[07.11.2024] Коммунистическая ересь как патриотическая страсть

По итогам несостоявшегося, а точнее, не попущенного Божьим Промыслом триумфального празднования 150-летия В.И.Ульянова (Ленина), стоит заметить, что консервативная критика главного коммунистического идеолога и навязанной им идеологии будет очень ограниченной и безрезультативной, если мы не поймем, почему именно эта фигура и именно эта идеология до сих пор сохраняют относительную популярность в нашей стране. Для очень многих традиционных православных консерваторов совершенно очевидно, что Ленин это “исчадье ада”, “антихрист” и “русофоб”, ненавидящий русский народ, русскую государственность и Русскую Церковь, и они совершенно уверены, что это также должно быть очевидно всем остальным русским патриотам, а если кому-то не очевидно, то он такой же “антихрист” и “русофоб”. Но в сознании отдельно взятых людей, а тем более в их бессознательном, легко могут сосуществовать самые разные идеи, ценности и представления, зачастую взаимоисключающие друг друга. И поэтому весьма наивно ожидать такой очевидности от каждого встречного, пол жизни прожившего при советской власти или родившегося после ее краха.

Вряд ли стоит доказывать, что если бы Ленин и Ко стремились захватить власть в России, открыто заявляя на каждом шагу и углу, что они мечтают уничтожить русский народ, русскую государственность и Русскую Церковь, то они бы не обрели никакой поддержки среди простых русских рабочих и крестьян. Когда Ленин и Ко пришли к власти, то все перечисленные цели они все-таки облекали в иные формулы и лозунги, более понятные и привлекательные для определенной части населения – пусть даже и весьма убогой части. Тем более, столь откровенные цели первых большевиков стали уже совсем не очевидны для миллионов русских людей, выросших при самой советской власти и доживших до нашего времени, а серьезно рефлексировать над политической историей всегда было уделом интеллектуального меньшинства. Большинство же определяет свои политические позиции в соответствии с сиюминутными потребностями, на чем, кстати, и зиждется вся система демократических выборов, ведь если бы политические приортеты всех граждан были бы хоть сколько-нибудь постоянны (например, все рабочие всегда голосовали бы за левых, а все торговцы за правых), то исход любых выборов был бы заранее всем известен.

Возможно, для многих “белых” патриотов это будет звучать очень неприятно и неожиданно, но главная причина популярности всех коммунистических вождей и самого коммунизма в России – не в приверженности разрушительной “безбожности, безнациональности и безгосударственности”, а наоборот, в обостренном, акцентуированном, страстном великодержавном патриотизме, в совершенно религиозном народо- и державо-поклонничестве. Именно на этих, сугубо консервативных и “правых” настроениях русской души паразитируют коммунисты и именно поэтому реальный, практический, электоральный коммунизм в России – это именно национал-коммунизм или, если уж говорить академически более точно, национал-большевизм.

Почему подлинную энергетику современному российскому коммунизму придает не столько жажда социальной справедливости или мечта о мировой антикапиталистической революции, сколько самый банальный, стихийный русский патриотизм? Потому что в восприятии огромного количества обычных русских обывателей все, что связано с национально-державным могуществом и планетарным превосходством России на 100% ассоциируется именно с СССР, а не с дореволюционной Русской монархией, о которой они ничего не знают, и уж, тем более, не с современной РФ. И поскольку это восприятие, в свою очередь, на 100% иррационально и обусловлено исключительно личным ограниченным гуманитарным опытом, то надеяться с первого раза изменить его с помощью каких-то научных фактов и статистических данных, а тем более, каких-либо нравственных аргументов – более чем наивно. Национал-большевистская ориентация многих современных патриотов – это не приверженность сухой ленинской доктрине, а верность стихийно возникшей и искусственно оформленной патриотической мифологии, которая по своему идеологическому содержанию несравнимо ближе немецкому национал-социализму или итальянскому фашизму, чем к космополитическому марксизму любого вида и подвида.

В такой коммуно-державной мифологии Ленин – это величайший вождь русской и одновременно мировой революции, создатель великой Советской России, бросивший вызов западной плутократии. И попробуйте с этим поспорить, если в каждой цивилизованной стране есть множество левых партий и движений, воспевающих партийный псевдоним Lenin, а граффити с серпами, молотами и красными звездами постоянно встречаются во всех современных магаполисах. В такой мифологии Сталин – это величайший могильщик целого легиона троцкистских шпионов, главный творец Великой Победы и создатель атомной бомбы. И попробуйте с этим поспорить, если Сталин, действительно, разгромил троцкистов, а потом действительно стал главнокомандующим Великой Победы, и именно при нем, действительно, была создана атомная бомба. И, конечно, в этой мифологии СССР это и есть та самая Великая Россия, впервые в истории человечества запустившая в космос и спутник, и собаку, и человека. Именно СССР почти пол века держал весь Запад в страхе, а пол Европы под контролем, и рослые, славянского вида солдаты из Кремлевского полка (а именно таких туда набирали, как представителей титульной нации) стояли на Посту №1 у Мавзолея Ленина и точно знали, что охраняют самую главную в мире могилу и, вообще, находятся в центре мира. И попробуйте с этим поспорить, если… впрочем, не стоит повторяться.

Отсюда вопрос – как способствовать разоблачению этой мифологии, обеспечившей некогда разгромленному марксизму-ленинизму второе дыхание?

Первый ответ лежит на поверхности: необходимо заниматься последовательным, систематическим, занудным (в хорошем смысле слова) историческим просвещением, разоблачая всевозможные национал-большевистские мифы. Именно этим сейчас занимаются многие историки и публицисты, в частности, объединенные вокруг Общества русского исторического просвещения «Двуглавый Орел». И всегда появляются какие-либо левые активисты, которые даже из-за одного незначительного исторического факта или одного рационального аргумента, переосмысляют свои “красные” убеждения и становятся нормальными, традиционными русскими патриотами и имперцами. Но при этом необходимо помнить, что равным образом вполне возможен и обратный процесс, когда иные православные консерваторы из-за одного только исторического факта или одного только рационального аргумента могут переосмыслить свои условно “белые” убеждения и стать образцово-показательными “красными” патриотами, причем левеющими на глазах, воспевающими не только Сталина, но и Ленина, а пройдет время – и самого создателя РККА, наркома военных и морских дел СССР Л.Д.Троцкого.

Отсюда возникает второй ответ на поставленный вопрос – одного только научного разоблачения коммуно-державной мифологии мало, необходимо еще столь же последовательное, столь же систематическое, столь же занудное (в хорошем смысле) объяснение и разъяснение самим великодержавным патриотам и консерваторам, что сама по себе историческая Россия, как и любая страна, не может быть абсолютной метафизической ценностью и что ее реальная, объективная, не зависящая от чьих-либо пристрастий ценность обусловлена исключительно ее служением Богу через исповедание и защиту православного христианства, т.е. ее православностью. И что такие прекрасные понятия, как “Святая Русь”, “Катехон” или “Третий Рим” – это не просто какие-то публицистические клише, коими можно произвольно бросаться к месту и не к месту, а вполне конкретные категории политического богословия, позволяющие оправдать существование самой России перед Богом. И только тогда, когда идеология русского великодержавия основана на православном догматическом богословии и подчинена ему, как вторичное первичному; только тогда, когда русский народ и русская государственность понимаются именно в оптике православной историософии, основанной на Священном Писании и Священном Предании – только тогда русский патриотизм и консерватизм оправданы перед Богом, и только тогда Русская Идея защищена от любых еретических инсинуаций и девиаций.

Можно ли сказать, что Православие для русского патриотизма – это панацея от любых его уклонений в какие-либо еретические стороны, от нацизма и фашизма до евразийства и коммунизма? Да, конечно, но только при одном существенном уточнении, звучащем несколько тавтологически: это должно быть правильное Православие, т.е. православное Православие. Само по себе Православие (калька с греческого слова “ортодоксия”) это ни что иное, как правильное, правильно понимаемое Христианство, ортодоксальное Христианство. Но, к большому сожалению, в восприятии очень многих русских патриотов понятие “православия” давно превратилось в обозначение некоей национальной религии, где национального все больше, а христианского все меньше. Среди иных маргиналов даже можно встретить такие заявления: “мы не христиане, мы православные”. Однако эти маргиналы лишь доводят до логического предела те рассуждения, которые иные мейнстримные патриоты останавливают на пол пути. И вот в таком понимании “православия” как чисто национальной религии, практически вырастающей из дохристианской тьмы, возможно оправдание всего того, что с чьей бы то ни было точки зрения способствует величию и могуществу России – от языческих идолов и ордынских ханов до тоталитарных вождей ХХ века. Поэтому весьма наивно полагать, что если какой-то русский патриот и консерватор называет себя “православным” и даже вроде бы борется “за Православие”, то он, действительно, исповедует православное христианство, а не какое-то произвольное понимание православной веры, придуманное им самим или почерпнутое у каких-нибудь псевдоправославных идеологов.

Существуют ли какие-нибудь эффективные способы проверить последовательную православность какого-либо формально православного патриота и консерватора? Заметим, что речь в данном вопросе идет не о личном благочестии или какой-то особой степени воцерковления – все это безусловно важно, но не эта тема нас интересует и не нам об этом судить. Поскольку здесь идет речь исключительно о мировоззренческих вопросах (идеологических, философских, богословских), то достаточно выяснить, как решает для себя этот человек (или даже целая группа лиц – движение, партия, клуб, издательство, редакция и т.д.) следующие вопросы.

Во-первых, это вопрос об отношении к русскому язычеству. С православной точки зрения любое язычество без исключения – это очевидное идолопоклонство, “поклонение твари вместо Творца” (Рим 1:25). Все языческие боги, божки и духи это ни что иное, как демоны (Пс 95:5; 1 Кор 10:20), и поэтому никакое оправдание, а тем более культивирование язычества совершенно недопустимо. И если бы Древняя Русь не приняла христианство, то никакой исторической ценности для Православия эта страна не представляла бы и русский патриотизм был бы также бессмысленен, как зулусский или полинезийский. Если же какой-либо православный консерватор говорит, что русское язычество (вариант: славянское, арийское, индоевропейское, аркаимское, нордическое, евразийское и т.д.) это какое-то особое “пра-христианство” или “пра-православие”, что это было какое-то “православие до православия”, да и вообще сам термин “православие” происходит от слова “славяне”, то можно прямо констатировать, что такой “православный” консерватор пребывает в серьезной ереси и вообще не понимает, что такое Христианство. И именно это язычество или криптоязычество позволяет такому “православному” консерватору оправдать любые пороки в русской истории, включая коммунистическую революцию и все последующие трагедии, порожденные этой революцией.

Во-вторых, это вопрос о возможности спастись вне Православной Церкви. С православной точки зрения спасение вне канонической Православной Церкви невозможно, иначе само понятие Православия, т.е. правильного, правильно понимаемого Христианства, бессмысленно, а тем более бессмысленно любое обращение неправославных в православную веру, любые разногласия по догматическим вопросам и любое миссионерство. Если же какой-либо консерватор говорит, что вне Православной Церкви спасение все-таки возможно, что русские атеисты, маловеры или двоеверы имеют больше шансов на спасение, чем все нерусские, то можно прямо констатировать, что этот “православный” консерватор пребывает в серьезной ереси и вообще не понимает, что такое Христианство. И именно эта ересь “спасения вне Церкви”, а тем более ее крайнее проявление – учение о всеспасении (апокатастасисе) – позволяет такому “православному” консерватору оправдать любые грехи и пороки в русской истории, включая коммунистическую революцию и все связанное с коммунизмом. Кстати, отношение к миссионерству – это абсолютный показатель в этом вопросе. Очень характерно, что многие как бы православные консерваторы весьма скептично относятся к миссионерскому делу, искренне полагая, что не стоит обращать в православную веру другие народы и страны, что Православие это чуть ли не собственность русских, а другие народы и страны просто не достойны войти в Церковь Божию. Кстати, именно так считают многие “православные” греки, полагающие Православие исключительной монополией своего этноса, из-за чего православная миссия многие века уступает католической или протестантской.

В-третьих, это вопрос об отношении к Ветхому Завету. С православной точки зрения Ветхий Завет – это неотъемлемая часть Библии, занимающая более 70% всего библейского текста, а в основе Ветхого Завета лежит Откровение Бога о Самом Себе и Своем творении, об истории мира, истории Ветхозаветной Церкви и богоизбранного еврейского народа, единственного последователя истинной религии в дохристианском мире, именно того народа, в котором родилась Пресвятая Богородица, Сам Богочеловек Иисус Христос и все Его апостолы. Новый Завет продолжает и восполняет собой недостающее знание Ветхого Завета, и никаких иных религиозных корней Новозаветной Церкви, кроме как в Ветхозаветной Церкви, не было и не могло быть. Если же какой-либо православный консерватор утверждает, что Христианство это “синтез” ветхозаветного и какого-то иного религиозного начала, а тем более, что весь смысл Христианства сводится к преодолению ветхозаветной религии, что Бог Ветхого и Нового Заветов – это “разные боги”, как утверждал известный гностик Маркион Синопский (ок.85-160 гг.), то можно прямо констатировать, что такой “православный” консерватор пребывает в серьезной ереси и вообще не понимает, что такое Христианство. Именно такой, явный или неявный маркионизм позволяет такому “православному” консерватору оправдать любые грехи и пороки в русской истории, включая революцию и все связанное с коммунизмом, потому что само Христианство для него существует без своей собственной богословской основы, как произвольная мифологическая конструкция, которую можно интерпретировать как угодно и подстраивать под любые политические нужды. В таком случае самого Христа можно объявить “арийским богом”, пришедшим свергнуть “семитское иго”, или, например, “первым революционером”, бросившим вызов “любой власти” и “любому закону”.

Вот три ключевых вопроса, с которых стоит начинать серьезную дискуссию с теми православными патриотами, которые каким-либо образом пытаются совместить Православие с какой-либо антихристианской идеологией. Конечно, таких вопросов может быть сколь угодно много и это лишь самые первые из них, наиболее точно определяющие степень мировоззренческой православности любого консерватора. Но если хотя бы на один из этих вопросов он отвечает неправильно, декларируя какую-либо явную или неявную ересь, то можно быть уверенным – реальное Православие для него не более значимо, чем идея Великой России, и при первом же выборе между этими ценностями, он вполне может предпочесть именно Великую Россию без Бога, чем Бога без Великой России.

Почему не наоборот? Потому что настоящий патриотизм – это не просто привязанность к своей земле и своему народу, это самая настоящая СТРАСТЬ, и как любая страсть, она может быть в одном случае созидающей, а в другом разрушающей, в одном случае жизнеутверждающей, а в другом случае ведущей к суициду. И поскольку любая настоящая страсть всегда требует скорейшего и непреходящего удовлетворения, то патриотическая страсть, столкнувшаяся с выбором между укрощающим или удовлетворяющем ее началами, всегда выберет второе. Об этом иррациональном факторе очень точно писал один из главных идеологов евразийства Петр Николаевич Савицкий в своем письме «Еще раз о национал-большевизме» (05.11.1921) к политическому философу Петру Бернгардовичу Струве: “чувство, которое Вы именуете «патриотической страстью», – именно оно и ничто другое – приводит к национал-большевизму”…

Если в данном случае понятие “страсти” понимать как проходную фигуру речи, то это просто красивая фраза, но если под “страстью” имеется в виду известная категория христианской аскетики, то тогда это ключ к понимаю массовой поддержки простыми русскими патриотами большевистской власти в Гражданской войне. Эти страстные люди, видящие смысл своей жизни в служении Великой России, желали служить ЛЮБОЙ России, под любым знаменем, любыми лозунгами, любыми вождями, лишь бы только на месте исторической России сохранялось и расширялось масштабное централизованное государство с русской нацией в качестве титульной. Пусть даже в названии этого государства будет целых четыре слова и ни одно из них не указывает на его территориальную и национальную принадлежность, как в аббревиатуре СССР, – все равно осмысление этого факта требует определенной рационализации, а поскольку мы имеем дело с иррациональной страстью, то никакие факты и аргументы здесь не помогут. По крайней мере, не сразу помогут.

И сегодня среди русских имперских патриотов достаточно много людей, горящих настоящей страстью к Великой России, что вполне понятно и естественно, но если мировоззрение этих людей недостаточно православно, если хотя бы на один из вышеизложенных вопросов они ответят неправильно, то нет никаких гарантий, что завтра они не сменят трехцветное русское знамя на большевистский кумач и не окажутся в рядах советских патриотов, возлагающих цветы к могилам Ленина и Сталина.

Объективности ради стоит заметить, что очень многие противники русской государственности, за неимением более точного слова называемые “либералами”, также движимы своей СТРАСТЬЮ – страстью к разрушению России и унижению русской идентичности, и именно этим объясняется их деструктивное политическое поведение, а не какими-то рациональными убеждениями или прагматическими соображениями. И в отношении тех “либералов”, которые до сих пор называют себя “православными”, также можно составить свой список вопросов, в ответ на которые они легко проявят свое неправославие. Но в данной статье речь идет не о “либералах”, а о консерваторах, для которых соблюдение церковных догматов и канонов должно быть не пережитком прошлого, а основой основ своего настоящего и будущего, и поэтому от них вполне логично ожидать большей последовательности в православной вере, чем от “православных либералов” или “православных анархистов”.

И вот здесь мы подходим к самой главной проблеме: бессмысленно удивляться недостаточной православности заведомо неверующих или формально “верующих” политиков и чиновников любого уровня, если они никогда в своей повседневной практике не натыкались на настоящих церковных людей, имеющих настоящие православные убеждения. В этой связи невозможно не вспомнить знаменитые слова Христа, сказанные Его ученикам в Нагорной проповеди: “Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям” (Мф 5:13).

Оговорю еще раз, что здесь речь идет не об этике или аскетике, а о чисто мировоззренческих вопросах, из которых этика и аскетика следуют как вторичное из первичного. Если даже православные ревнители не могут внятно сформулировать свое отношение к коммунистической революции и ее вождям, или они оправдывают их, используя совсем нехристианские или псевдохристианские аргументы, если они терпимо относятся к самому факту существования мумии Ленина на Красной площади, к бесчисленным коммунистическим памятникам и топонимам по всей России, то как тогда можно возмущаться столь же двусмысленной позиции наших федеральных и региональных властей, для которых таких вопросов в принципе не существует? Но еще более безнадежна эта ситуация, когда оправданием большевиков и большевизма занимаются сами священники – вот это уже возникает вопрос о том, существует ли в нашей Церкви вообще какая-либо догматическая цензура?

Поэтому никакой русский патриотизм, консерватизм и традиционализм сами по себе не могут быть панацеей от увлечения в коммунистическую ересь. Единственное реальное противоядие от любой подобной ереси – это последовательное, неуклонное, категоричное исповедание ортодоксального Христианства, возделанная церковность сознания, а не стихийное язычество бессознательного.

В заключении стоит обратить особое внимание, что в связи возрастающим экономическим кризисом и неизбежным снижением популярности власти, к очень большому сожалению, прокоммунистические настроения в нашей стране будут только возрастать и для очень многих православных активистов, не достаточно твердых в своем исповедании, эти настроения будут большим соблазном для максимального сближения с коммунистами и создания очередного инварианта “православно-коммунистической” идеологии.

В России для такого противоречивого синтеза давно все готово – все постсоветские годы целая армия публицистов постмодернистского толка, начиная с Проханова и Дугина и до более мелких фигур, связанных с газетой «Завтра», «Изборским клубом» или «Русской народной линией», формировали пеструю идеологию своеобразного “православного советизма”, и только Промыслом Божиим можно объяснить тот факт, что у них до сих пор не получилось на основе этой идеологии создать хорошо организованное массовое политическое движение. Но чем более будет углубляться кризис в нашей стране, тем больше будет шансов на создание такого движения, где бывшие “белые” монархисты и националисты легко найдут применение своим силам, — стоит только им ослабить свою верность христианской ортодоксии, стоит им только несколько размыть свои представления о православных догматах. “Слишком человеческих” причин для такой измены будет предостаточно: многие “правые” патриоты очень долго занимали охранительные позиции в отношении власти, спасая ее, как им казалось, и от “оранжевой революции”, и от “белоленточного Болота”, и от “либерального переворота”, и от того самого Госдепа и Гааги, но при этом только единицы из них ощутили на себе реальную встречную поддержку со стороны самой власти.

И в то время, когда православные охранители должны были добровольно оправдывать каждый шаг Президента, Правительства и Парламента, и осуждать любую ностальгию по безбожному “совку”, левые патриоты не имели таких проблем, позволяя себе одной ногой твердо стоять в открытой оппозиции “буржуазной” власти и всячески противопоставлять современной России “золотой век” “советского рая”. И в такой ситуации иной русский великодержавный консерватор, движимый прежде всего той самой патриотической СТРАСТЬЮ, может легко забыть о всех доводах веры и разума, и, завороженный титаническими образами советской победоносной “империи”, в момент превратиться в искреннего адепта национал-большевистской мифологии, находящего даже особое удовольствие в том, чтобы выискивать всевозможные недостатки и в дореволюционной России, и в самом Белом движении, и в правых диссидентах, и в самой Русской Православной Церкви, скатываясь в своей желчной злобе на прежние идеалы до вульгарного уровня самого последнего невзорова.

Поэтому вопрос о мировоззренческой православности самих православных ревнителей, в той или иной степени участвующих в современной политической жизни России, совсем не праздный и не абстрактный. Можно быть уверенным в том, что если бы хотя бы простое большинство наших активных, политически заметных православных консерваторов в своих идеологических установках однозначно исходили из православного Христианства, как единственно истинного вероучения, то и само государство в скором времени восприняло Православие не как фольклорное “наследие предков” с нулевым электоральным потенциалом, а как ту самую фундаментальную опору, на которую можно уверенно опираться именно потому, что она сопротивляется. И никогда не провалится.

Аркадий Малер
Катехон