, конечно, упразднено И. Христом. Но религиозно-нравственная сторона закона во всем его объеме имеет вечное значение, хотя она и нуждалась в восполнении.

Так, Новый Завет не упраздняет не только истин веры, но и нравственного закона Ветхого Завета. Заповедь ο любви к Богу, как и заповеди — не убий, не прелюбы сотвори, не укради, не лжесвидетельствуй, заключающиеся в общей заповеди: возлюбиши искренняго твоего, суть заповеди вечные, и потому не могут быть упразднены; их можно только возвышать, углублять и восполнять, что и совершил И. Христос. Поэтому, насколько нравственный Моисеев закон содержит в себе закон духа и любви, рассеянный в многочисленных заповедях и запрещениях, он имеет обязательную силу. Но если рассматривать частные заповеди разрозненно и отрешенно от начала духа и любви, приспособленные к временным условиям жизни еврейского народа, то, конечно, они не обязательны, напр., постановления, разрешающие воздавать злом за зло, или постановления, связанные с гражданским и обрядовым законом, вообще — с теократическим устройством еврейского народа.

Обрядовая сторона закона имела прообразовательное значение, и потому, естественно, потеряла с крестной смертью Спасителя значение; отошла тень, когда явилось самое тело (Кол 2, 17), и дан новый путь оправдания — через веру. Аще бо закон — правда, убо Христос туне умре (Гал 2, 11). Кроме того, обрядовый закон был связан с храмом иерусалимским, а потому не мог остаться обязательным в религии, предназначенной обнять все народы. Но и в этом законе потеряли значение, напр., постановления ο месте богослужения, священных еврейских временах, жертвах и т. п. Лежащие же в основе закона требования чистоты при служении Богу, необходимости молитвы, исповедания грехов, внешнего богопочтения и т. д., имеют вечное значение. И христианин не может и не вправе обойтись без обрядов, — только обряды его одухотвореннее. Так, напр., закон ο ветхозаветных жертвах отменен, однако жертва приносится доныне в церкви: евхаристия заменяет приношение ветхозаветных агнцев. Или: закон обрезания отменен в своей букве, но по своему духу исполняется у нас в таинстве крещения. Еврейские праздники, новомесячия, субботы отменены, но взамен их установлены свои священные времена. Отменены иудейские законы ο священстве, но установлена новая иерархия.

Гражданский закон Ветхого Завета был привязан к одному определенному месту — Палестине, и применен к одному народу иудейскому. Естественно, что в нем потеряло значение все, что связано с особым назначением и положением этого народа среди языческих племен. Но государственность не потерялась и у христианских народов, только получила у них иной вид. Все, что есть в законе Ветхого Завета вечного, напр., обязанность повиновения власти, запрещение самоуправства, конечно, не может потерять значения.

 

§ 101. Евангельский закон преподан для всех людей и на все времена.

И. Христос Иисус послан был, как Сам Он говорил, к погибшим овцам дома Израилева (Мф 15, 24: 10, 5–6). С проповедью ο царствии Божием Он также проходил лишь по городам и селениям Израилевым. Но учение, преподанное Им, преподано для всех народов с предназначением объять весь мир, и Сам Он есть просветитель всего мира.

Таким всемирным просветителем откровение и изображает И. Христа. В Писании Он именуется Светом языков и всего мира, Светом во откровении языков (Лк 2, 32). И Сам И. Христос говорил о Себе, что Он есть Свет мира (Ин 12, 46; сн. 1, 5). По воскресении Cвоем Он дал апостолам заповедь: шедше научите вся языки (Мф 28, 18–19); шедше в мир весь, проповедите евангелие всей твари (Мк 16, 15), — даже до последних земли (Деян 1, 8). И апостолы, облеченные в день Пятидесятницы силою свыше, исшедше проповедаша всюду, Господу поспешествующу и слово утверждающу последствующими знаменьми (Мк 16, 20). Наступит время, когда и действительно проповестся евангелие царствия по всей вселенней, во свидетельство всем языком, и тогда приидет кончина (Мф 24, 14).

II. Учение, преподанное И. Христом, преподано на все времена. Путь ко спасению, указанный Спасителем останется единственным и непреложным путем ко спасению до скончания века, равно и возвещенное Им познание Бога есть высшее, совершеннейшее и последнее для людей в условиях земной жизни, так что замена данного Христом Спасителем откровения каким либо новым откровением или учением подобно, напр., тому, как Новый Завет заменил собой Ветхий Завет, невозможна. О Своем учении Он говорил: вся, яже слышах от Отца Моего, сказах вам (Ин 15, 15). Апостолы называли учение Христово благовествованием спасения (Еф 1, 13), силою Божиею во спасение всякому верующему (Рим 1, 16), закон евангельский — пребывающим, т. е. во век (2 Кор 3, 11), завет И. Христа — заветом вечным (Евр 13, 20). Основания иного, — учили они, — никтоже может положити, паче лежащего, еже есть Иисус Христос (1 Кор 3, 11). Аще мы или ангел с небесе благовестит вам паче (вопреки), еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал 1, 8). Эти изречения решительно исключают всякую мысль ο законности какой либо отмены в учении Христовом и при них всякая мысль об усовершимости учения Христова должна быть отвергнута, как противохристианская и пагубная для людей.

Иных воззрений на учение Христово держатся многие из ложных прогрессистов новейшего времени. Они думают, что в будущем христианское учение заменится новым, более совершенным учением. Ho это мнение совершенно ложное. После того, как Господь сообщил человечеству все, что слышал от Отца, нельзя ожидать от Бога какого-либо нового учения. И это понятно. Если бы Бог, с Его отношением к миру и человеку, или мир и человек изменились в своей природе и существе, тогда можно было бы говорить ο новом учении об этих предметах. Но ни то, ни другое изменение немыслимы. Тем более невозможна замена христианского учения каким-либо человеческим учением. Было бы странно думать, что произведение ограниченного ума когда-либо может быть совершеннее мысли Всесовершенного Существа. Наконец, и самое понятие об истине, которая может быть об известном предмете одна и которая потому неизменна и вечна, свидетельствует ο неизменности и вечном значении христианского учения.

 

II. ПЕРВОСВЯЩЕННИЧЕСКОЕ СЛУЖЕНИЕ ИИСУСА ХРИСТА.

§ 102. Понятие ο первосвященническом служении Иисуса Христа.

Как пророк, И. Христос возвестил глаголы жизни вечной (Ин 6, 68), и не только возвестил, но Своей безгрешной и святой жизнью в подобии плоти греха показал людям путь праведной жизни, ведущий ко спасению от смерти или погибели. Однако, одно научение истине и пример совершенной жизни не могут спасти человека, подобно тому, напр., как не выздоравливает умирающий от того, что к его болезненному одру приведут цветущего здоровьем человека и посоветуют подражать ему. Для спасения человека необходимо было не только научить людей пути ко спасению, но и восстановить союз или общение между Богом и человеком, разрушенный грехом; ибо вне Бога нет спасения, а восстановление такого союза или примирение Бога и человека требовало разрушения греховной преграды между Богом и человеком, т. е., с одной стороны, примирения вечной правды Божией с грешным родом человеческим, или удовлетворения правде Божией за грех человека, без какого не могло быть снято осуждение за грех, а с другой — сокрушения греховной силы в самом человеке, разъединившей его с Богом, обновление или воссоздание человека. Воплотившийся единородный Сын Божий совершил великое дело примирения Бога с человеком и человека с Богом чрез Свое служение роду человеческому, прообразованное в Ветхом Завете служением первосвященника.

Ветхозаветный первосвященник был представителем еврейского народа и ходатаем за него перед Богом. Преимущественная обязанность его состояла в том, что он приносил жертвы и молитвы за себя и за людей (Евр 7, 27) и однажды в год входил во Святая святых с кровью для окропления очистилища, дабы тем очищать грехи собственные и грехи народа (Евр 9, 7). И. Христос, как первосвященник, исполнил это совершеннейшим образом. Будучи Сам безгрешным, Он принял на Себя грехи всего мира и Самого Себя принес правде Божией в умилостивительную и очистительную жертву за принятые на Себя грехи и через это явился источником нашего избавления от грехов, оправдания и освящения (1 Кор 1, 30; Рим 3, 25–26), и таким образом не только восстановил разрушенный грехом союз между Богом и человеком, но и открыл все сокровища любви Божией к человеку.

Первосвященническое служение Иисуса Христа объемлет всю Его земную жизнь от воплощения до крестной смерти. Но и по преимуществу крестная смерть Иисуса Христа, т. е. страдания и смерть Богочеловека, составляют жертву искупления и спасения человека.

 

§ 103. Значение воплощения Сына Божия в деле искупления.

Дело примирения Бога и человека Сын Божий предначал в самом Своем воплощении. Воплощение Его было необходимым для совершения искупления не потому лишь только, что без воплощения не могло быть и крестной смерти и земной жизни Богочеловека. Оно и само по себе имеет значение в деле искупления: ипостасное на вечные времена соединение божества и человечества в лице И. Христа, ставшего Посредником между Богом и человеком, есть начало и основание восстановления такого тесного союза человека с Богом, какой только возможен. В Его лице Бог и человек встретились и примирились между собой, стали едино. Бог, воплотившись в лице Иисуса Христа, Сам снизошел к людям, приблизился к ним так, как только возможно; восприняв нашу природу кроме ее греховности, Он жил с людьми и их жизнью, как с братьями по плоти и духу (Евр 2, 11–14). Через это Он и людей ввел в теснейшее единение с Богом — не по духу только, но и по телу. Человек сделался близким и родным Богу в Его единородном Сыне, воспринявшем нашу природу в ипостасное единение с Собою. Человечество в Его лице удостоилось обожения, вознесено на божественную и небесную высоту одесную Бога Отца. И так как Он есть едино с Отцом, то и верующие в Него по мере того, как входят в общение с Ним, в Нем и через Него вводятся в общение с Богом до такой степени, что все делаются едино (Ин 17, 20–23).

Таковое основоположное значение в деле искупления усвояли воплощению Сына Божия и древние учители церкви. Бог Слово, учит св. Ириней «по неизмеримой благости Своей соделался тем, что и мы, дабы и нас сделать тем, что есть Он» (Пр. ерес. V кн. предисл.). По мысли св. Афанасия Великого, «Слово вочеловечилось, чтобы мы обожились» (Сл. ο воплощ. 54). Св. Григорий Богослов исповедует: «Богом был ты (Христе) от века, человеком же явился нам напоследок, чтобы после того, как Сам Ты стал человеком, меня сделать богом» (Ст. ο самом себе). «Бог вочеловечился и человек обожился» (К Кледонию, 1 посл.).

 

§ 104. Земная жизнь Спасителя, как искупительный подвиг

Вся земная жизнь Спасителя, святейшая и исполненная всякой правды и послушания Отцу, со всеми ее скорбями, служит продолжением взятого Им на Себя дела примирения людей с Богом, предначатого в воплощении. И. Христос Своею жизнью осуществил то, что должен был осуществить род человеческий. Человек виновен был перед величием Божиим своим отпадением от Бога, преслушанием воли Его, исканием независимости от Бога, равенства с Ним (Быт 3, 29). Каждый из последующих грехов был новым преступлением воли Божией, новым проявлением вражды на Бога (Рим 8, 6). Необходимым следствием отпадения людей от Источника жизни и всеобщей преступности людей было осуждение греха праведным судом Божиим, разнообразные бедствия и страдания в жизни людей, тягчайшее из них — смерть, как временная, так и вечная. Действия Божии для спасения человека, естественно, должны были явиться противоположностью тому, что произошло при падении человека. Искоренение греха в людях могло совершиться через замену Посредником, взявшим на Себя грехи мира, непослушания Богу — послушанием Ему, положительного противления Его воле — совершенным исполнением ее, самолюбия — чистой и святой любовью к Богу, греховности — праведностью. Точно также устранение следствий и наказаний греха — страданий и скорбей, равно уничтожение владычества смерти и дарование людям права на жизнь, могло произойти через добровольное перенесение Посредником всех наказаний, наложенных правдою Божией за грех, иначе — через заглаждение или искупление грехов жертвой, соответствующей тяжести грехов всего человеческого рода и ответственности за них. Единородный Сын Божий, благоволив явиться таким Посредником, принял на Себя грехи всего человечества и наказание за них. Зрак раба приим, Он явил совершеннейшее послушание воле Божией вместо дерзкого неповиновения людей Богу, и претерпел все присужденные человеку правдой Божией скорби, страдания и смерть, чтобы удовлетворить правосудию Божию за все человечество. Несение Спасителем этого двоякого креста, — креста самоотвержения и послушания и креста страданий и скорбей, называется в Писании днями плоти И. Христа (Евр 5, 7) и Его страстями (1 Пет 1, 11), а на богословском языке — состоянием уничижения или истощания нашего Спасителя (на основании Филип. 2, 7). Оно объемлет всю Его земную жизнь от рождения и особенно выразилось в Его крестных страданиях и смерти.

а) Спаситель мира, чтобы самым делом оправдать право человечества на жизнь, всею Своею жизнью и всеми Своими делами явил совершеннейшее послушание воле Отца, с полным отречением от Своей воли. Входя в мир, Он говорил Отцу Своему: тело совершил (уготовал) Ми еси…, ce иду… сотворити волю Твою, Боже (Евр 10, 5, 7; сн. Пс 39). Будучи образом Божиим, Он смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Филип 2, 6–8). И действительно, вся Его земная жизнь была проявлением совершеннейшего послушания Его Отцу. Еще 12-летним отроком на жалобу Матери, что Она и Иосиф искали Его со скорбью, Он сказал: не весте ли, яко в тех, яже Отца Моего, достоит Ми быти (Лк 2, 49). Во время Своего общественного служения Он многократно свидетельствовал, что пришел творить не Свою волю, но волю Отца Своего: снидох с нeбece, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца (Ин 6, 38). Мое брашно есть, да сотворю волю пославшего Мя и совершу дело Его (4, 34; сн. 5, 30; 14, 31). Этим совершеннейшим осуществлением воли Божией или послушанием, составляющим содержание правды Христовой — δικαίωμα (Рим 5, 19), И. Христос, вменивший Себе непослушание и вину людей пред Богом, загладил их непослушание Богу, и тем победил грех, человека явил праведным и достойным любви Божией, заслужил жизнь всему человечеству, повинному смерти и «проклятию» закона за свою греховность: якоже единаго прегрешением во вся человеки вниде осуждение — учил апостол, — такожде и Единаго оправданием во вся человеки вниде оправдание жизни. Якоже ослушанием единаго человека грешни быша мнози, сице и послушанием Единаго праведни будут мнози (Рим 5, 18–19), конечно, под условием свободного участия и усвоения людьми правды Христовой.

б) С принятием на Себя грехов всего мира и вины за всеобщую греховность, Спаситель принял на Себя и все наказания греха, соделался за нас клятвою (Гал 3, 13) и потерпел за нас все казни, назначенные нам правдою Божией за наши беззакония. Сей грехи наша носит, и ο нас болезнует, и мы вменихом Его быти в труде, и в язве от Бога, и во озлоблении. Той же язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наша. Наказание мира нашего на Нем, язвою Его мы исцелихом (Ис 53, 4–6). Вся Его земная жизнь — крест Его вольных страданий, Его неизобразимых болезней, мучений и скорбей, которые Он, безгрешный, вкусил ради нас грешных. Но закончилось жертвоприношение Христово только в Его, крестных страданиях и смерти. Здесь Он, как взявший на Себя с грехами человечества и наказания за них, испил всю чашу гнева Божия (Ин 18, 11) и потерпел самые болезни адовы (Ис 53, 12). Сам Он открылся ученикам Своим: прискорбна есть душа Моя даже до смерти (Мф 26, 38). Он так скорбел и тужил под тяжестью грехов человеческих и с таким напряжением молился ο мимоитии от Него чаши, что с Него капал кровавый пот. Он троекратно взывал: Отче Мой! аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия; обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Мф 26, 39). Носящий всяческая глаголом силы Своея имел теперь нужду в укреплении от ангела (Лк 22, 43). Но воля Отца, чтобы Он выпил чашу страданий, осталась неизменной и после троекратного моления. На кресте, которому Он предан был, аки льву, да сокрушит вся кости Его (Ис 38, 13), с жесточайшими, неописуемыми мучениями телесными, соединились и душевные скорби и муки. Оставленный близкими людьми, перенося всякого рода насмешки и ругательства восставших на Него, Он в последние минуты Своих страданий испытал и тягчайшее из наказаний греха — чувство богооставленности (Мф 27, 46). Невыразимые страдания Агнца Божия закончились добровольным принесением и самой Своей жизни в искупительную жертву за грехи мира.

 

§ 105. Учение откровения и церкви ο страданиях и смерти Богочеловека, как искупительной жертве

Страдания И. Христа, окончившиеся Его крестной смертью, не то же, что страдания и смерть обыкновенных людей, но имеют особое и великое промыслительное значение. Бедствия и скорби жизни, болезни и вообще страдания для обыкновенных потомков Адама суть роковые последствия первородного греха и воспитательные наказания за их личную греховность. Но И. Христос, как безгрешный, лично свободен от этих бедствий и скорбей жизни. Равно и смерть Его не есть необходимое завершение земной жизни, чем является смерть для всех людей. Как чистый и безгрешный, И. Христос не мог умереть по общей для всех людей необходимости смерти: смерть оброк греха. Как вся земная жизнь Его была жертвою для искупления человека, так и в особенности такой искупительной жертвой была Его крестная смерть. Она составляет сущность, основание и вместе завершение жертвоприношения Христова. Вследствие принесения такой жертвы Господь И. Христос именуется и есть в собственном смысле Искупитель и Спаситель рода человеческого.

I. Учение ο том что крестная смерть И. Христа есть искупительная жертва за грехи мира, составляет основную истину христианства. В откровении это учение выражено ясно и решительно.

Смерть И. Христа, как истинного Мессии, еще в Ветхом Завете изображалась как смерть искупительная за грехи людей. Такое значение ее прообразовано в различных образах, — особенно различными родами жертв (кровавых). Жертвы были образами будущего жертвоприношения И. Христа. Поэтому Он, как первообраз всех жертв, в Писании называется Агнцем (Ис 53, 7; в Новом Завете наименование И. Христа Агнцем встречается 29 раз). Жертвы в Ветхом Завете, особенно т. н. искупительные и умилостивительные (таковы: жертвы за грех и жертва повинности), были приносимы с целью испрошения у Бога прощения грехов, примирения с Ним и освобождения от наказания на них; грехи переносились на невинное животное, смерть или кровь которого и являлась заменой смерти грешника, определенной правдою Божией за грехи (Лев 4, 1–4), искупительным наказанием, освобождающим человека от его виновности (poena vicaria). Жертва, приносимая в великий день очищения, особенно выясняет истинный смысл и прообразовательный характер ветхозаветных жертв (Лев 16 гл.).

Еще более прямые указания на страдания и смерть Мессии, как — искупительную жертву, содержатся в пророчествах. Так, пр. Исаия изображает «Мужа скорбей», Мессию, страждущим за грехи наши и страданиями Своими приобретающим нам спасение (53, 4–6), и сравнивает Его с агнцем, ведомым на жертвенное заклание (7 ст.): Господь возложил на Него грехи наши, и Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни. Пр. Даниил говорит, что Христос Владыка имел пострадать и умереть, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная (9, 24). На основании столь ясных прообразований и пророчеств, при первом явлении Мессии свидетельствовал ο Нем словами пр. Исаии Его Предтеча: се Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин 1, 29).

Когда уже приблизилось время Его крестных страданий и смерти, Он Сам говорил Своим ученикам: Сын человеческий не прииде, да послужат Ему, но послужити и дати душу Свою избавление за многих (λύτρον άντί πολλών — Mф 20, 28; сн. Мк 10, 45). Слово λύτρον, особенно в связи с αντί, обозначает цену или плату, за которую, напр., посвящавшиеся на служение Богу первенцы освобождались от этого (Чис 18, 15–16), военнопленные и рабы получали свободу (Лев 19, 20; 25, 51; Ис 45, 13: ср. 1 Кор 6, 20; 7, 23), преступники, обязанные нести по закону наказание и даже иногда смерть, освобождались от наказания (Исх 21, 30; Чис 35, 31–32; Притч 6, 35). Такое же значение имело и пожертвование И. Христом Своею жизнью: мы обязаны были нести, как наказание за свои грехи, смерть; но Его смерть явилась выкупной платой, или средством для освобождения нас (άντί — вместо) от этого наказания, заменой нашей смерти (αντάλλαγμα — обмен, замена у Мф 16, 26 и Мк 8, 36–37, — то же, что λύτρον). В притче ο добром пастыре Он говорил: Аз есмь добрый Пастырь; пастырь добрый полагает душу свою за овцы… И Аз… душу Мою полагаю за овцы… Никтоже возмет ю от Мене, но Аз полагаю ю ο Себе (Ин 10, 11. 17–18).

Таким образом добровольная смерть И. Христа есть смерть за людей, цена нашего избавления или искупления от смерти. В беседе ο хлебе животном И. Христос учил: Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки: и хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира (Ин 6, 51). В этих словах показывается, что И. Христос отдал Свою плоть, чтобы даровать миру жизнь, т. е. что Его смерть есть искупительная жертва. На последней вечери, подавая ученикам хлеб, Он сказал; сие есть тело Мое, еже за вы даемое (Лк 22, 19), и, подавая чашу благословения, сказал: сия бо есть кровь Моя, яже за многия изливаема во оставление грехов (Мф 26, 28), или, как передается у другого евангелиста: сия чаша новый завет Моею кровью, яже за вы проливается (Лк 22, 20; сн. 1 Кор 11, 23). В словах: сия чаша новый завет Моею кровью — крестная смерть И. Христа сопоставляется с ветхозаветной жертвой завета, которую Моисей принес за народ во время заключения союза с Богом при горе Синае (Исх 24, 3–8; ср. Евр 9, 18–23), что показывает, что Своей смерти И. Христос усвоял значение жертвы.

Так учили и апостолы ο значении смерти Христовой. Ап. Петр наставляет: со страхом жития вашего время жительствуйте, ведяще, яко не истленным сребром или златом (чем обыкновенно выкупаются военнопленные и рабы) избавистеся (έλντρώθητε — искуплены; λντρόω — вносить должный выкyп в страд. залоге — быть освобожденным за выкуп) от суетного вашего жития, отцы преданного, но честной кровью, яко агнца непорочна и пречиста Христа (1 Пет 1, 18–19), Иже и грехи наша вознесе Сам на теле Своем на древо, да от грех избывше (избавившись), правдою поживем (2, 24). И еще: зане и Христос единою (άπαξ — однажды) ο гресех наших пострада, праведник за неправедники, да приведет ны Богови (3, 18). Ап. Иоанн учит, что кровь И. Христа очищает нас от всякаго греха (1, 7).

Но особенно разнообразны свидетельства ап. Павла об искупительном значении смерти Христовой. Он всю евангельскую проповедь называет проповедью ο Христе распятом (1 Кор 1, 23; ср. 2, 2; Гал 3, 1). Предах бо вам исперва, еже и приях, яко Христос умре грех ради наших по писанием (1 Кор 15, 3; сн. Гал 1, 4; 2, 20), за нечестивых умре — (Рим 5, 6, 8; сн. 4, 25 и мн. др.). Христос ны искупил (εξηγόρασεν, от άγοράσω — появляюсь на άγορά — рынке, площади, закупаю там что-либо, вообще покупаю) от клятвы законныя (τής κατάρας του νόμου), быв по нас клятва (κατάρα); писано бо есть: проклят всяк висяй на древе (Гал 3, 13), т. е. И. Христос, будучи Сам свободен от клятвы закона — от осуждения или наказания за неисполнение закона (κατάρα — проклятие, как видно из 10 ст., значит тоже, что осуждение за неисполнение закона — κατάκριμα в Рим 8, 1), терпит на Себе осуждение, которому подлежат беззаконные люди, и тем приобретает им искупление. По словам того же апостола: ο Нем имамы избавление кровию Его (την άπολντρωσιν δια του αίματος Αύτού) и оставление npeгрешений (Εφ 1, 7; Кол 1, 14), т. е. Его кровь есть выкупная цена (άπολύτρωσις — искупление: άπο — от и λύτρον — выкуп), освобождающая людей от рабства греху и его следствий — гнева Божия и смерти. Ап. Павел нередко и прямо называет смерть И. Христа жертвою, напр.: предаде Себе за ны приношение и жертву Богу (προσφοράν και συσίαν τω Θεω), в воню благоухания (Εф 5, 2). Находятся у апостола сближения жертвы Христовой и с определенными видами ветхозаветных жертв. Так, в приводимых им словах установления таинства евхаристии: сия чаша новый завет есть в Моей крови — можно видеть сближение крестной жертвы Христовой с жертвой завета (1 Кop 11, 23–25; сн. Евр 9, 15–21; ср. Исх 24, 3–8). В словах: пасха наша за ны пожрен бысть Христос (1 Кор 5, 7), — жертва Христова сравнивается с пасхальной жертвой Ветхого Завета. Чаще же всего встречается у апостола сближение крестной смерти с жертвой за грех. Так, он говорит: Бог неведевшаго греха (И. Христа) по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия ο Нем (2 Кор 5, 21), т. е. безгрешного и всесвятого Бог соделал жертвою за грех, чтобы мы были ο Нем праведниками перед Богом (см. еще Рим 3, 25; 8, 3; Гал 1, 4). Особенно подробно раскрывает ап. Павел учение об искупительной жертве Христовой в послании к евреям. Здесь И. Христос изображается как Первосвященник, приносящий жертву за грехи людей, и как самая жертва, приносимая Богу (5, 1–10; 7, 26–28; 9, 11–19; 10, 1–28).

II. Церковь всегда веровала, что смерть Иисуса Христа составляет жертву искупления и спасения человека. Исповедание этой истины, как одной из основных истин христианства, она внесла и во Вселенский Никео-цареградский символ, где мы исповедуем Господа Иисуса «нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес… распятаго за ны, и страдавша и погребенна»… На таком значении смерти Христовой основывается постоянное возношение в церкви бескровной жертвы Христовой, которая составляет средоточие и существо всего христианского богослужения. В литургии приносится благодарение Богу Отцу в особенности за то, что мы спасены страданиями и смертью единородного Сына Его И. Христа. Древнейший обычай чтить изображение креста и благоговейно употреблять крестное знамение имеет в основе своей ту истину, что спасение наше совершилось в особенности смертью И. Христа.

 

§ 106. Спасительные плоды жертвы Христовой

И. Христос принес Себя в жертву «нас ради и нашего ради спасения» не как человек только, хотя невинный и безгрешный, но вместе и как Сын Божий, — Богочеловек. Поэтому Его жертва имеет необъятно великое значение. Ограниченным человеческим умом невозможно и объять все спасительные плоды ее. Главнейшие из них суть следующие.

I. Первейшее благо жертвы Христовой состоит в том, что «Его вольное страдание и крестная смерть за нас, будучи бесконечной цены и достоинства, как смерть безгрешного и Богочеловека, есть совершенное удовлетворение правосудию Божию, осудившему нас за грех на смерть» (Катих., ο 4 чл.). Такое «Удовлетворение» (satisfactio) было необходимым для освобождения человечества от тяготевшего над ним осуждения на смерть потому, что этого требовал закон вечной и всесовершеннейшей правды Божией. По закону правды, — все и каждое нравственное существо должны получать воздаяние по заслугам, за вину подвергаться наказанию. Закон этот обуславливает бытие нравственного царства. Бог, как праведный во всех путях Своих (Пс 144, 17), не мог нарушить этого закона в пользу человека: Он Сам, навсегда и ради пользы самого же человека, установил неразрывную связь между грехом и наказанием. И сам человек никогда не может помириться с безнаказанностью греха, требуя воздаяния за преступление. Снятие осуждения за грех с потомков Адама, таким образом, могло совершиться не иначе, как посредством удовлетворения или исполнения закона правды. Но никто из людей не мог принести такой жертвы, ибо все люди до единого всецело заражены грехом и, следовательно, все и всецело находятся под клятвою Божиею: брат не избавит, избавит ли человек? He даст Богу измены за ся, и цену избавления души своея (Пс 48, 8–9). Искупительную жертву, удовлетворяющую правде Божией за грехи всего мира и спасающую от наказаний за грехи весь мир, мог принести только Сам Бог — Творец мира, если бы восхотел спасти от погибели Свое творение. Такою жертвою спасающей любви Божией действительно и была жертва Богочеловека, Егоже Сам Бог предположи очищение верою в крови Его, в явление правды Своея, за отпущение прежде бывших грехов (Рим 3, 24–25). Претерпев казни за всех преступных людей и приняв на Себя их необходимую смерть, Он навсегда удовлетворил правде Божией за всех людей, явил в Своем лице человечество, свободное от наказаний, как уже потерпевшее наказание в лице Его.

Правда Божия не могла не быть удовлетворенной жертвою Христовой. Такое значение перед судом правды Божией могла иметь и действительно имела принесенная им жертва по следующим основаниям.

а) Жертву принес за нас не простой человек, но вочеловечившийся Сын Божий. В Нем, как истинном человеке, род человеческий имел своего представителя, и потому Его жертва была жертвою от человека и за человека. Но так как человеческое естество в лице Искупителя было принято в ипостасное единение Сыном Божиим, и божество не оставляло человечества во Христе и во время самых страданий Его, то страдал и умер за людей не человек только, хотя и безгрешный, но вочеловечившийся Сын Божий. а отсюда понятно, почему смерть или кровь И. Христа могла заменить и действительно заменила смерть всех людей, или явилась жертвой, вполне удовлетворяющей святой правде Божией.

б) Господь И. Христос потерпел за нас страдания и смерть во исполнение святой воли Отца Своего. Сам Бог предложил (И. Христа) в жертву умилостивления в крови Его чрез веру (Рим 3, 25; сн. Кол 1, 19–20); Сам Отец Сына Своего единороднаго дал есть (έδωκε, т. е. предал на смерть, определил к смерти, — Ин 3, 16; сн. Рим 8, 32).

в) Господь И. Христос претерпел за нас страдания и смерть хотя и во исполнение воли Своего небесного Отца, но совершенно добровольно, а не по какому-либо принуждению. Сего ради Мя Отец любит, — говорит Он, — яко Аз душу Мою полагаю, да паки прииму ю. Никтоже возмет ю от Мене, но Аз полагаю ю ο Себе. Область имам положити ю, и область имам паки прияти ю (Ин 10, 17–18). Он мог бы единым словом Своим остановить воинов, пришедших взять Его (Ин 18, 6), но не восхотел этого. Как добровольно Он еще прежде создания мира благоволил принять на Себя будущий грех мира (Евр 10, 5–10), так добровольно Он предался в руки грешников и добровольно грехи наша Сам вознесе на теле Своем на древо (1 Пет 2, 24).

г) Наконец, принесенная И. Христом жертва была жертвой любви Божией к миру, как к Своему созданию. Бог Отец тако бо возлюби мир, яко и Сына Своего единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный (Ин 3, 16). И Сын говорил ο Себе: больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин 15, 13; сн. 13, 1). Апостолы говорят ο Нем: возлюбил есть нас и предаде Себе за ны в приношение и жертву Богу (Еф 5, 2; сн. Рим 5, 6–8). В страданиях и смерти воплотившегося Сына Божия любовь Бога Отца и Бога Сына таким образом согласно осуществили вечную Божию правду.

II. Спасение человека заключается не в том только, чтобы избежать наказания за грех, но и в том, чтобы перестать быть грешником, ибо невозможно примирение Бога с человеком-грешником и дарование ему жизни. И И. Христос, приняв на Себя грехи мира и принесши за них удовлетворение правде Божией, через это получил право прощать грехи всех кающихся, очищать и освящать их души Своею кровью [52]. Поэтому всякий грешник, желающий заменить свою необходимую за грехи смерть неповинной смертью Христа, если обратится ко Христу за помощью и возложит на Него единственную надежду на спасение, получит спасение, ибо Он затем только и явился в мир, чтобы спасти погибшего: Христос Спаситель примет на Себя сознаваемые им грехи и вины, очистить его Своею кровью от всех грехов его, a вместе с этим сама собой устранится и всякая вина его за эти грехи.

Истина об очищении грехов человека по искупительной силе крестной смерти И. Христа особенно разнообразно выражена у ап. Павла. И. Христос, учит он, есть правда и освящение и избавление (δικαιοσύνη καί αγιασμός και άπολύτρωσις) наше (1 Кор 1, 30), т. е. ο имени Его и силою Его даруется отпущение грехов и внутреннее очищение и освобождение от уз греха и плоти, мира и диавола. Оправдани туне благодатию Его, избавлением, еже ο Христе Иисусе, Егоже предположи Бог очищение (ίλαστήριον) верою в крови Его, в явление правды Своея, за отпущение прежде бывших грехов (Рим 3, 24–25). Другими словами, — претерпев крестную смерть за грехи людей, Он явился для верующих в Него очистилищем (ίλαστήριον) от грехов, подобно тому, как доска ковчега завета с пролитой на нее жертвенной кровью была средством очищения грехов еврейского народа. Он же учит: Христос возлюби церковь и Себе предаде за ню, да освятит ю, очистив банею водною в глаголе, да представит ю Себе славну церковь, не имущу скверны или порока, или нечто от таковых, но да будет свята и непорочна (Еф 5, 25–27; сн. Кол 1, 22); кровь Христова очищает совесть нашу от мертвых дел, тогда как жертвы Ветхого Завета освящали оскверненных только к плотстей чистоте (Евр 9, 13–14).

Очистительная сила жертвы Христовой имеет всеобъемлющее значение. Она простирается на весь род человеческий, ибо все люди, как потомки падшего Адама и чада гнева Божия по естеству (Еф 2, 3), имеют нужду в искуплении. И. Христос учил, что Он послан от Бога Отца для спасения всего мира (Ин 3, 16), — что плоть Свою Он дает за живот мира (Ин 6, 51). Ап. Иоанн пишет: Той очищение есть о гресех наших, не ο наших же точию, но и всего мира (1 Ин 2, 2). Ап. Павел учит, что единый ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус дал Себе избавление за всех (1 Тим 2, 3–6), что Христос един за всех умре (2 Кор 5, 14–15; Рим 5, 18). Далее, сила жертвы Христовой простирается на все грехи, — как на грех, которым все согрешили в Адаме, так и на те, которые произошли или могут произойти от него: кровь Иисуса Христа очищает нас от всякаго греха (Ин 1, 7; сн. 2, 1–2); Он дал есть Себе за ны, да избавит ны от всякаго беззакония (Тит 2, 14; сн. Рим 5, 16). Наконец, принесенная Им жертва имеет ходатайственную силу на вечные времена, — за людей всех времен и за грехи от начала падения человечества до кончины мира. В противном случае подобало бы ему множицею (πολλάκις — не один раз) страдати от сложения мира, т. е. если бы смерть Его не имела силы вечной. Но Он единою (άπαξ) в кончину веков, во отметание греха (εις ‘αθέτησιν αμαρτίας) жертвою Своею явися (Евр 9, 26; сн. 1 Пет 3, 18), и единем приношением совершил есть во веки освящаемых (Евр 10, 14). Его жертва приобрела вечное искупление (Евр 9, 12). Она простирается на дохристианские времена. По словам апостола, она дарует отпущение прежде бывших грехов (Рим 3, 25), или преступлений, бывших в первом (ветхом) завете (Евр 9, 15). Простирается ее сила на все времена после принесения этой жертвы и будет простираться до самого Его второго пришествия. Люди продолжают грешить после смерти Христовой, но Искупителю даровано право прощать грехи кающимся, очищать и освящать их души Своею кровью. Аще кто согрешит, — пишет апостол, — ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа праведника. И той очищение есть ο гресех наших, не ο наших же точию, но и ο всего мира (1 Ин 2, 1–2). Аще исповедаем грехи наша, верен есть и праведен, да оставит нам грехи наша, и очистит нас от всякия неправды (1 Ин 1, 9).

III. И. Христос, принесши Своей искупительной жертвой удовлетворение правде Божией и даровав людям оправдание и очищение от грехов, тем самым примирил людей с Богом и Бога с людьми. Он есть, учит ап. Павел, мир наш (είρήνη ήμών), так как примирил нас с Богом (Еф 2, 14). Оправдившеся убо верою, мир (είρήνην) имамы к Богу Господем нашим Иисус Христом (Рим 5, 1). Состояние людей под гневом Божиим или вражду их к Богу И. Христос убил, по образному выражению того же апостола, плотью Своею, примирив (αποκαταλλάξή — от άπυκαταλλάσσειν — опять ставить в прежние отношения, восстановлять нарушенный мир; сн. Кол 1, 20) обоих (иудеев и язычников) во едином теле Богови крестом (Еф 2, 16). Он же говорит: врази бывше, примирихомся Богу смертию Сына Его (Рим 5, 10; сн. 2 Кор 5, 19). Примирение (καταλλαγή), ο котором говорит апостол и которое совершается смертью И. Христа, состоит не в том лишь только, что Бог снимает Свой гнев и осуждение с человека, не вменяет людям грехи их, но в перемене отношений к Богу со стороны человека вследствие преобразования его нравственного состояния, очищения его от грехов. «Ибо не Бог враждует против нас, но мы против Него», говорит Златоуст. «Бог никогда не враждует» (На 2 Кор V, 20). Примиряясь с Богом по силе крестных страданий Спасителя, через Него все имеют приведение (προσαγωγήν, — словом προσαγογείς назывался при восточных дворах приводивший к царю врагов или чужеземцев) во едином Дусе ко Отцу (Еф 2, 17–18; сн. 3, 12; Рим 5, 2; Евр 2, 10; 1 Пет 3, 18), и из врагов и отчужденных (Кол 1, 21), из чужих и пришельцев, становимся сожителями (πολίται — согражданами) святых, присными (οίκείοι — своими, домашними) Богу (Еф 2, 19), сынами Божиими (1, 5; Рим 8, 14–15).

Примирить Бога с людьми и людей с Богом значит то же, что восстановить союз между Богом и человеком, разрушенный грехом. И И. Христос действительно установил Своею кровью новый завет (1 Кор 11, 25), воссоединил людей с Богом союзом теснейшей любви. Как в Нем Самом божество и человечество соединились столь тесно и неразрывно, что составили одно лице Богочеловека, так по образу и в силу этого союза и прочие люди, как имеющие одинаковую с человечеством И. Христа природу, получили возможность быть в тесном нравственном общении с Богом. Да вси едино будут, молился И. Христос к Богу Отцу перед Своими крестными страданиями, якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут (Ин 17, 21).

IV. Искупительная жертва И. Христа имеет всеобъемлющее значение и по отношению по всему тому, что породил грех. Спасительные действия жертвоприношения Христова по отношению к следствиям падения начали обнаруживаться тотчас по принесении Им жертвы, но настанет время, когда и совершенно будут истреблены все следствия греха.

Грех, расторгший союз с Богом, неизбежно расторгнул союз людей с Его святыми ангелами. Но с принесением крестной жертвы люди снова могут, как и до греха, иметь общение с небом и небожителями, и уверовавшие, по словам апостола, действительно приступают к Сионстей горе и ко граду Бога живаго, к Иерусалиму небесному и тмам ангелов,… торжеству и церкви первородных на небесех написанных, и Судии всех Богу, и духом праведник совершенных, и к ходатаю Завета Новаго Иисусу (Евр 12, 22–24). В Нем, И. Христе, благоизволи Бог примирити к Себе всяческая, умиротворив кровию креста Его, через Него, аще ли земная, аще ли небесная (Кол 1, 20; сн. Еф 1, 10, 21–22).

После грехопадения люди сделались рабами греха, а через это и рабами диавола. Освободивши людей от рабства греху, т. е. от подчинения ему, как непреодолимой силе, И. Христос тем самым освободил их и от владычества над ними диавола. Правда, и теперь люди подвергаются нападениям и обольщениям этого врага, но они могут силою креста, как знамения распятого на нем Иисуса, сделать безвредными для себя все погибельные замыслы диавола. И. Христос Своею смертью упразднил имущего державу смерти, сиречь диавола (Евр 2, 14), т. е. лишил власти подвергать нас вечной смерти или осуждению, равному его собственному, — избавил нас от власти тьмы и ввел в Свое царство (Кол 1, 13; 2, 15). Сошествие И. Христа во ад освободило от уз адовых пленников его, уверовавших во Христа. Точно также и люди, умирающие с верою в Искупителя, свободны от владычества диавола и не подвергнутся адским мукам.

Оброками греха явилась смерть — духовная и телесная. Но искупительной смертью И. Христа положено начало победы над смертью в обоих ее видах. И. Христос не остался пленником смерти, но воскрес из мертвых. Воскресение Его есть победа над смертью, поработившей род человеческий, и основание и причина всеобщего воскресения мертвых по телу, промыслом Божиим только отложенного до определенной полноты времени (1 Кор 15, 20–26). Для духовного же возрождения человечества основана Им Церковь на земле, дабы всех приводить в вечное и славное царство Божие (Ин 3, 3. 5; Рим 6, 3–11).

За грех человека была подвергнута проклятию и земля и вообще тварь. Но теперь, после спасительной смерти Христовой и вследствие ее, она с надеждою ожидает обновления человечества и откровения славы сынов Божиих, ибо тогда и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим 8, 19–21).

V. Наконец, смерть И. Христа вообще есть источник благословения Божия и всех благ, необходимых для истинного блаженства человека. От исполнения Его, — говорит евангелист, — мы вси прияхом благодать возблагодать (Ин 1, 16), т. е. одно благодеяние за другим, одно другого выше, или, как говорит ап. Павел, избыток благодати (Рим 5, 17). Иже убо Своего Сына не пощаде, но за нас всех предал есть его, како убо не и с Ним вся нам дарствует (Рим 8, 32)? По словам того же апостола, люди, приняв Духа усыновления, сделались сынами Божиими; сей самый Дух спослушествует (свидетельствует) духови нашему, яко есмы чада Божия. Аще чада, и наследницы, наследницы убо Богу, сонаследницы же Христу (Рим 8,14–17). Как наследники Божии и как дети Божии, мы можем участвовать во всем, что принадлежит Богу: в святости, в бессмертии и вечной жизни, в славе и блаженстве. Как сонаследники Христу, люди приобрели возможность достигнуть того прославления, которое даровано Искупителю по Его человечеству. Отче, ихже дал еси Мне, — молился Спаситель ο верующих в Него, — хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною, да видят славу Мою, юже дал еси Мне (Ин 17, 24), и действительно, праведницы просветятся, яко солнце, в царствии Отца их (Мф 13, 43).

 

§ 107. Краткий обзор ложных и односторонних воззрений на искупление.
Ответ на главнейшие недоумения и возражения
относительно искупительной жертвы Христовой.

I. Учение ο том, что Господь И. Христос принес Себя в жертву за нас и что таковую жертву составляют по преимуществу Его страдания и смерть, от начала христианства имело и доселе имеет немало противников. Среди древних еретиков уже появилась мысль (у докетов, евионитов и монархиан евионейского направления), что в искупительном служении И. Христа существенное значение принадлежит лишь Его учительскому служению, а страдания и смерть Его имеют только нравственное или примерно-назидательное значение. В V-м веке этого же воззрения держалось пелагианство. Пелагиане, утверждая, что смерть господствовала бы в роде человеческом, если бы и не согрешил Адам, не признавали и нужды в Искупителе. По их понятиям, И. Христос есть не более, как Учитель мира, оказавший людям помощь Своим учением, святостью жизни, явивший высокий пример самоотвержения. В новейшее время с подобными же воззрениями на искупление выступило социнианство, а затем и протестантское рационалистическое богословие. Для социниан, как и для рационалистов, смерть И. Христа есть просто великий и назидательный мученический подвиг, которым кончается жизнь всех великих людей (героев), боровшихся за истину и правду, подвиг, достойный подражания. Он умер, по их пониманию, просто вследствие фарисейской и первосвященнической злобы и народного фанатизма против Него, но смерть Его вовсе не есть какая-либо искупительная жертва за грехи мира. Для спасения человечества достаточно было научить людей истине, сообщить им правильные понятия ο Боге и добре, что и совершил И. Христос, как основатель религии любви, разума и свободы. Как на образец рационалистических теорий об искуплении, в оттенках разнообразных, можно указать на теорию А. Ричля. Бог, по Ричлю, есть безусловно и исключительно любовь; Он любит и праведных и грешных, и потому привнесение в существо Божие гнева, карающего грешников за их беззакония, есть уничтожение истинного понятия ο Боге. Если же нет гнева Божия на грешников, то заблуждение думать, что будто есть надобность в искуплении от грехов. Будучи только любовью, Бог и от людей требует только любви. Если же люди вследствие нарушения заповедей Божиих испытывают чувство вины перед Богом, представляют Бога правосудным карателем беззаконий, то это субъективное чувство, свидетельствующее лишь ο недостатке религиозного общения с Богом. Совершенное откровение ο любви Божией дано нам И. Христом; Он рассеял заблуждения ο гневе Божием, ο Его правосудии. Чтобы спастись, человеку и нужно только уверовать в вечно неизменную любовь к нему Божества и приблизиться к Богу. Никакого удовлетворения правде Божией для этого не требуется. Отсюда, смерть И. Христа есть не более, как мученичество за Свое учение, — по любви к людям; она может иметь лишь нравственно-назидательное значение.

Подобного рода учения имеют, очевидно, лжехристианский характер. Ими определяется искупление, как примирение человека с Богом, и отвергается другая сторона искупления (объективная) — примирение Бога с человеком. Причины такой односторонности этих учений заключаются, прежде всего, в отрицании тайны боговоплощения, а затем — вообще в неправильных религиозных и нравственных понятиях, особенно в понятии ο Боге и грехе. Бог этими учениями представляется лишь Богом любви, лишенным справедливости, а грех понимается только как духовное бессилие человека к общению с Богом, для устранения которого достаточно лишь сообщить человеку правильные понятия ο Боге и добре. Но если Бог, как учит откровение, не есть только любовь, но и Существо всеправедное, равно и грех не есть только болезнь или естественная немощь человека, хотя и требующая уврачевания, но и вина перед Богом, за которую человек ответствен, то справедливая любовь Божия могла совершить искупление человечества от удручающих его зол (проклятия и смерти) лишь под условием удовлетворения закона правды божественной. Конечно, имеет плодотворное для людей значение и пример высоко самоотверженной жизни и смерти И. Христа, но один этот пример не может спасти их.

Отвергая рационалистические теории искупления, как явно односторонние, все христианские вероисповедания учат, что смерть Христова есть искупительная жертва за грехи мира, удовлетворение правде Божией. Однако в самом понимании и раскрытии учения об искупительном значении смерти Христовой западные христианские исповедания (р.-католическое и протестантское) не свободны от некоторых недостатков. Так, по р.-католическим воззрениям, грех первых людей состоял не столько в греховном повреждении природы, сколько составлял преступление перед Богом, оскорбление бесконечно святого и бесконечно правосудного Бога. За это человек стал достоин бесконечно великих казней, ибо чем выше оскорбленное лицо, тем тяжелее виновность и ответственность за оскорбление, сделался неоплатным должником Божиим. Спасти человека от вечного наказания за преступление можно было только соответствующим удовлетворением правосудию божественному, т. е. удовлетворением бесконечным.

Неповинная и добровольная смерть Богочеловека и была таким удовлетворением чувству оскорбленного достоинства Божия, уплатою за заслуженную грешниками смерть. Мало этого, И. Христос Своими страданиями и смертью не просто уплатил лишь наш долг перед Богом, купил Своею кровью прощение людям грехов, но и принес за наш долг правде Божией плату преизбыточествующую (satisfactio superabundans), — преизбыточествующую потому, что и одной капли крови Христовой достаточно было для полного удовлетворения правде Божией за грехи всего мира, а в уплату нашего долга излилась не капля лишь Его крови, а отдана Им самая жизнь, полная скорбей и страданий. По силе этого удовлетворения людям возвращается благоволение Божие, даруется благодать Божия, заслуженная Христом, — благодать прощающая, освящающая, усыновляющая, освобождающая от греха, смерти и диавола, вообще от вечного осуждения. Такую формулировку учение об искуплении в Римской Церкви получило в век схоластики, — у Анзельма (в сочинении «Cur Deus Homo?») и Фомы Аквината и постепенно приобрело значение догмата. Без существенных изменений р.-католическое учение об искуплении было удержано и реформацией, с отрицанием лишь учения ο преизбыточествующем значении заслуг Христовых в р.-католическом смысле [53].

Такое воззрение на искупление, очевидно, недостаточно и не вполне выражает собой учение ο домостроительстве Божием относительно спасения человека. Так, добровольная смерть Спасителя им рассматривается преимущественно как жертва карающего правосудия Божия, по учению же откровения в этом случае любовь к миру Бога Отца и Бога Сына осуществила вечную Божию правду чудом согласного самоотвержения божеских лиц. Следовательно, неповинная смерть Искупителя есть столько же жертва спасающей любви Божией, сколько и правосудия. Представление ο Боге, мстящем человеку из чувства оскорбленного самолюбия и требующим от человека вещественного выкупа за преступления, несообразно и с истинным понятием ο Боге вообще, и ο правде Божией в частности. Далее, хотя И. Христос и Его апостолы называли принесенную Им жертву ценою, выкупом (λύτρον, άντίλυτρον, άπολύτρωσις), однако И. Христос не учил, будто Его кровь только покупает прощение грехов и Его неповинная смерть только уплачивает собой заслуженную смерть грешников. Он учил, что спасение заключается не в том лишь, чтобы грешник избежал наказания Божия за грех, но и в том, чтобы он перестал быть грешником, почему и принял на Себя грехи всего мира и крестную смерть для их уничтожения, дабы открыть людям возможность очищаться от грехов (а не быть только прощенными). Поэтому крестная смерть И. Христа хотя и есть искупительная жертва за грехи всего мира, однако она не искупает от грехов в силу того только одного, что она совершенно достаточное удовлетворение правосудию Божию. В действительности для искупления или очищения от грехов и вообще для спасения, независимо от крестной жертвы И. Христа, необходимы еще со стороны грешника сознание своих грехов и вин перед Богом и желание очищения от них — покаяние и живая вера в Искупителя. Но в католическо-протестантском понимании догмата об искуплении, искупление является чем-то совершенно внешним, посторонним по отношению к человеку: оно не оставляет места для мысли ο живой вере в Искупителя и праведной жизни людей и даже прямо может приводить к заключению: верит или не верит человек во Христа и праведно или неправедно он живет на земле, для будущего спасения его в данном случае это совершенно безразлично, ибо Христос уплатил за все долги его — настоящие, прошедшие и будущие, претерпел наказание за всякую вину человека. Конечно, таких выводов западные исповедания не делают из своего учения, признавая необходимым покаяние и веру для усвоения плодов искупления, но это — непоследовательность, свидетельствующая ο недостатках самого учения об искуплении этих исповеданий. Наконец, в Анзельмовой теории искупления лишается своего самостоятельного значения в деле спасения воплощение Бога Слова, как откровения Божества в мире и начала воссоединения человечества с Богом. Оно сохраняет значение лишь настолько, насколько имеет отношение к крестной жертве Богочеловека.

II. Тайна спасения мира крестной жертвой Сына Божия вызывала и вызывает немало недоуменных вопросов, a сo стороны неверующих (вообще рационалистов, особенно Социна и Ричля с последователями) и возражений, направленных против церковного учения ο ней. Дадим ответ на эти недоумения и возражения, — в пределах, конечно, возможного уразумения этой тайны.

Так, издавна ставят вопрос; зачем понадобилась такая великая жертва за грех, как воплощение и смерть Сына Божия? Разве Бог не мог даровать спасения людям другими средствами, которые открыли бы Его благость, напр., просто через прощение греха, просвещение совести, или чего-либо подобного? Нет сомнения, что неистощимая премудрость Божия могла измыслить и иные, неведомые нам способы спасения. Но «праведно, — говорит св. Лев В., — милосердие Господа: ибо тогда как для искупления рода человеческого были у Него неизреченно многие средства, Он избрал преимущественно это средство», т. е. воплощение и смерть Сына Божия (De nativ. Sermo II, с. 2). Так думали об избранном Богом средстве искупления и другие отцы церкви: они признавали необходимость воплощения и страданий Сына для спасения падшего человечества не безусловную, а условную, — домостроительственную. «По какой причине, — спрашивает св. Григорий Богослов, — кровь Единородного приятна Отцу, Который не принял Исаака, приносимого отцем, но заменил жертвоприношение, вместо словесной жертвы дав овна?» — и отвечает: «Отец приемлет (кровавую жертву Сына) не потому, что требовал или имел нужду, но по домостроительству, и потому, что человеку нужно было освятиться человечеством Бога, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя силою, и возвел нас к Себе чрез Сына посредствующего и все устрояющего в честь Отца, Которому оказывается Он покорствующим во всем» [54]. Как, спрашивают далее, примирить в искуплении любовь Божию с правдою Его? Бог есть любовь, но Богу любви не свойственно карать и наказывать. Но если Он потребовал кровавого удовлетворения Своему правосудию, то каким образом Он остается благим? Рассуждающие так учение об искуплении находят суровым, страдающим недостатком любви. Но такие рассуждения исходят из ложной мысли ο несовместимости любви и правды в Боге, из отрицания в Нем правды и утверждения, что Бог есть только любовь. Между тем в Боге нельзя отделять правду от любви. Правда Божия есть та же любовь, но лишь в особом проявлении, — ее «облачение», «действие» или «выражение», имея ту же цель, как и любовь, т. е. благо, в данном случае — спасение грешника. Бог, по любви Своей, желает не смерти грешника, нo его обращения и спасения. Но Его любовь достигает этой цели не так, чтобы она при этом отвергла мздовоздаяние за грех. Оставить грех без наказания означало бы в Боге то же, что оказывать благоволение ко греху, награждать вечным блаженством не только недостойных, но и неспособных к блаженству в общении с Богом. По Своей беспредельной правде, это неблаговоление ко греху Он открыл перед целым миром, для научения, исправления и спасения людей, в страданиях и смерти Сына Своего, добровольно Им подъятых за грешников. Но в то же время это было выражением и Его беспредельной любви к роду человеческому, ибо имело целью спасение людей. Здесь чудно милость и истина сретостася, правда и мир облобызастася (Пс 84, 11). [55]

Возражают далее: понятия «удовлетворение» и «прощение грехов» — понятия несовместимые: кто требует себе удовлетворения и принимает его (напр. денежный долг), тот не прощает, и наоборот. Это возражение совершенно падает при правильном понимании тайны искупления. Бог не требовал и не желал крови Христовой, т. е. в смысле личного удовлетворения за полученное оскорбление от человека, но Он приемлет ее по домостроительству, т. е. как наиболее премудрый способ победить и уничтожить царствующий в мире грех и освятить греховное человечество чрез приобщение к нему святой человеческой природы Христа. Вот почему св. отцы, говоря, что жертва принесена Богу Отцу, вместе с тем не сомневались утверждать, что И. Христос в Своей голгофской жертве принес жертву вместе и Самому Себе, есть не только «приносяй и приносимый», но и «приемлющий приносимую жертву». Отсюда следует, что хотя искупление и изображается под видом уплаты долга, но эту уплату должно понимать иначе, нежели понимается обычная уплата денежного долга: эта уплата есть восстановление прав нравственного закона Божия, святость и величие которого попраны в мире грехом человечества, дивно соединенная со спасением человечества от погибели. В восстановлении падшего человечества, соединенном с восстановлением божественной правды, поруганной человеческим грехом, и состоит вся сущность искупления. И само по себе учение об удовлетворении находится в глубоком соответствии с потребностями нашей собственной нравственной природы. Закон правды, живущий в душе каждого человека, требует, чтобы все и каждое нравственное существо за заслуги получило воздаяние, за вину подверглось наказанию. Наконец, против указанного возражения говорить всеобщность идеи искупления. Человечество во все времена сознавало свою глубокую виновность перед Богом и искало примирения с Богом посредством искупления.

Видят в догмате об искуплении противоречие правосудию Божию. Несогласно, говорят, с правдою Божией обвинять и наказывать невинного и святейшего Сына вместо виновных человеков, чтобы даровать прощение последним; люди сами должны страдать за свои грехи; равно несправедливо и переносить оправдание с И. Христа на грешное человечество, без их участия в Его заслугах. Но что касается перенесения вины и наказания с грешного человечества на невинного Искупителя, то Он не был обвинен от Отца небесного; Он не Сам лично соделался проклятым, но принял на Себя вместо нас, как глава за членов, проклятие закона, чтобы в положении искупительной жертвы освободить нас от проклятия, принял при этом согласно с волей Отца небесного и не по необходимости и принуждению, но совершенно добровольно, по любви к погибавшим людям. Говорят, несправедливость такого способа искупления не делается меньшей от того, что невинный страдает за виновных добровольно. С точки зрения понятий ο правосудии, господствующих в области гражданских отношений, это так. Но не допускаемое правом такое заместительство обычно допускается любовью, в области нравственных отношений. Любовь именно побуждает одних страдать за других. Так и И. Христос добровольно взял на Себя положенное судом правды Божией наказание, по любви поставив Себя на место осужденного человечества. В этом случае, очевидно, никакая справедливость не страдает. Было бы несправедливо наказать мать за преступного сына, пожелавшей его избавить от кары своим страданием, а того отпустить. Но если она захочет разделить участь сына и пойдет с ним в ссылку, кто может запретить ей это, как дело несправедливое или дурное? Конечно, подвиг сострадательной матери не изменит участи сына и решения человеческого суда. Но подвиг И. Христа, наоборот, изменяет положение человека. И правда здесь другая, и Ходатай — не человек. Нет нарушения справедливости и в том, что силой искупительной жертвы Богочеловека даруется людям прощение грехов и освобождение от наказаний за них. Закон правды нарушился бы, если бы заслуги Христовы вменялись людям без их сознания и воли, — внешним образом; но на самом деле пользуются плодами искупительных заслуг Христовых лишь «те из нас, которые с своей стороны добровольно приемлют участие в страданиях Его, сообразуяся смерти Его» (Катих. 4 чл.). Наконец, правосудие Божие наградило благоволением и Праведника, совершившего подвиг самой высокой, самой чистой любви: после крестной смерти Бог превознесе Его и дарова Ему имя, еже паче всякого имене (Филип 2, 7–11; сн. Евр 2, 9).

Невозможно, говорят, допустить, чтобы искупительные страдания И. Христа простирались на всех людей и избавляли от вечного наказания и вечной смерти, потому что страдания Христовы были страданиями Одного за всех, страдал Он несколько часов, подвергся временной, а не вечной смерти, и пр. В основе этого возражения лежит взгляд на И. Христа, как только на человека, хотя и высокого в нравственном отношении. Но при мысли, что Искупитель наш есть единородный Сын Божий, Богочеловек, понятно будет, что крестная жертва Христова не только есть полнейшее и совершеннейшее удовлетворение правосудию Божию за все человеческие грехи, не только равноценна ценности всех душ человеческих, но имеет беспредельную ценность, соответственно беспредельному достоинству лица Его. «И мгновение смерти Богочеловека, по соприсутствию вечного Божества, равняется вечности», — говорит отечественный святитель митр. Филарет, и потому жертва Богочеловека достаточна для заглаждения грехов всего человечества. По словам св. Златоуста «Христос заплатил гораздо больше, чем были должны; Его уплата в сравнении с долгом — то же, что безмерное море в сравнении с малою каплею» (На Рим. Бес. X, 2). Во-вторых, значение всякой вообще жертвы не может быть измеряемо количественно, с формально-правовой точки зрения (римское учение ο сверхдолжных заслугах И. Христа — прямое следствие такого взгляда на жертвы Христову), но оно определяется силой любви и самоотвержения. Чем сильнее и самоотверженнее любовь, тем ценнее и выше приносимая ею жертва. Но любовь и самоотвержение нельзя измерять количественно. Особенно это нужно сказать ο святейшей и чистейшей любви И. Христа, проявленной в Его крестной смерти.

Спрашивают еще: каким образом можно утверждать, что крестной жертвой даруется и очищение от грехов и освобождение от наказаний за грехи, когда не только человечество вообще, но даже верующие и освященные грешат, терпят разные бедствия и страдания, равно и смерть царит во всей силе? Правда, по силе искупления верующие в И. Христа очищаются от грехов и освобождаются от вечных наказаний за грехи, соделываются наследниками вечной жизни. Но возрождение и вообще облагодатствование человека совершается без всякого стеснения человеческой свободы, почему очищение грехов жертвенной кровью И. Христа не избавляет человека от возможности грешить (1 Ин 1, 8). Если же и возрожденный благодатью Божией не может удержаться от греха, в нем не уничтожается сразу жизнь Ветхого человека, то понятно, что не уничтожаются болезни, лишения и вообще зло физическое, как следствия греха. Страдания являются необходимыми и после искупления, в благодатном царстве любви и Божиих щедрот: они служат средствами нравственного очищения и исправления согрешающих, вообще — содействуют усвоению людьми плодов искупления. Тем более они являются пока необходимыми, что в наличном мире вместе с верующими во Христа и очищаемыми Им от грехов живут и такие люди, которые не ищут оправдания во Христе и даже еще не слышали проповеди ο спасении во Христе. Поэтому, если бы наличные условия человеческой жизни с неизбежными в настоящем мире страданиями неожиданно изменились вместе с обновлением внутреннего человека в лице первого христианина, то это было бы разрушением всего спасительного дела Христова: тогда, значит, первый христианин оказался бы и первым и последним из спасшихся, а остальные люди — погибали. Вот почему до времени возвещения евангелия всем народам мир остается неприкосновенным, остаются и скорби, остается и смерть. Однако и теперь даже самая смерть, которой завершаются земные скорби и страдания, не имеет для христиан такого страшного значения, какое имела до победы над нею И. Христа, ибо они несомненно знают, что умирающие не погибают, но живы и через воскресение сделаются нетленными.

 

III. ЦАРСКОЕ СЛУЖЕНИЕ ИИСУСА ХРИСТА

§ 108. Иисус Христос — царь. Понятие ο духовном царстве Его.
Действия, в каких выразилось царское служение И. Христа.

Господь И. Христос, как истинный Бог, по Своей божеской природе есть царь всего мира, всех тварей видимых и невидимых, которые Им созданы. В этом всеобщем смысле Ему принадлежит царство, как одному из лиц Св. Троицы и вместе с Богом Отцом и Духом Святым. Но Он есть царь и как Искупитель падшего человека. Он и по самому человечеству Своему приял от Бога царственную власть над всем, для совершения нашего спасения, приобретенного нам Своими страданиями и смертью, и для победы над врагами нашего спасения.

На это возвышенное служение Искупителя было предуказано еще в Ветхом Завете, где Мессия изображается царем Сионским, который получит в наследие народы и который будет пасти их жезлом железным (Пс 2, 6–8), славным потомком Давида, который сядет на престоле его, и царство Его будет продолжаться во веки (2 Цар 7, 12–19; сн. Дан 2, 44; 7, 13–14; Мих 5, 2, 6 и др.). Согласно с этими предсказаниями ангел, возвещая Деве Марии ο зачатии Иисуса, говорит: и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его: и воцарится в дому Иаковли во веки, и царствию Его не будет конца (Лк 1, 32–33). И Сам И. Христос усвоял Себе имя царя, когда, напр., принял и одобрил исповедание Нафанаила: равви. Ты еси Сын Божий, Ты еси царь Израилев (Ин 1, 49), и народные восклицания при торжественном входе Его в Иерусалим: осанна Сыну Давидову, благословен грядый во имя Господне, царь Израилев (Мф 21, 9; Ин 12, 13)! На вопрос Пилата; царь ли еси Ты? — Он отвечал утвердительно: ты глаголеши, яко царь Аз есмь (18, 37).

Царство И. Христа есть царство не земное, но духовное. Царство Мое несть от мира сего, — говорил Он Пилату. Современные Спасителю иудеи представляли царство Мессии в смысле внешнего, политического царства, и были даже случаи, когда народ намеревался провозгласить Его царем в этом смысле (Ин 6, 15). И вот, когда фарисеи, так понимавшие царство Мессии, спросили однажды Спасителя: когда приидет царствие Божие? — Он ответил: не приидет царствие Божие с соблюдением, т. е. приметным образом, под видом внешнего, мирского царства, с внешним блеском и славой, — ниже рекут: се зде, или онде; се бо царствие Божие внутрь вас есть (Лк 17, 20–21), т. е. в душе человека, в таких ее расположениях, которые показывают, что она проникнута стремлением к Богу, в благоугождении Ему и покорности Его воле находит себе мир и радость. Царство Божие, посему, состоит, по слову апостола, в праведности, мире и радости ο Святом Духе (Рим 14, 17). Основным законом жизни и деятельности членов царства служит заповедь: Господу Богу Твоему поклонишися и Тому единому послужиши (Мф 4, 10), как своему Царю. Частнее отличительные нравственные качества членов царствия Божия указаны Спасителем в Нагорной беседе, особенно в изречениях ο блаженствах (Мф 5–7 гл.). Для вступления в это царство требуются условия нравственные — покаяние и вера; покайтеся и веруйте в евангелие (Мк 1, 15). Как царство духовное, царство правды, истины и любви, царство Божие не связано ни с определенным местом, ни с определенной народностью, ни с определенной формой государственного и общественного устройства. Все без различия в этих отношениях люди могут быть и призываются быть членами этого царства. В царстве Божием несть еллин, ни иудей, обрезание и необрезание, варвар и скиф, раб и свободь, но всяческая и во всех Христос (Кол 3, 11). Оно обнимает собою небо и землю (Еф 1, 10), т. е., совокупность всех разумно свободных существ, которые признают Бога своим верховным Царем и Владыкой и служат и благоугождает Ему, как своему Царю.

Сообразны с природой царства Божия и действия или проявления царственной власти И. Христа. Все они направляются к приведению искупленного человечества через нравственное возрождение и освящение в царствие Божие, к распространению и утверждению этого царства и победе над врагами — грехом, диаволом и смертью. Свою царственную власть для достижения этих целей И. Христос обнаруживал и во дни Своей земной жизни, но преимущественно она открылась в состоянии прославления И. Христа, после крестной Его смерти. В земной жизни Его царственное величие и служение открывалось преимущественно в чудесных действиях, после крестной смерти проявилось в победе над адом и смертью — через сошествие во ад и воскресение из мертвых, и в восприятии власти над всем миром небесным и земным — через вознесение на небо и седение одесную Бога Отца. Совершеннейшее же и полнейшее откровение царственного величия и власти Богочеловека последует тогда, когда закончится развитие царства Божия на земле, — евангелие царствия Божия будет проповедано по всей вселенней (Мф 24, 14), и будут побеждены все враги царства, — со вторым пришествием Христовым. Тогда царство Божие откроется в полной силе и славе.

 

§ 109. Проявления И. Христом царственной Своей власти в дни уничижения. Его чудеса.

И. Христос проявлял Свою царственную власть в целях насаждения и утверждения в душах людей Своего царства и в дни Своего уничижения. Так, уже самое учение Свое Он возвещал, как царь истины: со властью бе слово Его. Но в особенности открывалась Его царственная власть во время земной Его жизни в чудесах, в которых Он явил Себя Владыкой над силами видимой природы, над силами ада и над самой смертью с ее предтечами — болезнями. Частнее, значение чудес в общем деле искупления и для утверждения царства Божия среди людей в главных чертах таково.

Чудеса убедительнейшим образом свидетельствовали ο божественном посланничестве и достоинстве И. Христа. Величие чудес И. Христа (напр., воскрешение мертвых, умножение хлебов, исцеление слепых), многочисленность их, совершение их единым словом, нередко одним движением Его воли, без всякого слова, во всяком месте — вдали и вблизи, всегда и во всякое время, открыто и всенародно, без каких-либо приготовлений, ясно показывали, что творить чудеса — это свойство Его природы. Такое убеждение невольно должно было овладевать очевидцами и свидетелями Его чудес, а это в свою очередь располагать к вере в Него, как истинного Мессию. Одной из целей совершения Им чудес и было именно открыть миру, что Он есть богопосланный Мессия, Искупитель мира, Богочеловек. Аще не творю дела Отца Моего, — говорил Он, — не имите Ми веры; аще ли творю, аще и Мне не веруете, делом Моим веруйте (Ин 10, 37–38). Дела, яже Аз творю, свидетельствуют ο Мне, яко Отец Мя посла (5, 26; сн. 14, 11).

Чудеса служили нагляднейшим пояснением и оправданием Его учения. Он называл Себя Сыном Божиим и равным Богу и потому всегда творил дела собственным именем: Отец Мой доселе делает, и Аз делаю. Он есть Свет миру, и потому возвращал зрение слепым и слух глухим; Он есть Врач мира, и потому исцелял больных и давал употребление членов расслабленным; Он есть Воскресение и Жизнь, и потому возвращал жизнь мертвым; Он есть Владыка вселенной и человек безгрешный, и потому силы природы повинуются Его воле и она отдает Ему свои богатства; Он Спаситель мира, и потому все действия Его в мире спасают от греха и проклятия за грех, от власти искусителя ко греху.

Чудеса И. Христа, наконец, являются предзнаменованиями или предуказаниями того будущего состояния мира и рода человеческого, которое последует за кончиной этого мира. По кончине настоящей мировой жизни и после суда над всеми людьми явятся новое небо и новая земля (2 Пет 3, 13), в которых не будет уже ни болезней, ни печалей, ни воздыхания. Чудеса Христовы и суть хотя еще частные, разрозненные, но тем не менее верные начатки и знамения уничтожения в будущем всех бедствий и зол, под гнетом которых страждет человек в настоящем мире. Вместе с этим они служат удостоверением или залогом того, что Совершитель этих чудес силой Своего всемогущества в состоянии совершить и будущие великие чудеса — обновление всей природы, воскресение всех умерших, победить всех врагов Своего царства и уничтожить всякого рода бедствия, болезни и несчастья в будущей жизни праведных людей.

 

§ 110. Сошествие И. Христа во ад и победа над адом

Первым обнаружением царственного могущества И. Христа после крестных страданий и смерти было упразднение власти диавола над умершими от века в самом царстве его, — во аде, куда Господь сходил по смерти душой Своей. Исцеления бесноватых были только предначатками этой победы Искупителя над диаволом и уничтожения его власти над людьми. Через такую победу Он приобщил к искуплению весь дохристианский загробный мир, — всем отверз путь к небу, вход в Свое собственное всеобъемлющее царство.

Учение ο том, что И. Христос действительно сходил во ад после крестной смерти Своей, наиболее полно выражено в следующих словах ап. Петра: Христос единою гресех наших пострада, праведник за неправедники, да приведет ны Богови, умерщвлен убо быв плотию, ожив же духом, ο немже и сущим в темнице духовом сошед проповеда, противльшимся иногда, егда ожидаше Божие долготерпе ние, во дни Ноевы, делаему ковчегу, в немже мало, сиречь осьмь душ спасошася от воды (1 Пет 3, 18–20; сн. свидетельства того же апостола об этом событии в 4, 6 и Деян 2, 27–30). Из других апостолов говорит об этом событии только ап. Павел. Приведши слова псалмопевца: возшед на высоту, пленил еси плен и даде даяние человеком, апостол поясняет их так: а еже взыде, что есть, точию яко и сниде (т. е. И. Христос) прежде в долнейшия страны земли? Сшедый, Той есть и возшедый превыше всех небес, да исполнит всяческая (Еф 4, 8–10; Пс 67, 19). В приведенных словах ап. Петра ясно указывается, что И. Христос сходил во ад не в одухотворенном и прославленном теле Своем, но только человеческой душой Своей, — тогда, когда Он был мертвым по плоти, но живым по духу, или душе, т. е. когда тело Его покоилось во гробе. Что тогда именно и Своей человеческой душой сходил Он в темницу духов, это подтверждают и слова ап. Петра в речи, сказанной им в день Пятидесятницы, что пр. Давид не ο себе, но ο Христе сказал: не оставиши (Ты, т. е. Иегова) души моея во аде, ниже даси преподобному Твоему видети истления (Деян 2, 27, 31). Церковью такое учение увековечено в известной церковной песне: «во гробе плотски, во аде же с душею»… Благоволив сойти во ад Своей душой человеческой, как сходили туда все ветхозаветные люди, и сошествием в образе раба добровольно смирить Себя до самой последней степени, И. Христос заключенным в темнице духам сошед проповеда — εκήρυξε. Κηρίσσειν в Новом Завете употребляется в значении: возвещать, благовествовать, проповедывать евангелие, царство Божие или Христово (напр. Мф 2, 1; Мк 1, 38 и др.). В другом месте и сам ап. Петр цель проповеди И. Христа во аде определяет так: на се бо и мертвым благовестися (νεκροίς ευαγγελίσθη), да суд убо приимут («ίνα κριθώσι μεν — хотя осуждены были) по человеку плотию, поживут же по Бозе духом (4, 6). Отцы и учители церкви восточной, начиная с древнейших, говорят прямо, что Он εύαγγελίσατο — благовествовал, т. е. возвещал евангелие во аде (напр. Ирин. Пр. ерес. IV, 27; Дамаскин Точн. изл. в. III, 29). Таким образом И. Христос сходил во ад для проповеди евангелия, и Его проповедь была такова же, как и на земле, т. е. имела целью обращение и спасение, хотя, конечно, мы не знаем способа общения или языка душ. В богослужебных книгах православной церкви встречается мысль, что к восприятию Его проповеди души умерших были подготовляемы проповедью тех из сошедших во ад ранее Искупителя умерших людей, которые, еще живя на земле, веровали в будущее Его пришествие, напр., пророки, или уже видели Его пришествие, как, напр., Иоанн Предтеча. В тропаре Иоанну Предтече церковь исповедует, что он не только свидетельствовал ο Христе на земле, но «благовествовал и сущим во аде Бога, явльшагося плотию, вземлющего грех мира и подающего нам велию милость».

Проповедь И. Христа во аде была обращена, по словам ап. Петра, даже к упорным некогда в неверии и нечестии современникам Ноя. Следовательно, И. Христос сходил и в самые мрачные места ада, где находились нечестивейшие из людей, чтобы и им проповедать евангелие, чтобы и они покаялись, обратились и спаслись. а отсюда позволительно думать, что слово ο спасении предложено было душам всех умерших людей, находившихся во аде, т. е. не только современникам Ноя, а и всем вообще грешникам, не исключая и язычников. Но прежде всего, конечно, Спаситель возвестил ο спасении находившимся во аде благочестивым сынам Израиля, и они прежде других узнали во вновь явившемся во ад Христа Спасителя.

Каковы были плоды проповеди во аде и вообще сошествия И. Христа во ад? На основании свидетельства ап. Павла, что Снисходивший в дальнейшие страны земли пленил плен, и других подобных свидетельств (напр. Ис 45, 2; Мф 12, 29; Кол 2, 3, 5), в которых говорится, что Господь Своим крестом отнял силу у начальств и властей, властно подверг их позору, связал сильного и расхитил сосуды его дома, — древние учители выражали убеждение, что сошедший во ад Христос разрушил царство диавола и освободил от уз пленников ада.

Так, св. Златоуст (в сл. на св. Пасху) говорит: «ад пленен сошедшим в него Господом, упразднен, поруган, умерщвлен, низложен, связан», a по словам пасхальной песни «снисшедши в преисподняя земли, Он сокрушил вереи вечныя, содержащие связанныя». Разрушение ада выразилось в освобождении пленников от уз ада, в возведении их на небеса. Но всех ли пленников извел Господь из ада? Прямого ответа на этот вопрос нет в Писании. Церковь от времен глубокой древности признавала, что освобождены были все благочестивые ветхозаветные пленники ада и изведены оттуда в святые обители Отца небесного, или, как учит катихизис (о 5 чл.), избавлены «души, которые с верою ожидали Его пришествия». С сонмом освобожденных пленников ада Господь, по древнему верованию церкви, взошел на небеса, и они первые составили небесное тело церкви, под главою — Христом. Но некоторые из древних учителей прямо высказывали мысль, что Спаситель вывел из ада не только ветхозаветных праведников, а и многих других, или даже вообще всех тех, которые только уверовали Его проповеди, всех и каждого, кто пожелал идти за Ним, как за Освободителем (напр. Климент Алекс., Ориген, Григорий Нисский, И. Златоуст, Амвросий Медиоланский, блаж. Иероним и др.). В пасхальной песни говорится, что как только в мрачной области ада воссиял Свет, «содержимые в адовых узах радостными стопами потекли к Свету» и, конечно, если уверовали, то были и освобождены от уз адовых.

 

§ 111. Воскресение И. Христа и значение
этого события в деле искупления.

По разрушении И. Христом ада последовало Его воскресение из мертвых, — воссоединение Его человеческой души с пречистым телом, которое лежало во гробе, но восстало прославленным, светоносным и бессмертным. Воскресение И. Христа — истина, на которой, как на глубочайшем основании, зиждутся все наши христианские верования и упования. Аще Христос не воста, тще убо проповедание наше, тща же и вера ваша, говорит апостол (1 Кор 15, 14).

В событии телесного воскресения И. Христа дается твердое удостоверение прежде всего в том, что И. Христос есть действительно обетованный Мессия, Богочеловек. На такое значение Своего воскресения указывал и Сам И. Христос, когда, напр., говорил неверовавшим в Него иудеям: разорите церковь сию, — разумея Свое тело, — и треми деньми воздвигну ю (Ин 2, 18–19), т. е. воскресну в третий день: — знамения не дастся, кроме знамения Ионы пророка (Мф 12, 39). Такое значение воскресения И. Христа объясняется величием и чрезвычайностью этого события, ибо оно есть беспримерное чудо, выходящее из ряда всех других чудес, какие когда-либо видал и слыхал мир. Конечно, велики чудеса, совершенные И. Христом в Его земной жизни, но все эти чудеса, даже и самое дивное из них — воскрешение мертвых (к временной жизни), творили и пророки (Илия, Елисей, некоторые из апостолов), хотя не с таким полномочием, как Он. Но никогда не было и невозможно представить, чтобы кто воскресил самого себя. Воскреснуть самому, своею собственной силою, как воскрес Христос (вследствие неразлучного соединения в Нем божества и человечества), — не в жизнь временную, а вечную, — это возможно только для Того, Кто, будучи человеком, в то же время есть Бог, Владыка жизни и смерти. Через воскресение из мертвых Он открылся Сыном Божиим (Рим 1, 4), — говорит апостол.

Вместе с этим воскресение И. Христа служит сильнейшим доказательством действительности совершенного Им дела искупления. Если бы Христос остался во гробе, тогда смерть Христова могла бы являться в человеческом сознании высоким, даже беспримерным мученичеством за идею, могла бы возбуждать слезы сострадания, — и только, но не искупительной жертвой: аще Христос не воста, суетна вера ваша; есте во грехах ваших, — говорит ап. Павел (1 Кор 15, 17). Тогда крест в наших глазах являлся бы только орудием позорной казни и смерти. Но когда Бог воскресил Его от мертвых, то этим засвидетельствовал, что принял Его смерть, как угодную Ему жертву за спасение мира, что, следовательно, грех и связанное с ним осуждение на смерть потеряли свою силу над человеком, что ни едино ныне осуждение сущим ο Христе Иисусе, не по плоти ходящим, но по духу (Рим 8, 1).

Но как не для Себя страдал и умер Господь И. Христос, так не для Себя и воскрес из мертвых, но для оправдания нашего (Рим 4, 25), да и мертвыми и живыми обладает (Рим 14, 9). Его победа над смертью по отношению к Своему человечеству — воста от мертвых, Сам Он ктому уже не умирает; смерть Им ктому не обладает (Рим 6, 9), т. е. снова умереть уже не может, — есть начало победы над смертью и для всего искупленного Им человечества. Христос воста от мертвых, начаток (άπαρχή) умершим бысть, — говорит апостол (1 Кор 15, 20). «Как в Ветхом Завете, — объясняет преосв. еп. Феофан (на 1 Кор 15 гл.), — когда приносили в храм Богу начатки, напр., первые снопы от жатвы, тем самым освящали все снопы и всю жатву: так Христос Господь, воскресши, освятил, благословил и утвердил воскресение всех, которые восстанут из земли, как колосья из семян». Апостол указывает и то, почему воскресший Христос есть такой начаток умерших, в котором положено основание воскресения всех: понеже человеком смерть бысть, — говорит он, — и человеком воскресение мертвых: якоже бо ο Адаме вси умирают, такожде и ο Христе вси оживут (1 Кор 15, 21–22), т. е. как повреждение грехом природы первого Адама было повреждение грехом общей природы людей (Рим 5, 12–14), так и восстановление И. Христом достоинства человеческой природы было восстановлением достоинства общей природы людей, и как чрез поврежденную в Адаме общую природу людей воцарился залог смерти, так чрез восстановленное во Христе достоинство общей природы людей и воскресение этой природы вошел закон всеобщего воскресения, а самое Его воскресение является образом нашего будущего воскресения (1 Кор 15, 47–49; Филип 3, 21).

Промыслом Божиим отложено всеобщее воскресение людей до кончины мира. Но воскресение И. Христа служит залогом и удостоверением, что оно совершится. Если Он по смерти мог исполнить обетование ο Своем воскресении, то теперь, будучи живым (Апок 1, 18) и когда Ему дадеся всяка власть на небеси и на земли, может исполнить и обетование ο всеобщем воскресении и несомненно исполнит. Он и Сам говорил: Аз живу, и вы живи будете (Ин 14, 19).

 

§ 112. Вознесение И. Христа на небо и отверзение
для всех верующих в Него царства небесного.

За воскресением И. Христа последовало новое и высшее проявление Его царственной славы и могущества, — вознесение на небо с прославленным телом. Вознесение было событием видимым (Лк 24, 50–51; Деян 1, 9–11). Видимость события, без сомнения, имела целью убедить учеников в том, что они видят не призрак, не дух, а именно воскресшего из мертвых своего Учителя и Господа, с прославленной плотью восходящего к Отцу Своему.

И. Христос, как Бог, не имел нужды в славном вознесении: живя на земле в образе раба, Он не разлучался недр Отеческих, был на престоле со Отцом и Святым Духом. Слава вознесения Христова есть слава воспринятого Им человеческого естества; человеческая плоть, прославленная и обоженная, взошла на небо и сделалась причастной вечной славы, величия и власти Сына Божия. Такое окончание видимого пребывания на земле Господа Иисуса является понятным и естественно необходимым при вере в И. Христа, как Богочеловека и Искупителя мира. По совершении на земле искупительного дела в образе раба и естественно было Сошедшему с неба опять возвратиться туда, идеже бе прежде (Ин 6, 62; сн. 3, 13), — к Отцу (14, 28; 16, 5, 16; 20, 17) и возвратиться в воспринятой на вечные времена плоти. Наша непрославленная, подверженная греху и смерти земля не могла быть соответственным местом пребывания Богочеловека с прославленной человеческой природою. С другой стороны, только с таким окончанием земной жизни И. Христа мирится и наше нравственное чувство. Вся земная жизнь И. Христа, все дела Его были прославлением Его Отца (Ин 14, 17; 15, 8). Прославлявший Бога Своего жизнью и деятельностью, особенно в крестной смерти, и Сам заслуживал быть прославленным от Бога Отца, так как эта слава снова вела к прославлению и Бога. Вознесение Спасителя на небо с плотью и было продолжением того заслуженного Спасителем прославления по человечеству, которое началось в воскресении. Особенно ясно выражает эту истину ап. Павел. И. Христос, будучи Богом, — учит он, — смирил Себя и принял зрак раба, а посему и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякого имене т. е. за смирение и послушание, с какими Он пришел и совершил возложенное на Него служение (Филип 2, 6–10). Видим Иисуса за приятие смерти славою и честию венчанна (Евр 2, 9).

Вознесение И. Христа на небо, являясь прославлением Его Самого по человечеству, есть вместе открытие для всех верующих в Него свободного пути на небо, подобно тому, как воскресение Его есть победа над смертью для всего человечества. До вознесения на небо Господа небо — это жилище блаженства — еще не было отверсто для грешных потомков Адама; самые праведники ветхозаветные, по смерти, сходили душами своими в шеол. Но И. Христос, примиривши людей с Богом, небо с землею, устранил преграду к восхождению на небо людей. Иду уготовати место вам, да идеже есмь Аз, и вы будете, — говорил Он Своим ученикам (Ин 14. 2–3). И Он вознесся на небо, как первенец наш, Которому должно во всем первенствовать (Кол 1, 18), явился на небо, как наш предтеча (Евр 6, 20), и, представив в Своем лице начаток искупленной и восстановленной Им природы человеческой, вознесением Своим открыл дотоле закрытый для людей вход в царство небесное. Аще вознесен буду от земли, — говорил Он, — вся привлеку к Себе (Ин 12, 32); идеже есмь Аз, my и слуга Мой будет (12, 26).

 

§ 113. Вечное царствование И. Христа по вознесении на небо.

Вознесшийся в славе на небо И. Христос седе одесную Бога Отца (Мк 16, 19) по самому Своему человечеству, ипостасно соединенному с божеством. Се вижу небеса отверста, и Сына человеча одесную стояща Бога, — говорит первомученик Стефан (Деян 7, 55–56).

Что значит: «сидеть одесную Бога»? Сидение одесную царя, на языке Писания, означает не только участие в царских почестях (3 Цар 2, 19, 22), но и участие в царском достоинстве, власти и управлении царством (3 Цар 3, 6; Втор 17, 18; Мк 10, 37; Мф 20, 21). Сообразно этому «сидение» вознесшегося Сына человеческого «одесную Бога» указывает на получение Им славы, достоинства и власти над искупленным Им миром от моря до моря и от конца до конца вселенной. Ο восприятии такой власти свидетельствовал и Сам Он, когда говорил: дадеся Ми всяка власть на небеси и на земли (Мф 28, 18). Утверждали это и апостолы. Бог, — учит ап. Павел, — воскресив Его от мертвых и посадив одесную Ceбe на небесех, превыше всякаго началства и власти, и силы, и господства, и всякаго имене, именуемаго не точию в веце сем, но и во грядущем (Еф 1, 20–21; сн. 1 Пет 3, 22; Филип 2, 8–10).

Седение это, являясь прославлением Сына человеческого, вместе с этим является и продолжением Его служения делу спасения мира, — делу восстановления и утверждения царства Божия. В откровении это невидимое служение Искупителя, облеченного царской властью, изображается в таких чертах.

1. Искупитель по вознесении на небо ходатайствует перед Бoгом за искупленное Им человечество, — является посредником и заступником людей перед Богом. Христос — Ходатай новаго завета (Евр 9, 15; 12, 24), — учит апостол, — не в рукотворенная святая (святилище) вниде…, но в самое небо, ныне да явится лицу Божию ο нас (9, 24; сн. Рим 8, 34: 1 Ин 2, 1–2). В лице Его мы имеем архиерея велика, прошедшаго небеса, архиерея милостиваго, не такого архиерея, который не может спострадати немощем нашим, но искушена по всяческим, по подобию разве греха, Который посему может и искушаемым помощи (Евр 4, 14–16). Он спасти до конца может приходящих чрез Него к Богу, всегда жив сый, во еже ходатайствовати ο них (7, 25). И Сам Он в прощальной беседе с учениками заповедал обращаться с молитвою ο ходатайстве к Нему после Его прославления: аще что просите от Отца во имя Мое то сотворю, да прославится Отец в Сыне. Доселе не просисте ничесоже во имя Мое; просите, и приимете (Ин 14, 13; 16, 24). Это ходатайство И. Христа состоит в предстательстве Его перед Богом Отцом силою искупительных заслуг Своих.

2. Он обещал испросить у Отца и ниспослать людям Духа Святаго: уне есть вам, да Аз иду. Аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет к вам; аще ли же иду, послю Его к вам (Ин 16, 7; сн. 14, 16). Согласно обетованию Своему, воссев одесную Отца, Он действительно ниспослал на оставшихся на земле апостолов Св. Духа, чтобы Он как с ними, так и со всеми верующими во Христа пребыл во век (Ин 14, 16), наставляя их на всякую истину (Ин 16, 13), раздавая им на пользу разные дарования (1 Кор 12, 7 и 11) и усвояя людям спасительные плоды искупления. Вообще от седящего одесную Отца Искупителя ниспосылаются нам вся божественные силы, яже к животу и благочестию (2 Пет 1, 3).

С ниспосланием Духа Святаго и Сам вознесшийся одесную Отца Господь И. Христос никогда не прерывал, не прерывает и не прервет самых внутренних, а вместе самых животворных отношений к верующим в Него. Он всегда был, есть и будет оставаться невидимою главою созданной Им на земле церкви (Еф 5, 23–27). Се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф 28, 28).

3. Наконец, принявши, как Богочеловек, участие в господстве и мироуправлении Своего Отца, Он имеет в Своей божеской власти все средства направлять все события мира, все силы жизни, чтобы защищать и умножать Свое царство, чтобы для всех, послушных Ему, быть виновником спасения вечнаго (Евр 5, 9), помогать верующим в борьбе с врагами спасения их, содействовать успехам евангелия всеми силами неба и земли. И царственная власть Его некогда должна преодолеть всех врагов Его царствия. Подобает бо Ему царствовати, дондеже положит вся враги под ногама Своима. Он окончательно упразднит всяко началство, и всяку власть и силу, т. е. царство сатаны. Последний же враг испразднится смерть. Тогда же последует и обновление неба и земли в свободу славы чад Божиих, и когда все будет покорено Ему, тогда последует суд Его над миром; после же того и Сам Сын покорится Покоршему Ему всяческая, — передаст царство Богу и Отцу (1 Кор 15, 24–28).