[27.11.2012] Опасные тенденции в учении и пастырской практике священника Георгия Кочеткова

Каждая эпоха церковной истории знает свои, попущенные данному времени соблазны и искушения. Одно из основных искушений нашего времени – модернизм, выражающийся в неообновленчестве. Напомним, что термин «неообновленчество» впервые использовал Святейший Патриарх Алексий II на епархиальном собрании духовенства Москвы 20 декабря 1993 года, назвав этим словом современное модернистское движение внутри Русской Православной Церкви, разрушающее церковные и богослужебные традиции. Тем самым он показал, что нынешние церковные реформаторы являются духовными преемниками обновленцев 1920-х годов. Среди представителей неообновленчества наиболее ярким является священник Георгий Кочетков.

Отец Георгий – это в каком-то смысле фигура знаковая. Ибо именно он наиболее контрастно, в четких и резких тонах воплотил в себе то, что другие обновленцы скрывают и вынашивают, ожидая для реализации своих планов более удобного времени. Переводы богослужений на русский язык и литургическое новаторство, догматическое свободомыслие и формирование «своей», особняком стоящей по отношению ко всей Церкви общины – всё совместилось в отце Георгии.

Основой для модернизма является церковный либерализм – это благодатная, если конечно так можно выразиться, почва для тех, кто хочет перестроить Церковь по своим стандартам. Иногда считается, что либерализм – это любвеобильное согласие на любые взгляды и мнения, мол, думай, как хочешь, главное, хорошо относиться друг к другу. Нет, либерализм всегда внутренне крайне агрессивен, особенно к тем, кто не хочет сам быть либералом и разделять либеральные ценности. Христианина, свято хранящего традиции Церкви, церковный либерал ненавидит всеми фибрами своей души, и потому может употребить в отношении него не только психологическое давление, но и грубое физическое воздействие. Не так давно либеральная общественность, связанная с общиной священника Георгия Кочеткова, отметила в каком-то смысле юбилей – пятнадцатилетие скандала на его бывшем приходе Успения в Печатниках. Как известно, тогда в храме, занимаемом кочетковской общиной, был спровоцирован конфликт со священником Михаилом Дубовицким. Батюшку за его несогласие с проводимой в кочетковской общине богослужебными реформами насильственно госпитализировали в психиатрическую больницу, что повлекло за собой серьезный ущерб его здоровья в результате введения не показанных ему нейролептиков.

Действия кочетковцев вызвали тогда негодование многих православных людей, а Патриархия наложила на священника Георгия Кочеткова и на его помощников, участвовавших в инциденте, строгие прещения. И вот, в этом году сторонники Кочеткова в свою защиту создали фильм «Разоблачение: pro et contra», как запоздалый ответ на фильм «Разоблачение», созданный много лет назад с целью осветить происходившие тогда события, которые потрясли летом 1997 года всю православную Москву.

Фильм кочетковцев, при всей тщательности своей подготовки, при всех употребленных методах, располагающих зрителя на свою сторону, выдал одну показательную черту – жесткое и самоуверенное противопоставление себя священноначалию Церкви. Создатели фильма, не стесняясь, обвиняют в инциденте и последующих прещениях на отца Георгия епархиальное руководство города Москвы. В качестве претензий выдвигается то, что Патриархия прислала на приход Кочеткова в храм Успения в Печатниках священника, внутренне чуждого его общине, а не поставила во священники их собственного ставленника и воспитанника, прошедшего полный курс обновленческой катехизации по системе о. Георгия Кочеткова.

В этом отношении хотелось бы напомнить, что ни один православный приход не может считаться в церковной жизни автономным и самодостаточным, обходящимся в своей жизни без правящего архиерея. Настоятель на приходе является священнослужителем и пастырем, уполномоченным на то своим епископом, и потому собственно епархиальный архиерей, а не настоятель поставляет клириков на приходе. Если священноначалие считает более полезным для данной общины присутствие конкретного клирика, то это решение является законным для Церкви действием, которому не следует противопоставлять свою мнимую правоту.

Известно, что со стороны кочетковской общины предлагаемым священноначалию кандидатом в священство был ближайший «сподвижник» о. Георгия – Александр Михайлович Копировский. Это тот самый А.М. Копировский, который, будучи мирянином, самочинно потреблял Святые Дары, ссылаясь на благословение своего настоятеля. О вопиющем случае этого серьезного канонического преступления сохранил свидетельство епископ Василий (Родзянко). Известно, что владыка Василий лично посетил отца Георгия за литургией и, между прочим, заметил: «Мне о Вас наговорили такие ужасы, будто у Вас миряне потребляют Святые Дары». Отец Георгий, нисколько не смутившись, категорически отверг данное обвинение, и владыка успокоился, распрощался с отцом Георгием и вышел из алтаря. Каково же было изумление, а затем и возмущение владыки, когда, вернувшись за чем-то в алтарь, он застал Александра Михайловича Копировского, лжицей потребляющего Святые Дары из чаши! Позднее с горечью и болью владыка писал: «Смущает и практика свободного обращения с “врачующей” благодатью священства – допущения мирянам, не имеющим этой благодати, потреблять Святые Дары после литургии, что практикуется в общине отца Георгия. Это еще одно очень опасное вмешательство в Божественную природу Церкви, чреватое опасными последствиями. Как можно до такой степени обременять бедного мирянина, в полном безоружии, без благодати священства, установленной специально для того, чтобы дать духовную силу вынести на себе огонь “божественного погребения” Тела Христова в себе самом?! Какое жуткое вмешательство ума человеческого в Божественную бездну!» («Со страхом Божиим» // Православная Москва. 1995. №18).

Между тем, это осуществлялось как обычная практика, при живом, канонически дееспособном отце Георгии, без осведомления об этом священноначалия, и при лживом утаивании от тех, кто болеет душой за литургическую жизнь Церкви.

Обновленчество – это всегда обман. Обновленцы никогда не расскажут о всех своих планах и начинаниях. На Церковь они смотрят как на больной организм, а на себя, как на врачей, которые не должны говорить больным о всех методах своего лечения. Обновленцам есть что скрывать, ибо церковный народ, веками воспитывавшийся на православных традициях, никогда не примет вынашиваемых ими идей. Как верно заметил протоиерей Димитрий Смирнов, «если вы имели знакомство с его (о.Георгия Кочеткова) книгами типа Катехизиса или пособия для катехизаторов, вы видели, что они написаны абсолютно лукавым человеком. Он начинает каждую фразу, а в конце дает тысячу отговорок, которые допускают сорок с половиной тысяч толкований каждого слова, и он по своему произволу выбирает то, что ему сейчас нужно. Он знает, что он знает, но он никогда этого открыто не скажет, он всегда будет, как настоящий сектант, отрицать, черное называть не белым, а то черным, то белым. Его очень трудно прижать к стенке» (http://www.blagogon.ru/articles/117/).

У обновленчества нет достойных аргументов в пользу своей позиции, поэтому оно скатывается к тому уровню общения, который был выражен репликой-угрозой, произнесенной кочетковским алтарником отцу Михаилу: «Ну, ты, гад, тебе говорят, читай по-русски» (http://www.blagogon.ru/articles/292/). Вырвать часослов из рук священника во время службы – для них раз плюнуть, потому что им вообще плевать на традиции Церкви.

Авторы упомянутого фильма упорно отстаивают свою правоту, обвиняя священноначалие в засылке лазутчика, как будто Патриархия – это вражеский стан, а самого отца Михаила, практически доведенного до нервного срыва, они обвиняют в сумасшествии. Авторы утверждают: «Госпитализация оказалась полностью оправданной, что признано и документировано было всеми инстанциями – врачами, милицией, прокуратурой, кроме одной – епархиальной, торопливо признавшей виновными прихожан Успенского храма и его настоятеля священника Георгия Кочеткова». Но если вглядеться в документ – медицинское заключение, цитируемое кочетковцами, которое показано в кадре крупным планом, то там можно прочесть: «В течении нескольких часов осматривался врачами-психиатрами стационара, в том числе комиссионно. Комиссия пришла к заключению, что Дубовицкий М.В. признаков психического заболевания не выявляет, после чего, в день поступления, он был выписан из стационара». Зачем же озвучивать в кадре то, что прямо противоречит прилагаемому документу?

Самое же главное другое: кочетковцы объявляют епархиальное суждение об инциденте несправедливым. В кочетковском фильме как бы в подтверждение своей гордой невинности и понесенных страданий приводится распоряжение из Патриархии, а в кадре крупным планом показывается: «Патриарх Московский и всея Руси Алексий». Так вот кто, оказывается, во всем виноват! «Несправедливое запрещение в служении» – так характеризуют в фильме действия Патриарха сторонники Кочеткова. Мы видим нескрываемое, наглое выступление кочетковцев против Патриарха, то есть против своего непосредственного епархиального архиерея. Герои фильма фактически открыто признают, что несогласие с их обновленческой практикой исходило непосредственно от Патриарха. Всё оказалось до чрезвычайности просто: «мы правы, а Патриарх не прав», вот позиция сторонников Кочеткова. «Прямо за этим стояли и владыка Арсений и протоиерей Владимир Диваков… и архимандрит Тихон конечно», – не стесняясь, признаются они.

Противопоставление кочетковцами себя Церкви выражается в крайне одиозных выражениях: «Прещения были сняты лишь через три года, но за эти годы тайна беззакония явила себя во многих епархиях Русской Православной Церкви». Здесь несогласие с практикой отца Георгия Кочеткова названо тайной беззакония, а неприятие этой практики в епархиях Русской Церкви названо действием тайны беззакония. «Все это время искоренению подвергались едва прозябшие в народе ростки возрождения веры и церковности, давшие много живых начинаний в храмах Московской и других епархиях Русской Церкви». Кочетковцы как бы проводят параллель между преследованием веры в советское время со стороны безбожной власти и прещениями на кочетковцев со стороны Патриархии. Обновленцы видят в Церкви только себя, свои литургические изобретения называют возрождением веры, а сохранение подлинных церковных традиций и неприятие обновленчества церковным народом – гонением на веру.

Обновленчество – это всегда бунт, ибо реализовать свои планы оно может только бунтуя против традиционной церковности. «Страдать за Церковь – это еще пустяки, вот страдать от Церкви это что-то значит», – говорят они в фильме, не стыдясь своих слов. Покойного Патриарха Алексия они обвиняют в несправедливом к себе отношении, зато поддерживают отношения с С.С. Бычковым, тем самым Бычковым, который многократно в «Московском комсомольце» писал против Церкви и против митрополита Смоленского и Калининградского, ныне Святейшего Патриарха Кирилла. Поэтому обновленчество всегда находится в оппозиции – к Патриархии, епархиальной власти, официальному учению Церкви.

Итак, обновленчество – бунт, и в этом смысле обновленчество никогда не может включиться в тот естественный для Церкви процесс, при котором на протяжении столетий совершается таинственная жизнь Церкви, вырабатываются каноны, регулирующие церковную жизнь, а люди молятся на церковнославянском богослужебном языке и бывают услышаны. Сами обновленцы любят вспоминать, что церковнославянский язык с веками корректировался, но они не замечают, что именно с веками, а не одним взмахом руки революционера-реформатора. Тем самым обновленцы уже исключают себя из общего русла церковной жизни. Обновленчество хочет сразу больших перемен, неестественных и чуждых жизни Церкви – отвержения канонов, церковных традиций и ломку богослужебного языка, свободомыслия в вероучении и измышления новых форм жизни прихода. Обновленец хочет сейчас и сразу поменять в Церкви всё, потому что он не нашел себе места в традиционной Церкви, ему там тесно и дурно, и значит, надо сломать и исправить так, чтобы было легко и комфортно.

Этим объясняется наглая русификация литургических текстов, отмена исповеди перед Причастием, Всенощного бдения, отмена чтения Часов перед Литургией, чтение тайных молитв вслух, демонстративное лобзание мирян перед «Верую», зачастую лиц противоположного пола, устранение ряда возгласов, например «Богородицу и Матерь Света в песнех возвеличим», в общем, всё то, что уже наблюдалось в практике обновленцев начала XX века, и воспрещено указами Святейшего Патриарха Тихона от 4 ноября 1921 г. и местоблюстителя священномученика Петра Полянского от 14 сентября 1925 г. (http://www.blagogon.ru/digest/230/).

В чем же причина такой самоуверенности обновленца? А причина коренится в вере в собственную харизматичность, так сказать, в личную Пятидесятницу, о которой не раз говорил отец Георгий Кочетков. Какие уж тут традиции Церкви, если отец Георгий сподобился личной Пятидесятницы, как и апостолы, и, стало быть, может не хуже их устанавливать в Церкви порядки и правила? Как признается сам отец Георгий, «…то, что произошло в воскресенье на католическую Пятидесятницу на Сионской горе, когда Константин Сигов спросил меня о природе “благодатного огня” и о моем отношении к этому явлению и я, неожиданно для себя, ответил, что это – наказание Божье за отсутствие в жизни нашей церкви огня Пятидесятницы. В этот момент я действительно почувствовал себя совершенно причастным к тому, что произошло на Пятидесятницу тридцатого года со святыми апостолами» (Кифа, 2005, №6 (33). С. 4.http://gazetakifa.ru/content/view/2/108/). Куда уж нам с канонами и традициями Церкви до отца Георгия как особого причастника апостольской Пятидесятницы! И какое священноначалие будет ему указ, если в Церкви огонь Пятидесятницы отсутствует, а отца Георгия исполнил в момент изречения вышеприведенной глубокомысленной фразы?

Чтобы не показаться одинокими в своих суждениях о священнике Георгии Кочеткове, приведем слова протоиерея Димитрия Смирнова на богословской конференции «Единство Церкви» в 1994 году, обращенные к отцу Георгию, как раз в связи с возникшими нестроениями от обновленческих инноваций. В нижеприведенных словах мы видим ясно изложенную позицию преобладающей части духовенства Русской Православной Церкви. Протоиерей Димитрий тогда прямо обратился со словом вразумления и увещевания к о. Георгию:

«Послушай и не обижайся, дорогой отец Георгий. Твои титанические по масштабу и затраченной энергии труды видятся всем, кого я об этом спрашивал, как зловредная деятельность, направленная на подрыв церковных устоев. Воспринимаются, как намеренное создание параллельной церковной структуры для дальнейшего революционного переворота с целью поменять полуторатысячелетнее приходское церковное устройство на какое-то таинственное “синагогально-синаксарное”. Выработанная тобою система оглашения приводит неофита не к современной церковной традиции, но к вымышленной тобой “псевдоапостольской”, которая так же похожа на первохристианство, как недружеский шарж на самого человека. Твой эксперимент над очень дорогим, что сохранилось в Церковном Предании – имеется в виду богослужение, – воспринимается только как кощунство. Неужели ты думаешь, что то, что Церковь отстояла от большевиков ценой жизни сотен тысяч своих мучеников, она отдаст тебе для революционных вивисекций? Богослужение, на которое ты посягнул, не твое, а наше, и нам больно, когда режут по живому. Я знаю и свидетельствую, что ты не злонамеренный человек, но как ты по-детски наивен. Ты, не имеющий музыкального слуха, не можешь оценить всю бездарность твоего заплетающегося “внемлем” вместо “вонмем” – так поверь на слово. Среди внешних, неофитов и даже заклятых врагов Церкви Русской ты уже имеешь много сторонников, а авторитета внутри Матери-Церкви для тебя не существует. Даже всеми любимый и благоговейно чтимый старец-исповедник архимандрит Иоанн (Крестьянкин) назван в одном из твоих выступлений “Айболитом”. Одумайся, покайся. Бог милостив! И не изображай, пожалуйста, из себя непонятого страдальца за истину. Все давно проанализировано и понято. Твое пастырство, которое можно условно назвать интеллектуально-душевной прелестью, уже создало внутри Церкви оппозицию, которая жаждет революционных изменений и судит обо всем и обо всех в Церкви, хотя принадлежит ей по крещению всего лишь год-два. Весь вред твоей деятельности не только в упрямой революционности, не только в опасности появления новой мистической секты из твоих раскачивающихся на богослужении и впадающих в транс неофитов, но в раболепстве перед духом времени, который есть дух князя века сего. Именно поэтому тебя всегда будут защищать и внешние, и враги Христа. Мне хотелось бы довести до твоего сведения вот что:новая духовность, рождающаяся в твоих общинах, воспринимается всей остальной Церковью, как чуждая и враждебная ей по ДУХУ. Ты – молодой священник, не являющийся в Русской Церкви никаким авторитетом, ни как богослов, ни как пастырь. Поэтому твоя деятельность воспринимается как дерзкое самочиние, и на дух не приемлется Церковью» (http://www.blagogon.ru/biblio/29/).

Противление вероучению Церкви в общине священника Георгия Кочеткова основано на принципе: «Я лучше знаю», «Я умнее», «Я знаю истину, которой не знают церковные люди». Только этим можно объяснить весьма странные заявления священника Георгия Кочеткова по ряду догматических вопросов.

Вот, допустим, одно из откровений отца Георгия: «Когда я прочитал Коран, тогда я внутри, для себя, не для кого-то, а для себя сказал: А мусульмане – они же христиане… Если они называют Иисуса Мессией, всем известна эта сура, а Мессия – это Христос, то почему они не христиане? Я тогда еще не знал знаменитую цитату из святителя Филарета Московского: “Никакую церковь, верующую, что Иисус есть Христос, не дерзну назвать ложной”. Для меня мусульмане – христиане: это как бы протестанты VII века» (Материалы международной научно-богословской конференции. Москва, 29 сент.–1 окт. 2004 г. – М.: Свято-Филаретовский ин-т, 2005. С.114-115). Почему бы мусульманам самим не провозгласить себя после этого христианами, если все так очевидно и просто? Правда, сами мусульмане за такое признание могут пойти на крайние меры, от которых, слава Богу, Господь пока уберег отца Георгия.

Хочется напомнить, что преподобный Иоанн Дамаскин среди ста ересей помещает «религию измаилитов, предтечу антихристову» (О ста ересях. Гл. 100). Ибо Христос говорил: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14:6), а мусульмане говорят: нет, не через Христа мы приходим к Аллаху, а через пророка Его Мухаммада. В исламе отвергаются искупительные страдания Господа, с точки зрения Корана, Он вовсе и не страдал, желавшим Его распять только показался Его облик, тогда как Аллах сразу вознес Его на Небо (см. Коран 4:157–158) – что же это за христианство? Самое же главное различие – мусульмане отвергают Божество Христа, для них Он всего лишь пророк, но не воплотившийся Бог: «Не веруют те, которые говорят, что Иисус, сын Марии – это Бог» (Коран 5:17); «И сказали христиане: “Христос – Сын Божий”. Эти слова в их устах похожи на слова тех, которые не веровали раньше. Пусть поразит их Аллах! До чего они отвращены!» (Коран 9:30); «Иисус Христос, Сын Марии, – только посланник Аллаха… Поистине, Аллах – только единый Бог. Достохвальнее Он того, чтобы у Него был ребенок» (Коран 4:171). Вот какое представление о Христе отец Георгий поспешил назвать христианством. А знает ли отец Георгий о том, что согласно одному из хадисов, при втором пришествии Иса женится на женщине арабского племени, что она родит ему девочку, которая умрет, что через несколько лет после этого Иса умрет сам, что Мухаммад завещал оставить по левую руку от него место для погребения Иисуса, и что место это сохраняется до сих пор?

Впрочем, даже до уровня исламского богословия отец Георгий явно не дотянул, ибо мусульмане признают бессмертие души, а отец Георгий во всеуслышание объявляет: «Я много говорил о фундаментализме как практическом атеизме и о том, что сознательному христианину сейчас почти нельзя верить в теорию бессмертия души». «Людьми не воспринимается, что современный христианин не может всерьез поддерживать, скажем, учение о бессмертии души человека. Это настолько вошло в плоть и кровь людей, как и в разные церковные и околоцерковные писания и предания, что кажется, что если этого бессмертия нет, то разрушаются самые основы веры» (Кифа, 2005, №6 (33). С. 4,10.http://gazetakifa.ru/content/view/2/108/). Такого откровения от православного священника, призванного вести ко спасению бессмертные души людей, нужно еще поискать!

Старец Паисий Святогорец учил, что «зло начинается с недостатка веры в иную жизнь». Наш гениальный писатель Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя» утверждал: «Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна и именно – идея о бессмертии души человеческой …». Отец же Георгий Кочетков запросто это бессмертие отрицает. Святитель Иннокентий Московский, приведший к вере многих людей, говорил: «Люди не для того сотворены, чтобы жить только здесь, на земле, подобно животным, которые по смерти своей исчезают, но для того единственно, чтобы жить с Богом и в Боге, и жить не сто или тысячу лет, но жить вечно». А отец Георгий на все это хладнокровно отвечает, что сознательный христианин должен быть выше какой-то там «теории бессмертия души».

Когда отвергается главная ценность человека – бессмертие души, когда сняты барьеры в крушении всего святого, то можно посягать на любые святыни и ценности Православия. Вот как отец Георгий пишет о вере Церкви в Приснодевство Богоматери: «Не в плотских отношениях как таковых грех, хотя нередко среди людей грех выражается и в этих отношениях, а в чем-то другом. Целомудренность Зачатия и Рождения Христа безусловна, но как это было с точки зрения физической – остается тайной, никто на земле этого не знал, не знает и не будет знать» («Идите, научите все народы»: Катехизис для катехизитаров. М.: Изд. Свято-Филаретовской московской высшей православной школы, 1999. С. 249). Своими вкрадчивыми словами отец Георгий пытается зародить в своих последователях зерно сомнений, делая недвусмысленные намеки, что Рождение Христа вовсе не было безмужным: «Итак, поскольку Матфей в 1:18–25 соединяет изначальное христианское предание о рождении Иисуса от Иосифа с близкой духу эллинистической эпохи верой в физическую девственность этого рождения, постольку далее он приводит соответствующую цитату из писания пророка Исаии: “се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил”. Хотя, надо и здесь иметь в виду, что у Исаии стоит не совсем то же слово. “Парфенос” – это “дева” по-гречески (по Септуагинте), а в еврейском тексте стоит “альма” – молодая незамужняя женщина, молодица, девица, т.е. понятие более широкое. Неслучайно и современные специалисты по тексту Нового Завета утверждают, что за каноническим рассказом Матфея, возможно, стоял еще более древний рассказ, содержание которого, разумеется, для нас весьма гадательно. Однако есть также очень древние сирийские варианты текста Мф., которые позволяют предполагать рассказ с подчеркнутой ролью отцовства Иосифа» («Идите, научите все народы»: Катехизис для катехизитаров. С. 250).

Вот почему старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин) на вопрос известного московского протоиерея, вынимать ли частицы на проскомидии за священников Георгия Кочеткова и Александра Борисова, ответил: «Поминать нельзя! Они похулили Божию Матерь» (http://www.blagogon.ru/articles/116/).

Зная подобные опусы священника Георгия Кочеткова, можно понять, почему он сам признается: «Для современного человека потеряли смысл некоторые догматические и канонические формы, законы веры и жизни, ее древние понятия и символы».

Эти слова взяты из недавнего интервью священника Георгия Кочеткова журналу «Harvard Business Review Russia». Там отец Георгий открывает свое отношение к Священному Писанию: «Какие-то понятия и вещи, которые раньше, может быть, служили людям прекрасную службу, неизбежно потом устаревают, становятся бессмысленными. Но тогда теряется и дух! Откройте Библию, Ветхий и Новый завет, посмотрите, как много с тех пор умерло. Это же видно невооруженным глазом. Что-то осталось очень живым, а что-то нет. Прошли те времена, когда считалось, что Библию писали люди с закрытыми глазами, а их рукой водил сам Дух Святой. Это бабушкины сказки. А коль все это писали люди, значит, они привносили и что-то свое, человеческое» (http://hbr-russia.ru/issue/80/3180/).

Впрочем, это обычное для церковных либералов критическое отношение ко всему, что связано со Священной историей и Священным Преданием Церкви. Неочевидное с позиций современной науки или естествознания, ненаблюдаемое в современном быту объявляется «бабушкиными сказками». Для мертвого духом Священное Писание становится мертвой и устаревшей буквой, на смену которой обновленец спешит сказать свое «веское», «современное» слово.

Наглядной картиной вольного отношения к Священному Писанию является трактовка священником Георгием Кочетковым библейского повествования о творении первозданных людей. В своем «Катехизисе для катехизаторов» отец Георгий, обратившись к библейскому тексту И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотью (Быт. 2:21), дает потрясающий комментарий: «В образе “крепкого сна”, взятия (то есть поднятия) “одного из ребер” Адама и утаивающего конечного “закрытия его плотию” можно видеть любовное соитие Адама с женской особью, в чем-то себе подобной (“человекообразной”), призванной стать при этом человеком – “женой”. В любом случае нельзя не признать, что это – символ телесной близости тех, кто становится “одной плотью”» («Идите, научите все народы»: Катехизис для катехизитаров. С. 97–98). Отец Георгий пытается трактовать творение Евы как любовное соитие Адама с человекообразной особью женского пола. Тем самым, богоподобие первозданных людей заменяется у Кочеткова скотоподобием, а чистое Божественное творчество заменяется похотью праотца к человекообразному существу, фактически скотоложством. «Но не стала ли она (Ева) лишь нежизнеспособным получеловеком-полуживотным?» – задает Кочетков «риторический» вопрос. Вот так либеральное желание подыграть теории эволюции заставляет сомневаться в очевидных библейских словах и искажать смысл Священного Писания самым чудовищным образом.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил: «Когда усумнишься в истине какого-нибудь лица или события, описываемого в Священном Писании, тогда вспомни, чтовсе Священное Писание богодухновенно есть (2 Тим. 3:16), как говорит Апостол, значит истинно, и в нем нет вымышленных лиц, басней и сказок, хотя есть притчи, а не собственное сказание, где всякий видит, что идет речь приточная. Всё слово Божие есть единая истина, целостная, нераздельная, и если ты признаешь за ложь одно какое-нибудь сказание, изречение, слово, ты погрешишь против истины всего Священного Писания, а первоначальная истина его есть Сам Бог» (Моя жизнь во Христе. Т. 1. СПб., 1893. С. 102).

Как писал Байрон,

Блажен, кто, Библии страницы пробегая,
Высокий смысл их разумел.
Но лучше во сто крат, о смертный, не родиться,
Чем строки дивные надменно отвергать!

Вольность по отношению к Священному Писанию, естественно, выражается в критическом восприятии всего, что является сокровенной святыней для православного человека. Поэтому отец Георгий так легко, вполне одобрительно относится к кощунственным фантазиям на тему Евангелия, представленным в романеКазандзакиса «Последнее искушение» и его экранизации в фильме Скорсезе. Сам отец Георгий в своем слове к пастве 14 ноября 2012 г. сказал: «Помните, 15 лет назад уже были выступления против этого фильма, правда, очень странные. Выступал даже тогдашний патриарх. Правда, он сказал: “Я его не смотрел, но никому и не рекомендую”. Я очень-очень удивился такой короткой исторической памяти некоторых наших церковных лидеров, и с удовольствием посмотрел его по телевизору. И понял, что этот фильм замечательный… Художественные произведения на базе Евангелия могут быть даже гениальными. Взять хотя бы знаменитый Булгаковский роман “Мастер и Маргарита”. То же самое можно сказать и о романе Казандзакиса – лауреата Нобелевской премии, – экранизированном одним из лучших современных режиссеров Скорсезе… Но удивительно, почему здравые церковные люди, как правило, о таких вещах молчат? Только потому, что 15 лет назад синод вместе с патриархом приняли какое-то скороспелое, в угоду дня, абсолютно нецерковное по духу и смыслу решение?» (http://www.ogkochetkov.ru/publikacii/detail/chto-obshchego-mezhdu-filmom-skorseze-i-problemoi-vybornosti-episkopata/).

Напомним, что 5 ноября 1997 года Священный Синод постановил: «Упомянутая кинокартина глубоко оскорбляет и ранит религиозные чувства православных христиан… Церковь, движимая заботой о духовном облике народа, полагает своим долгом обратиться к пастве с решительным осуждением греха и порока, навязываемого через телеэфир… Истина Христова, Святое Имя Божие не должны подвергаться поруганию. Христова Церковь не может согласиться и никогда не согласится с кощунством, какие бы могущественные силы ни стояли за ним». А 1 декабря 1997 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II выступил с Патриаршим Заявлением, в котором говорилось: «НТВ и некоторые газеты пытались убедить всех нас, что этот показ и есть подлинная демократия, свидетельство прогрессивных преобразований в стране. Однако я убежден, что развитие общества в сторону дозволения оскорблять самые светлые чувства людей есть не прогресс, а упадок… Не устану повторять, что Церковь – не политическая и не экономическая сила. И когда она возвышает свой голос против кощунства и богохульства, она не оглядывается ни на политическую, ни на экономическую конъюнктуру».

Сравнив постановления Синода и Патриарха с высказываниями отца Георгия о фильме, а равно и о священноначалии («синод вместе с патриархом приняли какое-то скороспелое,.. абсолютно нецерковное по духу и смыслу решение», говорит о. Георгий), вспоминаются слова Спасителя: Никто не может служить двум господам(Мф. 6:24), и либо ты следуешь за голосом Церкви, либо же за отцом Георгием Кочетковым. Здесь прав кто-то один – или священноначалие Русской Православной Церкви или же отец Георгий. Но совместить одну позицию с другой невозможно в принципе.

Протоиерей Константин Буфеев, который когда-то и сам был адептом общины отца Георгия и знает происходящее там изнутри, сделал выводы о том, что братство «Сретение» во главе с его лидером Георгием Кочетковым, все их неформальные собрания, проводимые в Сретенском братстве на уровне «соборов», «агап», молитвенных и евангельских домашних встреч, «открытых встреч» и уроков оглашения напоминают секту, что противостояние кочетковщины и Церкви налицо и символически может быть выражено названиями двух трудов. Как пишет отец Константин Буфеев, «Кочетков озаглавил свою программную статью: “Священство православных и баптистов”, подразумевая, что здесь есть о чем поговорить, есть что с чем примирить. Православный богослов архимандрит Иларион (Троицкий, будущий архиепископ, священномученик-соловчанин) еще в начале нашего столетия закрыл эту дискуссию названием своего труда: “Христианства нет без Церкви”». 

В своей статье «Ересь кочетковщины» о. Константин отмечал кощунственное содержание т.н. «агап», имеющих закрепленный чин, ярко выраженное баптистское содержание и пародирующих Божественную литургию: совместное пение молитвы Отче наш, обряд «хлебопреломления», свободная молитва предстоятеля и харизматические молитвы участников «агапического сборища» над чашей с вином, завершающиеся литургическим возгласом: «Христос посреди нас!» – и всеобщим ответом: «И есть, и будет!»... (Священник Константин Буфеев. Ересь кочетковщины.http://blagogon.ru/biblio/417/).

На этом можно бы и завершить краткое рассмотрение весьма странных тенденций в учении и общинной практике священника Георгия Кочеткова, не дерзая лично выносить ему суд, ибо уже неоднократно Церковь в лице авторитетных богословских комиссий и епархиальных определений выносила свое суждение по поводу этого печального явления, вкравшегося в современную церковную жизнь.

 В резюме Богословской комиссии, проанализировавшей в 2000 году опубликованные богословские изыскания священника Георгия Кочеткова, приведены следующие выводы:

«1. В своем учении священник Георгий Кочетков отступает от Православия, так как его вероучительная система не соответствует догматическому учению Православной Церкви, утвержденному Вселенскими Соборами и заключенному в форму, смысл и содержание Никео-Цареградского Символа веры...

2. Святоотеческое наследие в книгах священника Георгия Кочеткова либо остается невостребованным, либо подвергается критике.

3. Вековые традиции Русской Православной Церкви, дух ее пастырского служения, сокровища литургической жизни, школа духовного возрастания, несомненно, чужды священнику Георгию Кочеткову и его последователям. В его богословской системе, организации пастырского служения, литургической жизни его общин неизменно прослеживается влияние, с одной стороны, рационализма, с другой – ложного харизматизма, свойственных различным направлениям протестантизма» (http://www.blagogon.ru/biblio/150/).

Напоследок хотелось бы задаться вопросом, так кто же все-таки такой священник Георгий Кочетков, который отвергает очевидные православные догматы, свои литургическим реформаторством разрушает церковное предание Церкви, и в то же время дерзает заниматься катехизацией, духовным просвещением и пастырской практикой? Что, а главное – кто стоит за всей его деятельностью и куда он ведет людей, наивно доверившихся его руководству?

Валерий Духанин
Благодатный огонь