[14.11.2017] Фундаментальные мировоззренческие и философские различия между христианским учением о Воскресении и теорией переселения душ

Европейские сторонники идеи о перевоплощении душ (в ее вульгарном, европейском изводе) настаивают на том, что оный закон дан Богом для наказания грешников и с той целью, чтобы грешник исправил свои ошибки (или искупил грехи) в «новой жизни». Однако если данное утверждение было бы справедливым, то свои «прошлые жизни» должны помнить (или вспоминать) все люди, как наша совесть напоминает нам о грехах «этой» жизни. В реальной же действительности, воспоминания о прошлых жизнях тревожат очень и очень немногих людей, притом большинство из них являются последователями именно тех религиозных или оккультных течений, где идея о реинкарнации является определяющей мировоззрение. Другими словами, у человека нет естественной памяти о грехах своих прошлых жизней (как и о самих «жизнях» вообще), нет некой «кармической совести», которая бы корила человека за его «задолженности». Тертуллиан восклицал по этому поводу: «Почему не происходят ежедневно метемпсихосис (переодушевление - А. С.) и метенсоматосис (переселение - А. С.) из всякого народа, из всякого возраста и положения и, наконец, из всякого пола. Почему один только Пифагор знает, что он то тот, то другой? Почему я не знаю, кто я?»[i]. Свт. Григорий Богослов говорит: «Где же этому конец?... Всего же непонятнее, каким образом после того, как ты соединял меня с многими телами, и эта связь сделала меня знающим многое, одно только избегло от моего ума, а именно: какую кожу носил я наперед, какую потом, и во скольких умирал; потому что мой узоналагатель не столько богат был душами, сколько - мешками...»[ii]. В связи с этим возникает вопрос: если бы Господь Бог посредством новой жизни давал душе еще один (или очередной) шанс исправить свои грехи, то при воплощении в новое тело душа (или личность) помнила бы оные. Иначе, каким образом некий человек может исправить некий грех на том условии, что он ничего не помнит о нем? В данном случае невозможно принять подобный ретрибутивный принцип (принцип воздаяния).

Об этом говорит и священномученик Мефодий Олимпийский: «если перевоплощение - наказание, то почему Бог не напоминает человеку, за что именно он несет наказание?»[iii]. Еще более жестко говорит сщмч. Ириней Лионский: «Учение их о переселении душ из тела в тело мы можем опровергнуть тем, что души ничего не помнят того, что прежде было с ними. Ибо если бы им надлежало испытать всякий род деятельности, им надлежало бы помнить то, что было прежде сделано, чтобы восполнить недостающее и чтобы не заниматься непрерывно все одним и тем же и не нести жалкого труда... Платон, когда не мог защитить это мнение, придумал чашу забвения, думая что через это избежит такого рода затруднения, но он не представил на это никаких доказательств, а только догматически отвечал, что души, при вступлении в эту жизнь, демон, состоящий при входе, напояет забвением прежде, чем они войдут в тела. Но он незаметно для себя самого попал в другую большую трудность. Ибо если чаша забвения, после испития от нее, может изгладить память всего сделанного, то откуда, Платон, ты знаешь это, когда теперь твоя душа находится в теле, - именно, что она до вступления в тело вкусила от демона напиток забвения? Если ты помнишь о демоне, о чаше и о входе, то должен знать и остальное; а если этого не знаешь, то нет правды и в истории о демоне и искусственно сочиненной чаше забвения»[iv]. Английский философ XVIII века Джон Локк справедливо заметил, что если нет памяти о прежнем воплощении, то нет и тождества личности, нет, следовательно, и перевоплощения, а есть простое рождение нового «Я».

В процессе одной жизни душа приобретает знания, набирается опыта, развивает таланты. Однако, в следующем «воплощении» этот (быть может) бесценный духовный багаж (приобретенный с огромным трудом) «стирается», забывается и в новом теле человек вынужден с нуля учиться всему заново. И с каждым новым воплощением человеческое сознание - tabula rasa, чистый лист, человек страдает за «плохую» карму, «собранную» в прежних воплощениях, однако всякий раз он не осознает, за что именно он наказывается, что именно он должен исправить. И, таким образом, «незнайка» обречен на бесконечное цикловое скитание по «космическим коридорам». Можем ли мы предположить, чтобы Промысл Божий о спасении человека заключался в столь странном, неконструктивном и даже неадекватном методе? Конечно, нет! И, опять же, необходимо напомнить, в мировой религиозной истории подобного рода «воспоминания» встречаются не повсеместно, а только в рамках отдельных эпох и культур - Индия и небольшой круг философов Древней Греции.

От лица сторонников идеи реинкарнации иной раз можно услышать, что для воспоминания своих «прошлых жизней» человеку надлежит воспользоваться специальными психотехниками (медитацией, гипнозом и т. д.). Однако данное положение не снимает вопроса об отсутствии в рамках естественного человеческого опыта (совести, интуиции) воспоминаний о «прошлой жизни». В данном случае скорее можно говорить о том, что безосновательно принимая некое теоретическое утверждение (о переселении душ) человек настойчиво ищет таковому практическое подтверждение. Т. е. в подобной ситуации теория строится не на фактах, но, напротив: под готовую теорию изыскиваются «факты». К этому имеет смысл прибавить то соображение, что, согласно классическому индуизму души согрешивших людей в «следующие жизни» должны вселяться в тела животных и подобные «воплощения» (согласно индуизму) происходят достаточно часто. В связи с этим несколько непонятно, каким образом грех объедения или блуда возможно «исправить», находясь «в теле» зверя, который только и руководствуется инстинктами.

Также важно отметить, что идея сторонников реинкарнации о том, что грешные души посылаются в тела для «исправления грехов» выглядит несостоятельной, потому что, строго говоря, тела не являются «тюрьмой», где согрешившая душа «отбывает срок», ибо тела не сковывают человеческую душу, не ограждают ее от греха. Природа отнюдь не запрещает личности грешить. Напротив: именно тела очень часто содействуют греху, являются «инструментом» реализации греховных пожеланий, природа дает огромное «пространство» греховным интенциям. Сщмч. Мефодий Олимпийский в полемике с Оригеном вопрошал: «Так грешит ли душа сама по себе или будучи понуждаема к этому телом?»[v]. Свт. Григорий Нисский обращал особое внимание на данное противоречие в теории метемпсихоза - если человеческое тело (как и вся материя в мировоззрении язычников) априори греховно, то каким образом (находясь в этой материи) душа может справиться с грехом, изжить его? В том случае, если душа, как проявление мира идей есть более высокая субстанция, нежели материальное тело, то насколько разумно душу для совершенствования определять в реальность онтологически низшую?[vi] Насколько разумен и последователен подобный ретрибутивный принцип? Странен тот судья, который для исправления преступника предоставляет последнему еще большие возможности и пространство для осуществления своих преступных деяний.

Далее, если мы примем идею реинкарнации (в том варианте, в каком она преподается европейцам) о том, что души постепенно очищаются и освобождаются от зла посредством перерождений и кармических страданий, то мы вправе видеть, как человечество с каждым поколением становиться в нравственном отношении все лучше и лучше. Однако нашему взору предстает картина прямо противоположенная: XX век намного превзошел в плане бесчеловечности и жестокости (как по числу человеческих жертв, так и по изощренности политических интриг) все предшествующие эпохи. В плане же бытовой нравственности сегодняшнее состояние человечества много ниже, чем было столетие назад. К этому следует прибавить, что далеко не все люди стремятся к добру, в нашем мире присутствуют личности одержимые злом, приведшие свои души в адское состояние. Для таких людей зло или грех - не случайное падение, не ошибка, а определенное состояние личности, к которому они стремятся и всем сердцем его (злонамеренного состояния) желают. Христианский апологет IV века Арбоний писал следующее: «Если справедливо, что души не имеют никакого конца и беспрерывно продолжают существовать в течение всех веков и времен, то какую опасность представляет, презрев и оставив добродетели, которые ограничивают жизнь и делают ее более суровой, отдаться наслаждениям и с необузданным пылом неограниченной страстности броситься во все виды распущенности»[vii]. Каким образом «эскалатор к добру» будет «работать» для этих людей? Если же таковые обречены на вечное перерождение из существа в существо, то каков смысл этой бесконечной «карусели»?

Тем временем родоначальник неоплатонизма Плотин транслировал следующий логический смысл перевоплощения: некий грешник, совершивший некое преступление в отношении другого человека при «следующем воплощении» подвергается судьбе потерпевшего. Так сыну, убившему свою мать в «следующей жизни» предстоит родиться женщиной и быть убитой собственным сыном, насильнику надлежит быть изнасилованным[viii] и т. д. В данном случае перед нами совсем не пример высшей справедливости, а скорее очень мрачный закон сохранения зла и умножения такового. Наконец теософы пытаются совместить свои оккультные взгляды с теорией эволюции и утверждают, что посредством перевоплощений совершенствуется не только каждый отдельный индивидуум, но и человечество в целом. Другими словами, весь прогресс человечества (включая НТР) есть следствие множественных перевоплощений. Во-первых, касательно нравственного прогресса, а точнее о его фактическом отсутствии и, напротив, наличии регресса в этой сфере мы говорили выше. Что же касается «технической революции», то таковая занимает ничтожно малый промежуток времени в мировой истории, к тому же примечательно, что она произошла совсем не в тех регионах, где верят в реинкарнацию. Наконец следует указать на то, что в природе не существует ничего, подобного закону кармы. В мире, в котором мы живём, не существует никаких примеров, иллюстрирующих этот закон.

Ложное понимание реинкарнации на Западе

На сегодняшний день, согласно многочисленным опросам, около 20% европейцев верит в перевоплощение (в США - 25%[ix]), при этом многие из них считают себя христианами[x]. Идея реинкарнации привлекает многих тем, что таинственное посмертие становится в рамках теософской теории привычным и осязаемым. Однако в данном случае следует прояснить некоторые моменты касательно того, что пропагандисты реинкарнации в Европе сами глубоко искажают оригинальное учение о переселении душ в сравнении с тем как оно (учение о реинкарнации) представлено в индуизме. Теософия пытается соединить идею сансары (чреды перевоплощений) с некоей «эволюционной теорией» гуманизма, что в корне не соответствует оригинальному учению о переселении душ в индуизме. Современный человек склонен как-то особенно радостно доверять проповедникам гедонистических послаблений, учителям «утонченного наслаждения». Христианство же, настаивающее на единственной жизни и принципе абсолютной ответственности человека за свои деяния, выглядит (в контексте учений новых религиозных движений) какой-то ретроградной доктриной. Пропагандисты «карма-колы» декларируют, что посредством все новых и новых воплощений «душа» очищается от грехов, она проходит через «все» (т. е. посредством тел испытывает всевозможные обстоятельства жизни) и таким образом «совершенствуется», возвращается к Богу, становится «продолжением» Его. Поскольку человеку, воспитанному в христианской культуре достаточно сложно согласиться с тем, что его «следующая жизнь» будет протекать в теле насекомого или животного, то теософы (грубо нарушая каноны классического индуизма) утверждают, что всякое последующее рождение человека происходит в человеческом теле[xi].

Сторонники евро-реинкарнации пытаются представить, что переселение душ аналогично метаболизму, особенно такому, который наблюдается у насекомых с их метаморфозами, например, яйца, гусеницы, куколки и бабочки. Подобное извращение идеи реинкарнации является очень продуктивным «маркетинговым ходом», ибо в современном западном мире panem et circenses[xii] идеи обещающие «испробовать все», «жить несколько жизней и грешить» принимаются «на ура». Однако традиционный индуизм (как и буддизм) совершенно чужд подобных «восторженных» пониманий реинкарнации, кармы, сансары и т. д. Подобное понимание (исправление своей жизни посредством последующих воплощений - гильгуль нешамот) содержится в оккультной каббалистической литературе, например в книге «Шаар гагильгулим». Подобная литература, будучи весьма позднего происхождения, не имеет никакого отношения к историческому индуизму или буддизму и даже к религии Ветхого Завета. Еще раз стоит напомнить, что в некоторых современных течениях иудаизма наличествуют то (в качестве доктринальных утверждений), что категорически отрицается в религии Ветхого Завета.

Подлинное понимание реинкарнации на Востоке

В рамках восточной религиозной культуры присутствуют особые представления об Абсолюте (Боге), мире и человеке значимо отличающиеся от тех представлений, которые сформированы в рамках монотеистических религиозных культур (и христианской европейской, в частности). Фундаментальные различия между пантеизмом и монотеизмом весьма существенным образом сказываются на понимании человека, вопросах его спасения и т. д. Дело в том, что идея реинкарнации целиком и полностью исходит из пантеистического понимания мира. Пантеизм (др. греч. παν- «всё» и θεός- «божество») - религиозное учение, отождествляющее Бога и Вселенную[xiii], отрицающее личностного Бога, т. е. Бога, как личность (условно пантеизм можно представить схемой «Бог - весь мир, весь мир - Бог»). Божество как бы эманирует (изливает) мир из себя. Соответственно и личность человека в восточных культах - не личность в христианском понимании, а некая личностная (сиречь индивидуальная) сущность («атман» в Упанишадах или «пуруша» в Ригведе), которая безначальна, нетварна, как часть божества-вселенной, ее состояние независимо от добрых или злых дел человека. Тело же представляют собой некие «внешние одежды», в которые эта сущность (индивидуальность) может одеваться, переодеваться и действовать посредством «антахкараны» - безличностного мышления (как некоего внутреннего интеллектуального инструмента). Поскольку весь мир (в представлении пантеиста) «божественно материален» то человек, вышедший из этой высшей первостихии-космоса, возвращается обратно в нее, а затем снова выходит из этого кармического «бульона» на землю, перевоплощается в «новую жизнь». Сама же материя («прáкрити») считается низшим уровнем этого мира, и материальное существование иногда именуется адским, временным, убогим, несовершенным.

Итак, в рамках индуизма самоосознающая личность есть лишь преходящее образование, которое не является прочным ядром человека - в перевоплощениях сохраняется не личность (осознающая себя, как «я»), а некая природная индивидуальность, понимаемая, как совокупность каких-то функций и признаков (дхарм). Другими словами в рамках индуисткой религиозной мысли не существует того понимания личности (и человека и Божества), которое мы встречаем в христианстве. Соответственно воля человека (в восточных религиях) определяется его природой, личность (мое «я») есть временное природное образование (не обладающее свободой) и являющаяся фактически марионеткой «всебога». Согласно авторам Упанишад, человек после смерти полностью сливается с мировым Атманом («всебожеством»), его сознание исчезает. Личности больше не существует. После смертной черты остается один Атман, он же Брахман, который или по причине великой Игры, или в силу своего падения вновь «выплескивает» из себя бытие. Атман изливается в мир, дробится на индивидуумы, чтобы, в конце концов, вернуться в первоначальное единство.

У любителя различных восточных культов Б. Гребенщикова в одной из песен есть такие ироничные слова:

«(Ты) перепаяла мой ментал на астрал».

Именно это и происходит, согласно классическому индуизму. Более того, в Чхандогья-Упанишаде утверждается, что сознаваемая человеком реальность (в том числе и цепь перевоплощений и личное «я») есть не более, как «продукт» его сна. Истинное же «я» находится в глубоком сне без сновидений.

Высшая цель всех живых существ, согласно индуистской религиозной мысли - нирвана (от санскр. निर्वाण, nibbāna), буквально переводится, как «угасание», «прекращение», «небытие». Поэтому мокше (санскр. मोक्ष «освобождение») от кармы (санскр. कर्म, «причинно-следственное воздаяние»)[xiv] т. е. причинности бытия происходит вследствие полной атрофии чувств и эмоциональной апатии. Душа человека, освободившаяся от движения жизни, буквально растворяется в нирване-небытии. Другими словами, индуизм готовит человека совсем не к «прекрасному далеко» (к чему так привыкли люди, воспитанные хоть и отдаленно, но в христианской культуре), не к «райской жизни», а к тому, что настанет момент, когда его (человека) больше не будет, ибо ему надлежит раствориться в «сумерках небытия». Духовная жизнь в индуизме есть сосредоточение без содержания. Русский историк и философ В. А. Кожевников писал: «сумма и сущность всей индийской философии есть скорбь метемпсихоза и способ избавления от нее»[xv]. Американский религиовед Роберт Морей так описывает цель духовной жизни в индуизме: «человек был «ничем», и сейчас у него существуют проблемы из-за того, что он думает, что он есть «нечто», но, встав на путь просветления, человек освобождается от этой иллюзии и вновь становится «ничем»[xvi].

Такая возможность открывается, если последователю индуизма удастся пробудить свой «ум» (т. к. сансара или чреда перевоплощений есть лишь сон). Само же пробуждение «ума» возможно исключительно как следствие очень серьезных аскетических упражнений (йогических практик) и достигают оного («пробуждения») очень немногие монахи, для «мирян» же это недостижимо. Более того, (согласно классическим восточным культам) чтобы человеку переродиться именно в человека (а не в собаку и не в жука) также необходима весьма суровая аскетическая жизнь (желательно в монастыре). По словам свт. Николая Сербского восточные религии открыли миру путь «преизнурительной аскезы, каковой мир нигде не зафиксировал и не отметил»[xvii]. В связи с этим интересны слова св. Климента Александрийского, который также отмечает, что бескомпромиссный аскетизм характерен лишь в рамках доктрины метемпсихоза[xviii]. Большинство же людей (согласно основным течениям индуизма) перерождаются в различную скотину, насекомых и демонов. Соответственно, лучшим перевоплощением (с точки зрения классического индуизма) стоит считать рождение «души» в теле сына нищего бездомного индуса-аскета, а отнюдь не в семье американского банкира. Последняя перспектива, полагаем, очень сильно резонирует с гедонистическими желаниями европейских последователей идей евро-реинкарнации («карма-колы») с каждой новой жизнью жить «лучше» (в смысле обеспеченней и с большим разнообразием развлечений). Все как раз наоборот! Современные европейские туристы сильно удивляются, когда узнают, что в рамках индийской культуры не принято не то, что помогать нищему или больному, но даже сочувствовать им. В этом есть своя логика - помогая нищему или больному индусу, мы мешаем ему «изживать» карму (если угодно - нести наказание), а соответственно, затрудняем его спасение. Исторические данные свидетельствуют о том, что общества, основанные на теории реинкарнации, печально известны своим пренебрежением к медицинскому вмешательству в состояние здоровья людей[xix]. По пунктам бедности (подразумевающей смертность от голода), почти полного отсутствия социальной инфраструктуры, неграмотности населения, сильнейшей социальной дифференциации именно Индии занимает первое место[xx]! Подобные вопиющие социальные и гуманитарные проблемы «страны Востока» являются прямым результатом веры в теорию реинкарнации.

Современная «очеловеченная», европейская версия метемпсихоза привлекает обывателей, как правило, тем, что она предлагает своего рода «бессмертие души», «вечную жизнь» и отчасти решает проблему смысла бытия. Но одновременно с этим (в отличие от христианства) идея реинкарнации де факто освобождает человека от ответственности за грехи, даже самые страшные и дает повод оправдывать оные обстоятельствами своих «прежних жизней». Чтобы данная религиозная теория выглядела еще более аппетитно, ее «приправляют» заявлениями о том, что плохую карму можно «исправить», «изменить» или «почистить». ЭТО ЛОЖЬ! Согласно классическому индуизму «изменить карму» невозможно в рамках «данной жизни», поэтому всякие предложения «почистить карму за один-два сеанса» можно и нужно рассматривать, как чистой воды мошенничество.

В связи с вышесказанным европейские последователи идеи реинкарнации должны знать, что в индуизме переселение душ это не «эволюционный механизм непрерывного духовного роста», а страдание, от которого нужно избавиться. Кстати, в связи с этим стоит вспомнить замечательные слова раннехристианского апологета Тертуллиана, который, говоря о христианском понимании Царства Небесного, утверждал: «уже не будет ни новой смерти, ни нового воскресения»[xxi]. Не этого ли ищут и жаждут индусы? И не находят, не зная христианского Откровения. Поэтому восточные религии по-своему очень пессимистичны, их бог (высшая сила) - это холодный закон, а не Личность, не Бог Человеколюбец. В. А. Кожевников писал: «с переходом к идее переселения в индийской культуре воцарился чуждый Ведам пессимизм»[xxii]. Раннехристианский апологет Ермий Философ достаточно эмоционально описывает свое неприятие подобной «холодной» религиозной доктрины в эллинизме: «Такие превращения порождают во мне отвращение. То я бессмертен и радуюсь, то я смертен, и плачу. То разлагают меня на атомы, то меня делают зверем, или превращают в рыбу и я делаюсь братом дельфинов»[xxiii]. Чрезвычайно интересный контраргумент против реинкарнации приводит Тертуллиан: «Если есть какое-либо основание к возвращению человеческих душ в тела, то почему они не могут возвратиться в те же самые тела, в которых были и прежде, ибо это действительно значит воскреснуть, снова сделаться тем, чем были прежде»[xxiv].

Также нам будет полезно узнать и о следующем немаловажном моменте: теория реинкарнации признает возможность и даже необходимость кровавых человеческих жертв. Можно сказать иначе: в некоторых течениях индуизма существование подобных ритуалов прямо объясняется реинкарнационной концепцией. В частности, речь идет и о ритуальном самоубийстве - т. н. «сати» - самосожжении вдов. Подобное действие воспринимается, как искупление женщинами грехов «прошлых жизней» и подобное завершение «очередной жизни» - духовным подвигом. Даже в современной Индии ежегодно регистрируются несколько тысяч подобных ритуалов. Брахманы, которые совершают «сати», считаются почтенными и уважаемыми людьми, а вдовы, отказывающиеся от подобной «священной» участи переходят в касту изгоев (парий). Тибетские ламы (Тибетский буддизм - самое примитивное направление буддизма, ламаизм - симбиоз буддизма и шаманизма) вплоть до 30-х гг. XX века приносили кровавые человеческие жертвы.

Кстати о буддизме...

Буддизм и реинкарнация

Согласно классическому буддизму (равно как индуизму) спасение заключается не в духовном и нравственном изменении человека, а в потери им всякой чувственности, эмоциональности, в отказе от всех (в том числе и естественных) желаний, тотальном контроле над психикой. Борьба со страстями (как и в классическом индуизме) состоит не в борьбе с дурными помыслами и делами, а в тотальном подавлении чувственности, в остановке мыслительной деятельности, которые (так же, как и в индуизме) являются источниками всех страданий, свойственных человеку в сансаре (в круговороте рождений). Страдания человека проистекают от неисполненных желаний, которые имеют своим истоком саму природу человека. Соответственно, согласно классическому буддизму необходимо «погасить» саму природу желаний, а в практическом смысле нужно отказаться от убеждения в реальности вожделенного, необходимо «погасить» нервные импульсы, идущие от разума и вызывающие те или иные психические и физические реакции тела. Сами мысли и слова (согласно буддизму) есть большое зло, ибо таковые в человеческом сознании наделяют бытием то, чего в принципе (согласно буддизму) не существует. Для того, чтобы принять идею об иллюзорности всего существующего восточные религии дают особые психические упражнения именуемые медитацией. Начинаются данные упражнения с попытки вызвать чувство брезгливости, а после и отвращения ко всему материальному (начиная с членов собственного тела). Смерть питается жизнью, соответственно преодоление смерти возможно через уничтожение собственно субстрата, коим питается смерть, а соответственно, ради спасения в буддизме «требуется интенсивное самоотрицание»[xxv].

Личность как осознающая себя индивидуальность, как «я» («пудгала») формируется из совокупности пяти элементов материального, сенсорного, волевого опыта (дхарм)[xxvi]. Это «я» (или «скандха») «распадается» на 49-й день после смерти тела. И далее возникает иная индивидуальность («личность»), хотя и состоящая из тех же самых дхарм (непостижимых элементов) «перекомбинированных» кармой. «Скандхи всплывают на поверхность и затем исчезают неизвестно куда. Я знаю теперь, что это - разум, волнующий пустоту. Я ничего больше не делаю для дальнейшего становления, свободен я от объектов чувств»[xxvii]. На смену одному «призрачному единству» ввиду трансмиграции элементов по закону кармы появляется другое «призрачное единство». Соответственно, самосознающее «я» присутствует, как временное воспламенение познавательной субстанции, которое «гаснет» после смерти и распадается на материал, из которого формируется иная индивидуальность. А соответственно, «существо, которое образует продолжение существования умершего во время душепереселения, не тождественно с ним: это - другое»[xxviii]. Буддолог О. О. Розенберг разъясняет: «ничего, собственно, не перерождается, происходит не трансмиграция, а бесконечная трансформация комплекса дхарм, совершается перегруппировка элементов-субстратов»[xxix]. Дореволюционный исследователь буддизма иеромонах Мефодий (Львов) писал: «Душа... будучи привязана к сансаре, снова является в какой-нибудь форме ее обитателей, но при этом является уже как бы новым индивидуумом, новым существом. В ней не остается ничего прежнего, кроме причинной связи с прежней формой,- связи, установленной только делами... Переселяется не душа, а ее дела... тут не душепереселение в собственном смысле этого слова, а душепревращение»[xxx].

Другими словами личностное «я» индивидуума исчезает безвозвратно, а последствия его жизни будут сказываться вечно. Получается, что ответственности подлежит не личность (а с христианской точки зрения только она и может подлежать ответственности), а различные проявления природы (которые безответственны по своему определению). Таким образом, страдающий по закону кармы человек фактически страдает за грех иного индивидуума (иной личности). Таким образом, беспристрастный, «холодный» закон воздаяния (закон кармы) выглядит в высшей степени несправедливо. А соответственно, нравственное чувство человека в рамках буддистской философии не может найти себе надлежащего оправдания. Ко всему можно добавить, что согласно Праджна-Парамита признавать личностное «я» может только «вульгарный, необразованный народ»[xxxi]. Буддолог Ф. И. Щербатской пишет: «Мысль о существовании в нас души, т. е. особой, цельной духовной личности, признается злейшей ересью и корнем всякого зла»[xxxii], другими словами «Велико блаженство осознать, что в Колесе Учения нет никакой основы для учения о «душе»[xxxiii]. Поэтому согласно классическому буддизму «Исходная точка Пути - это искреннее отвращение к бесконечной цепи перевоплощений»[xxxiv].

Собственно различия между классическим индуизмом и буддизмом заключается в том, что первый ставит своей целью слитие человеческой души с Абсолютом («всебожеством»). Однако данная задача чрезвычайно сложна, ее достигают единицы, к тому же сама индуистская мысль не дает никакого практического подспорья для достижения этой высоты. Гаутама Будда объявляет: не нужно никакого спасения, не нужно никакого Абсолюта, ибо все - иллюзия, сон, майя. Жизнь рождает страдания, смерть питается жизнью и, соответственно, единственная благая цель человека - не жить, выскочить из колеса перерождений. Если растворение в Абсолюте столь труднодостижимо, то разумнее найти подобное упокоение в самом себе и быть независимым от «всебожества». Русский религиозный философ С. Л. Франк пишет: «Будда побеждает смерть именно как переход к мукам новой жизни, или побеждает смерть через уничтожение самого субстрата, которым питается смерть, - самой жизни. Лишь западное сознание, когда оно соприкоснулось с этим учением, могло - в силу аксиоматической ценности для него жизни - впасть в заблуждение, приняв учение о переселении душ за благую весть о своеобразном бессмертии, о большей полноте жизни»[xxxv]. И в индуизме и в буддизме конечная цель - «погашение», «растворение», аннигиляция личности, но в первом случае - в абсолютной полноте, во втором - в абсолютной пустоте.

Христианство и Воскресение

Христианство говорит о том, что нетварным и безначальным является только Бог, Который есть Творец всего сущего. Господь Бог есть Безначальный Творец всего мира и в то же время трансцендентен ему, т. е. в природном отношении потусторонен Своего создания. Этим утверждением христианство разделяет Бога и все сотворенное Им: Бог не мир и мир не Бог, хотя все сотворенное имеет печать (след, характер, искру) Своего Творца. Первый человек был создан, как личность, которая обладая телом и душой, таким образом, являет то единство, которое называется человеком[xxxvi]. Вторая Ипостась Пресвятой Троицы Бог Слово Иисус Христос воспринимает в единство Своей Личности (воипостасирует) одну единственную человеческую природу: одну человеческую душу, нераздельно связанную с одним человеческим телом, и не меняет их на протяжении Своей спасительной миссии. С этой же (а не с какой-то иной) восстановленной человеческой природой (той же душой и тем же телом) Иисус Христос воскресает из мертвых. По образу Воскресения Богочеловека Христа и человеческим душам надлежит воскреснуть со своими телами, а не вновь «проявиться» в телах иных. В Воскресении мы видим факт неразлучной и неизменной связи души и тела человеческой природы Иисуса Христа с Его Божественной природой в Его Ипостаси. В событии Вознесения ипостасное единение Воскресшего Бога с воспринятой Им человеческой природой (конкретной душой и конкретным телом) навсегда запечатлевает обожение не только души, но и тела. Святой мученик Иустин Философ пишет: «Вот чему мы научились от Христа... души будут соединены с теми же телами»[xxxvii]. Это же подтверждает Афиногор: «Чтобы то же самое тело приняло ту же самую душу, это не иначе возможно как только чрез воскресение»[xxxviii]. В этом отношении Инкарнация (Воплощение) Христа обессмысливает реинкарнацию, т. к. Жертвой Христовой открывался прямой путь к обожению каждого человека.

Спасительная Жертва Христова, как величайший акт спасения человека свидетельствует об онтологическом единстве человеческого рода, о существенном и принципиальном качественном отличии природы человека от природы иных живых существ и всего окружающего мира (таких свидетельств множество в Библии), а также противоречит пантеистической модели «всебожества». Также уникальный дар Бога стирать «рукописание» человеческих поступков несовместим с холодной неотвратимостью кармического воздаяния, согласно которому даже боги не в состоянии избежать закона кармы[xxxix]. Смысл жизни христианина - обожение, т. е. целостное восстановление личности во всех ее аспектах - духовном, душевном и телесном, в реализации и торжестве образа Божия во всем человеке - в духе, душе и в теле. Смысл жизни последователя реинкарнации (в индуизме ли, в буддизме или в греко-латинском язычестве) - радикальный демонтаж личности (личностного самосознания, т. к. самой «личности» - нет), в разъединении душевного и телесного, упразднении т. н. «принципа индивидуации».

Христианство говорит о пребывании в Царстве Небесном, как личностном бытии. Человек есть личность, уникальная, неповторимая. В. Н Лосский писал следующее: «Совершенство человека заключается не в том, что уподобляет его совокупности тварного, а в том, что отличает его от космоса и уподобляет Творцу»[xl]. Человек, будучи личностью способен (и вообще-то говоря, даже обязан) преодолевать закон детерминизма, чьими «цепями» скована природа. И человек способен менять свою жизнь каждую минуту, он призван быть выше обстоятельств, личность свободна от причинно-следственных связей, т. е от кармы. Человек, как личность, приходит в падший, «лежащий во зле» мир как активный участник борьбы добра и зла. Даже Божественная Воля и Божественный Промысел не парализует его свободы, не отменяют ее. В мире христианства духовное совершенствование немыслимо без свободной воли, ибо главная христианская добродетель - любовь, которая не может быть вынужденной, под законом «производимой», любовь всегда следствие свободного выбора. В несовершенном мире именно человек, будучи духовным формирующим принципом для всего физического мира, призван свободно возрастать в любви. «Промысл - не готовый заведенный механизм; он совершается творчески, из новизны свободы Божией, но также и из новизны маленькой человеческой свободы»[xli].

Согласно же закону кармы «история индивида» подчиняется жесткой детерминации причинно-следственных связей, обусловливающей и качественные и количественные характеристики настоящей жизни индивида его предшествующими телесными, словесными и ментальными действиями. В мире реинкарнации человек личностно не свободен и не может быть свободным, ибо этот мир механистичен, в нем нет и не может быть любви, жалости, сочувствия и жертвы. В христианстве же напротив, личность, как обладающая свободой способна любить (там, где нет свободы - нет любви), а значить жертвовать и миловать. В христианской культуре Бога именуют Человеколюбцем, ибо Он, будучи Высшей Справедливостью, желает миловать людей. Христианский Бог, согласно словам свт. Иоанна Златоуста «и дела приемлет, и намерения приветствует»[xlii]. В мире индуизма Абсолют не личность, но высший закон, который неумолимо действует, человек - не личность, он не может быть помилован, в рамках реинкарнации не может быть прощения и каждая «душа» неотвратимо расплачивается за свои недостатки и оплошности на протяжении сотен и тысяч жизней.

Христиане всегда и везде очень ясно ощущают безмерную ценность не только жизни (хотя бы самой короткой на земле) но и каждой минуты и секунды этой жизни. Смысл земного бытия с точки зрения христианства состоит совсем не в конечном «просветлении» человека здесь на земле, но в ясном и нравственном выборе его личности, определении воли и расположении сердца к Господу Богу, к Тому, Кто назван в Новом Завете Любовью, Истиной и Жизнью! Земная жизнь есть экзамен, который сдается христианином везде и всегда. Христос говорит: «верующий в Меня, не умрет вовек» (Ин. 11:26). «Ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:43) - та положительная оценка от Господа, которую желает получить христианин в любую минуту своего земного бытия. Доля секунды и миллиарды веков в данном контексте равны перед вечностью. В этом отношении все те изменения, которые учение о реинкарнации «откладывает» на череду последующих жизней христианская вера может совершить немедленно, в одно мгновение. Христианство - религия света, религия жизни и ясного ответа, а не вечных сумерек небытия. Ориген писал в свое время: «Поскольку согласно авторитету Писания будет конец мира, и сие тленное состояние сменится нетленным, невозможно поставить вопрос о том, может ли душа воспринять тело вторично или в третий раз»[xliii]. Согласно христианской догматике Христос победил смерть в самой ее основе, в то время, как в мировоззрении приверженца индуизма смерть непобедима и является в известной степени даже «союзницей» и «помощницей» человека, ибо освобождает его из «темницы» бытия. Датский профессор теолог Йоханнес Огорд, в течение десятков лет изучавший восточные духовные практики (в том числе в Индии), назвал йогу искусством смерти.

Церковь не верит в воскресение разложившихся трупов

Очень часто с целью дискредитации традиционно христианского взгляда на воскресение мертвых теософы любят пугать своих слушателей «воскресением мертвецов», вот, мол, церковники проповедуют, что мертвые люди выйдут из могил в том (простите) разложившемся виде, в котором они там присутствуют (этакий ужастик в стиле «Зловещих мертвецов»). На это следует заметить, что, конечно же, Церковь не учит, что воскресшие тела будут находиться в таком же состоянии, в каком они сошли в могилу. Христианство не проповедует воскресение телесных недостатков, болезней и тления. Напротив, воскресшие тела будут в преображенном состоянии, лишенные плотских тяжестей. Эти тела будут иными, однако, узнаваемыми и опознаваемыми (ощущаемыми) своими душами, как «свои». Вот размышление на эту тему свт. Кирилла Иерусалимского: «Восстанет это тело, но не останется таким же, а пребудет вечным. Не будет оно иметь нужды ни в снедях для поддержания жизни, ни в лестницах для восхождения, потому что соделается духовным, чем-то чудным, таким, что и выразить сего, как должно, мы не в состоянии...»[xliv].

Этот же святой пишет: «Истинный и здравый разум требует, чтобы с преобразованием тела в нетление тело вместе с тем совлекалось и тления и всех его последствий. В самом деле, неужели же кто например хромает, оживет опять с тем же увечьем ноги или голени? И если кто потерял глаза в этой жизни, неужели он воскреснет лишенный зрения? Каким же образом, скажет кто либо, мы уже освободились от тления, если являющиеся вследствие его недостатки еще остаются и владеют нашими телами?.. После времени Воскресения в нас не останется никакой недостаток вкравшегося тления, но как премудрый Павел сказал об этом теле, что посеянное «в немощи восстает в славе» (1 Кор. 15, 43). Что же другое может значить ожидание будущего воскресения этого тела в силе и славе, как не то, что оно, отбросив всякую немощь и бесчестие от тления и пороков, возвратится в изначальное творение? Ведь сотворено оно не для смерти и тления»[xlv]. Святой блаженный Августин считает, что в вечном бытии: «не будет недостатков, приобретенных со временем; для того, чтобы природа не была лишена и того, что со временем обнаружилось бы, как годное и целесообразное, и не искажалось бы в том, что уже оказалось неблагоприятным и вредным, но восстановлялось бы недоконченное, как будет исправлено испорченное»[xlvi].

Итак, чаянье христиан заключается вовсе не в надежде на воскресение трупов. У пророка Исаии есть такие слова: «Се творю новое небо и новую землю» (Ис. 65: 17) и этот новый мир будет наличествовать онтологически иным материалом (в плане своего генезиса и качества), который восполнит истлевшее. Каждая личность соединится со своей природой, со своим телом, которое будет иным - без недостатков и болезней, без плотских тяжестей и все же тем же самым, «своим», «родным». Так что Церковь не проповедует воскрешение «ходячих мертвецов». Сщмч. Мефодий Олимпийский приводит такую интересную мысль: «Когда Павел говорит «плоть и кровь не могут наследовать Царство Божие», то он объявляет это, - говорит Иустин - не с тем, чтобы отвергнуть пакибытие плоти, но научить, что не Царство Божие, которое есть вечная жизнь, наследуется телом, но тело - жизнью. Ибо если бы Царство Божие, которое есть жизнь, наследовалось телом, то оказалось бы, что жизнь поглощается тленным. Между тем жизнь наследует смертное, дабы смерть была победоносно поглощена жизнью и тленное явилось достоянием нетления, сделавшись рабом, подвластным бессмертию, так чтобы тело было достоянием нетления, а не нетление достоянием тела»[xlvii]. Иной раз задают вопрос - в каком возрасте будут прибывать воскресшие тела? Неужели все мы воскреснем престарелыми и немощными людьми? Прекрасный ответ на этот вопрос дает блаж. Иероним Стридонский: «мы воскреснем в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13)»[xlviii]. Благодать Божия, немощное врачующая и оскудевающее восполняющаявосстанавливает каждого человека в возраст Христа.

диакон Артемий Сильвестров
Русская народная линия

[i] Тертуллиан. О душе, 31

[ii] Григорий Богослов, свт. Стихотворение 7. О душе. // Творения. Т. 2. - СПб., 1912, с. 32.

[iii] см. Введенский Д. Эней Газский и его сочинение «Феофраст или о бессмертии души и воскресении».

[iv] Ириней Лионский, сщмч. Против ересей. II, 33, 1-2

[v] Мефодий Олимпийский, сщмч. О воскресении, против Оригена. с. 178-179.

[vi] более подробно см. Григорий Нисский, свт. О душе и воскресении // Творения. Т. 4. - М., 1863, с. 288.

[vii] Арбоний. Против язычников. 2, 30.

[viii] Эннеады. III,II. О Провидении, 13

[ix] Савельева И.М., Полетаев А.В. Что думают американцы о религии, политике, морали, правах и свободах, технических новшествах... Мониторинг общественного мнения №1 (81) 2007, с.123. https://cyberleninka.ru/article/n/oprosy-obschestvennogo-mneniya-v-ssha-chto-dumayut-amerikantsy-o-religii-politike-morali-pravah-i-svobodah-tehnicheskih-novshestvah)

[x] Морей Р. Реинкарнация и христианство. https://azbyka.ru/reinkarnaciya-i-xristianstvo

[xi] Cooper S. Reincarnation. Theosophical Press, Wheaton, 1959, p. 71.

[xii] panem et circenses с лат. - «хлеба и зрелищ».

[xiii] Owen, H. P. Concepts of Deity. London: Macmillan, 1971.

[xiv] Индуизм. Джайнизм. Сикхизм. Словарь. М.: Республика, 1996. С.390.

[xv] Кожевников В. А. Буддизм в сравнении с христианством. с. 190.

[xvi] Морей Р. Реинкарнация и христианство. https://azbyka.ru/reinkarnaciya-i-xristianstvo

[xvii] Николай Сербский, свт. Феодул, 17-27 (Просветленная тайна).

[xviii] см. Климент Александрийский св. Педагог. - М., 1996, сс.121 и 124, также Строматы III, 3

[xix] Морей Р. Реинкарнация и христианство. https://azbyka.ru/reinkarnaciya-i-xristianstvo

[xx] https://otvet.mail.ru/question/85283785

[xxi] Тертуллиан, Апология, 48.

[xxii] Кожевников В. А. Буддизм в сравнении с христианством. сс. 190 191.

[xxiii] Ермий Философ. «Осмеяние языческих философов». 2. http://predanie.ru/ermiy-filosof/book/67539-osmeyanie-yazycheskih-filosofov/

[xxiv] Тертуллиан, Апология. 48.

[xxv] Конзе Э. Буддийская медитация: благочестивые упражнения, внимательность, транс, мудрость. - М., 1993, с. 13.

[xxvi] Щербатской Ф. И. Центральная концепция буддизма и значение термина дхарма // Щербатской Ф. И. Избранные труды по буддизму. - М.: Наука, 1988. С. 169-170.

[xxvii] Терагата, 121-122.

[xxviii] Попов Иоанн, священник. Критический обзор главнейших основоположений ламаизма с точки зрения христианского учения. СПб., 1900. - 52 с.

[xxix] Розенберг О. О. Проблемы буддийской философии. -. Труды по буддизму. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991.- 295 с.

[xxx] Мефодий (Львов), иеромонах, Сравнение главнейших религиозно-нравственных положений буддизма с христианскими // "Миссионерское обозрение" 1905, №12 - С. 337-358; №13 - с. 495-513.

[xxxi] Цит. по: Кожевников В. А. Буддизм в сравнении с христианством. Т. 2, с. 451.

[xxxii] Щербатский Ф. И. Философское учение буддизма. // Восток Запад. Исследования. Материалы. Публикации. Вып. 4. - М., 1989, сс. 224 225.

[xxxiii] Дагпо Лхадже Гамбопа. Драгоценные четки. Публ. в: Дэви-Неел А. Посвящение и посвященные в Тибете. - СПб., 1994, с. 197.

[xxxiv] Дагпо Лхадже Гамбопа. Драгоценные четки. Цит. по: Дэви Неел А. Посвящение и посвященные в Тибете, http://www.universalinternetlibrary.ru/book/david-niel/8.shtml

[xxxv] Франк С. Л. Учение о переселении душ. https://azbyka.ru/uchenie-o-pereselenii-dush

[xxxvi] см. подробнее Сильвестров Артемий, диакон. Понимание свободы личности в христианстве. http://ruskline.ru/special_opinion/2017/yanvar/ponimanie_svobody_lichnosti_v_hristianstve/

[xxxvii] Иустин Философ, мч. I Апология. 8.

[xxxviii] Афиногор. О воскресении мертвых, 25.

[xxxix] Gombrech R. Mind Transference in Sinhalese Buddhism // Hystory of Religion. 1971, II (2), pp. 202-219.

[xl] Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. / Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. -М.: СЭИ, 1991. - С.87.

[xli] Мень А., прот. История религии. Т. 3: У врат молчания. М., 1992.

[xlii] Иоанн Златоуст, свт. Слово Огласительное во святый и светоносный день преславного и спасительного Христа Бога нашего Воскресения. http://www.orthlib.ru/John_Chrysostom/paskha.html

[xliii] Ориген, На Песнь песней. 2.

[xliv] Кирилл Иерусалимский, свт. Слова огласительные. Спб.: изд. Сойкина. 18, &18. c. 228

[xlv] Кирилл Иерусалимский, свт. Толкование на Евангелие от Иоанна // Богословский вестник. 1911, т. 1, январь, с. 275.

[xlvi] Августин Аврелий, блаж. Энхиридион Лаврентию или о вере, надежде и любви http://otechnik.narod.ru/newtest/1_3000/avgustin_o_vere_nadegde_lubvi.html

[xlvii] Мефодий Олимпийский, сщмч. О воскресении, против Оригена. с. 232-233.

[xlviii] Иероним Стридонский, блж. Письмо 88. К Евстохии ­https://azbyka.ru/otechnik/Ieronim_Stridonskij/pisma-87-117/