[03.03.2015] Дурновкусие. О насущных проблемах церковных художеств

«Круглый стол» на Радио «Радонеж». В студии - протоиерей Леонид Калинин - член Патриаршего Совета по культуре и Древлехранитель Московской епархии и Екатерина Дмитриевна Шеко - зав. кафедрой иконописи факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского Университета. Ведущий – директор «Радонежа» Евгений Никифоров.

Евгений Никифоров: Почему я попросил вас прийти сегодня? Мне кажется, что проблема, с которой я столкнулся, касается всех нас и становится проблемой всей нашей церкви. Это проблема дурновкусия, которое захлестывает наш церковный рынок и касается даже церковных учреждений. Мы будем говорить нелицеприятно, потому что наша задача - остановить эту волну. Разъяснить, почему в нашей церковной жизни нельзя допускать дурновкусие.

Поводом для сегодняшнего разговора стала икона, которая сегодня мне случайно попалась на глаза. Эта икона выпущена мастерской «Япос», дивеевские золотошвейки выпускают, как написано с другой стороны: «Дивеевская икона Блаженной Ксении. Мастерская Япос». Вся она в стразах, в жемчугах, самого образа за этими стразами практически не видно. Кроме этого, мне попалось еще такое чудо-бутылочки с медом в виде колокольчика, на которых изображены и преподобный Сергий, и сам Господь, и святитель Николай, и крест, т.е. всё на продажу! Купите наш натуральный мед, колокол 150г, цена 575 рублей. Только купите! Да еще все это безобразие благословлено, как там пишут. Кроме того, мне попадались такие поразительные вещи, как чай «Благодать». Очевидно, перед нами - беззастенчивая эксплуатация церковной символики в коммерческих целях, что мне кажется совершенно отвратительным.

Екатерина Дмитриевна, скажите, пожалуйста, что это за икона? Правильно ли то ощущение ужаса, которое меня обуяло, когда я увидел ее?

Е.Шеко: До сих пор у нас главным учебником по богословию иконы является труд Л.Успенского «Богословие иконы Православной Церкви». Он на протяжении многих лет служит главным пособием, как для учащихся семинарий, так и для студентов Свято-Тихоновского Университета и благочестивых мирян, потому что это единственный источник наших знаний о богословии иконы. Эта книга очень серьезная, иконы там замечательно разобраны и с точки зрения богословской, и художественной с точки зрения. Тем не менее, она была написана в 60-е гг. прошлого века, в тот период, когда иконопись как процесс закончилась. Возникла пауза, которая позволила Леониду Успенскому обозреть иконописание как законченное целое, с момента его зарождения в первые века христианства, затем - постепенный расцвет в период исихазма и упадок в XVII веке. То, что было после XVII века справедливо оценено Л.Успенским как деградация иконописи. Он даже не удосужился рассмотреть более подробно период с XVII по 60-е годы XX века, потому что считал, что это время - уже смерть и конец иконописания. Потому что в 60-е гг. XX века оно фактически не существовало. Не было никаких надежд на то, что оно возродится и вновь возникнет как художественный процесс. Сейчас, пережив 30 лет повсеместного возрождения иконописи не только в России, но и в Греции, и вообще во всех христианских странах, мы видим, что иконопись бурно развивается. Но оценить, направить, разработать стратегию развития, понять, куда идти, мы не можем. Потому что кроме труда Успенского, у нас ничего нет. И таким образом, получается что период, начиная с XVII века, не исследован. Он объявлен временем упадка, но при этом мы знаем, что в большинстве храмов, которые в России не закрывались, множество икон XIX века продолжают участвовать в богослужении, и являются святынями этих храмов. Да, они написаны в академическом стиле. Но если написаны хорошо, верующим человеком, с теплым чувством- они достаточно художественны, и, с точки зрения богословия - благодатны. И сказать, что все это ужасно, было бы несправедливо.

Е.Никифоров: Но мы говорим не об этих образцах, которые я тоже ценю. А о современных подделках.

Е.Шеко: Я подвожу свою речь к тому, что искусствоведческая оценка тоже должна присутствовать, потому что настоящее, высокое искусство - это тоже дар Божий. Т.е. в творческом процессе есть и божественная составляющая. Поэтому сказать, что для иконы достаточно, если изображение имеет только нимб и надпись, и что любое изображение, претендующее на роль иконы в Церкви - благодатно, т.е. может быть иконой в том высоком смысле, в котором ее рассматривает труд Успенского «Богословие иконы»- этого далеко недостаточно. Все-таки в оценке должна присутствовать искусствоведческая составляющая. Потому что если иконописное изображение искажает божественную, неотмирную красоту образа - тогда оно для церкви не подходит.

Е.Никифоров: Отец Леонид, а Ваше мнение?

о.Леонид: Эта тема действительно назрела в нынешнем историческом периоде России, когда бурное развитие церковной жизни активизирует определенные потребности экономического характера. К сожалению, святыню начинают неподобающим образом эксплуатировать. Давайте вспомним, что такое икона вообще? Икона, прежде всего - это святой образ. Господь, воплотившись в мир, первый Свой образ создал Сам. Помните историю создания Спаса Нерукотворного? И Его благословение на то, чтобы люди увидели Бога, воплотившегося в мир, по человечеству, выраженного в виде красок на доске или в скульптуре или в любой другой технике, совершило поразительное действие. Не противореча ветхозаветному запрету на образ, который был совершенно обоснован, потому что Боговоплощение еще не произошло, в данном случае это - явление новозаветного порядка. Господь просветил и освятил весь мир образом Своего божественного Лика. Практически произошло тиражирование образа пришедшего в мир Христа Спасителя, принявшего плоть ЧеловекоБога, к которому мы обращаемся по человечеству Его воплощения, а духовно дух свой возносим к первообразу, т.е. к божеству Христа. Поэтому утилитарно к иконе относиться нельзя в принципе. Много споров возникало по поводу бумажных икон. Я помню в начале 1990-х годов, в начале нашего церковного возрождения «ломали копья» - а можно ли вообще использовать бумажные иконы? А будет ли это вообще образом? Но потом оказалось, что некоторые из них даже мироточат. В общем, этот рубеж был пройден.

 Е.Никифоров: Но проблема-то до сих пор сохраняется даже по поводу этих бумажных икон! Даже мы, рядовые христиане, сталкиваемся с тем, что люди приезжают из монастырей и привозят маленькие иконочки. Нас благословляют этими иконочками, куда их потом девать? Их сотни! Домашние божницы переполнены этими ломаными, замусоленными, уже некрасивыми иконами. И с одной стороны, уже и не знаешь, куда их деть, с другой стороны - стыдно их передаривать, потому что они чудовищны по своему художественному содержанию. Что делать с этим потоком?

о.Леонид: В принципе надо утилизировать в самом прямом смысле - относить в храм и отдавать на сжигание. В древности именно так поступали, когда считали необходимым... Допустим, определенные иконы не признавались или были негодны для употребления – тогда просто сжигали. Будет большим облегчением для наших слушателей, когда они узнают, что если у них накопилось много икон, которые не могут быть использованы как святыня, то не нужно ими захламлять дом. И не следует неблагоговейно относиться к тому, что несет сакральную печать. Лучше отдать в храм, и в храме такую икону предадут огню, потому что огонь не осквернит. Это единственный выход.

Е.Шеко: Дело в том, что надо за собой следить и, по возможности, так и поступать, но мы должны еще и обратиться к производителям подобного рода церковной продукции. Сейчас процесс производства икон происходит совершенно бесконтрольно и, к сожалению, приходится констатировать, что комбинат «Софрино» является одним из главных распространителей этой продукции. Я побывала в магазине у метро Кропоткинская, и там тиражируется один и тот же образ, причем, к сожалению, очень приблизительно и плохо написанный. От маленького, среднего- и до большого, и всех размеров, и все полки заставлены. Мы своим студентам за такую работу больше тройки не поставили бы (например, образ Божией Матери «Казанская»).

Е.Никифоров: Это репродукция?

Е.Шеко: Видимо, есть какой-то оригинал, который написал художник. И вместо того, чтобы взять какой-нибудь прекрасный чудотворный образ, что было бы более логично, и распространять его репродукцию, берется и вновь пишется, причем очень небрежно какая-то похожая на Казанскую икона, и она тиражируется - от маленьких размеров до метровых. Это один и тот же образ, он чрезмерно увеличен, и все эти некрасивые небрежности очень видны.

о.Леонид: Вообще многие произведения, которые мы видим сегодня в продаже, и в частности в Софринском магазине, несут на себе печать безвкусицы. То, что этот крупнейший производитель, кстати, и многие другие, практически не подконтрольны художественному совету, достаточно профессиональному, судя по их продукции - это беда в Церкви. Потому что происходит развитие, я бы сказал, скрытой формы идолопоклонства, потому что, если образ не соответствует тому, что должно быть, то он не может использоваться как икона. Здесь я с Вами согласен, поскольку в разных местах я видел совершенно безобразные, в данном случае это именно правильное слово «без-образные», т.е. образ как раз стерт, искажен. У меня был такой случай. Я приехал в один из монастырей в паломничество, и вдруг, в алтаре за престолом увидел запрестольный крест, но на кресте был распят не Христос, а какое-то, видимо, другое лицо, т.е. это было явно распятие какого-то совершенно другого человека. Как к этому относится? Я спросил наместника: «Отец, ты не понимаешь, что здесь изображено вообще?! Как мы можем относиться к этому образу?». Он говорит: «Понимаете, это спонсор подарил. Я ничего не могу сделать. Если я уберу этот крест-то будут проблемы, мне не дадут денег, и т.д.». Это что значит? Т.е. мы меняем Господа на деньги? Кто-то нам подарил что-то, и мы должны это принять просто потому, что должны угодить человеку? А Богу мы не обязаны угождать? Т.е. этот вопрос очень важный. Ведь раньше как было? До XVII века не было чина освящения икон, он был введен уже поздно в нашей Церкви, как раз, когда и пошло разрушение образа. Это разрушение образа происходило повсеместно. Это удивительно, но, например, на Кипре в Государственном музее можно увидеть, как деградировала икона. К XVII веку произошло фактически уничтожение иконы. И поэтому новогреческие росписи, иконы, которые стремятся почему-то внедриться в обиходную жизнь церкви, они, я считаю, просто профанируют церковное искусство.

Е.Никифоров: Я могу понять, почему. Это примерно потому же, почему мы исправляли по греческим книгам наши богослужебные книги в эпоху Патриарха Никона. Когда с некритичным отношением к грекам пытались отыскать у них аутентичную традицию. И много уничтожили ценного. Также и монашескую жизнь нельзя восстановить по книгам, нужна традиция, а у нас большевиками все было уничтожено. Поэтому так дорожил Святейший Алексий Пюхтицами, никогда не закрывавшимися. И сейчас мы обращаемся к греческой монашеской традиции, а женское монашество ищет предания в замечательных румынских монастырях. Точно так же и в иконописи - где искать традицию? Естественно у греков. Мы же и православие у них получили, и, наверное, их там не так преследовали. Вот по этим причинам.

о.Леонид: Евгений Константинович, мне кажется, это все глубже и хуже. Хуже в чем? В том, что патриарх Никон здесь искал больше Вселенского патриаршества, и в связи с этим он так рьяно взялся за дело, начиная рубить лес, когда в щепу было обращено русское православие. И ту духовную катастрофу, которую пережила наша Церковь, мы не можем оценить даже сейчас. Потому что в дореволюционную эпоху об этом говорить было нельзя, все историки были под цензурой. Это очень сложный вопрос. Но мы недооцениваем то, что потеряла Святая Русь в результате этих реформаторских действий. По крайней мере, иконопись была утрачена.

Е.Никифоров: Так ли это, Екатерина Дмитриевна?

Е.Шеко: Не знаю. У меня не совсем такое впечатление, потому что если человек имеет чувство и смысл, вот то, о чем говорит Соломон в своих притчах, имеет чувство... Если оно есть, то любой стиль, будь он хоть академический...

 о.Леонид: Вот здесь я с Вами не согласен. Не чувство. Если человек способен передать образ, если это будет образом, то это можно назвать иконой, как бы это ни было написано. Мы можем спорить, например, возможна ли обратная перспектива, когда икона сюда, к нам вносит пространство горнего мира. Да, действительно, это язык иконы. Но мы знаем много икон, например, образ Божией Матери «Умиление», перед которым молился преп.Серафим Саровский. Мы все-таки можем о нем сказать: «Да, это образ Божией Матери, мы ему поклоняемся». Но при этом тиражирование образцов, которые уже потеряли не только свойство образа, но уже становятся безвкусным, более того - даже опасными для употребления….. Вот этот мед в баночках - это же ужасное, чудовищное изображение, тут берутся образы святых, причем хорошие образы - Спаситель, святитель Николай, преподобный Сергий... А что будет с этими баночками после употребления меда? Куда они пойдут? В божницу встанут? Люди будут читать перед ними акафисты или молитвы? Нет, конечно, они пойдут в помойку. И сам факт того, что можно использовать икону настолько утилитарно, что она пойдет в нечистое место - это, конечно, грешное дело. Честно говоря, я бы, может быть, даже какими-то соборными решениями Церкви пресек бы это. И еще один вопрос - сейчас идет развитие иконописи, Вам, наверное, как никому известно, как молодежь обучается этому процессу, а вот в многострадальной Украине - там рождаются такие иконы! Они лично у меня вызывают просто ужас. Например, я видел (мне Святейший Патриарх прислал на оценку) образ Чернобыльской Божией Матери, буквально с ядерным грибом сзади, в мрачном атомном облаке!

Е.Никифоров: Хорошо, что Вы затронули эту тему. Хотелось бы подробнее про эту Чернобыльскую икону, потому что она для многих, для тех, кто писал эту икону, для самих чернобыльцев очень дорога

о.Леонид: Да, дорога. Здесь человеческое вступает в противоречие с Божьим. По поводу Чернобыльской иконы я могу сказать, что весь этот антураж нужно привести в соответствие с изобразительным порядком, принятым в иконе. Потому что в данном случае сам образ Богоматери получается размытым, в этом антураже он изображен неправильно. Знаете, как бывает, матушка какого-нибудь известного батюшки напишет икону - и это начинают тиражировать в приходе. Видимо, эта икона тоже родилась в среде людей, которых коснулась трагедия Чернобыля, но она не является тем образом, который достоин тиражирования. Ну, может, быть как местночтимая...

Е.Никифоров: Т.е. там нужно изменить само письмо?

о.Леонид: Надо ее выстроить в каноне Церкви.

Е.Шеко: Мне кажется, не нужно никакой самодеятельности, это просто религиозная картина, давайте назовем вещи своими именами.

о.Леонид: Да, вот это лучше, в этом плане я с Вами согласен.

Но мы сейчас говорим о безвкусице. Что такое безвкусица? Это пошлость, несоответствие уровня изображаемого по отношению к святыне. Есть еще более страшные вещи, есть просто прямая подмена образов. Это возникло, кстати говоря, у нас в России в XVIII-XIX веке, когда богомазы (извините, это слово встречается в литературе, по-другому я лично, их назвать не могу) мазали своими кистями «от ветра своей головы» образы святых, и они наполнили церковь этим идолопоклонством. Потому что назвать иконой это нельзя, многие образы святых оказались неисправимо искажены. Вот, например, образ Климента Папы Римского, который многократно изображался в древности и в равеннских мозаиках, и в древних иконах, и в древнерусских иконах он прекрасно представлен. Вдруг, матушка одного батюшки увидела во сне кого-то с черной длинной бородой до пупа, которой Климент Папа Римский никогда не носил. Изобразила такую бороду, черные волосы - ничего общего с общепринятым изображением, и этот образ начинает тиражироваться. И сейчас, я лично вижу (мне просто за святого обидно), что люди начинают его раскупать, поскольку это, естественно, напечатано на бумаге. И получается - а кому они молятся, если этот образ не соответствует? Да, может быть, потому, что там написано, ведь иконы подписываются?

 Я хочу сказать, что до XVII в. на Руси иконы не освящались, не было даже такого чина, иконы подписывались архиереем или пресвитером, который был на это поставлен. Поэтому на древнерусских иконах, мы можем это увидеть, и в Третьяковской галерее, и в других музеях, мы видим иногда надписи, сделанные не такой твердой рукой, как сам образ. И сразу видно, что подписано другим человеком. Это именно то самое, когда приносили образ священнику или архиерею, и он узнавал в нем Христа, тогда он лично писал «Иисус Христос», и с того момента это изображение становилось иконой. Перед этим образом можно было молиться. Опять же - что такое икона? Икона - это образ воплотившегося в мир Христа Спасителя. Что такое икона святого? Это образ человека, который своей жизнью, своим соединением с Богом получил святость, которая является прерогативой только одного Бога, потому что свят только Господь Бог наш. И по мере того, как человек, соединяясь со Христом в своей жизни, приобретает свойства святости, он становится святым, он признается Церковью, канонизируется, и ему сразу пишется икона, как неотъемлемая часть канонизации святого.

Е.Шеко: К сожалению, очень показательный пример в этом смысле - это икона блаженной Матроны. Лично я не вижу никакого сходства той единственной прижизненной фотографии, которая сохранилась, с той иконой, которая тиражируется в Покровском монастыре. Потому что эта икона написана настолько неумело, безвкусно и она настолько уродлива, что просто ужасаешься. Т.е. все потенциальные некрасивости в облике святой Матроны, которые есть на фотографии, здесь утрированы и доведены до какого-то прямо демонического вида. Она и непропорциональна по рисунку - голова маленькая, фигура бесформенная, треугольником, все жесткое, слишком много линий...

о.Леонид: Вот мы опять приходим к вопросу: не пора ли вообще ограничить, по крайней мере, тиражирование икон в церкви? Законодательно ограничить. Чтобы, по крайней мере, все иконы, которые с благословения церкви идут в тираж, прошли бы каноническую оценку?

Е.Никифоров: По-моему Вы даже на своей конференции, которая проходила в рамках Рождественских чтений, направили Святейшему официальное письмо?

Е.Шеко: Да, мы составили резолюцию по поводу бездумного тиражирования изображений. Но прежде чем что-то запрещать, мы все-таки должны как-то определиться, потому что за всё более, чем тысячелетнее развитие иконописания, икона приобретала разные стилистические формы. Надо бы определиться, чего же мы хотим от иконописания в XXI веке. Этот вопрос Церковь должна серьезно поставить на повестку дня, потому что те комиссии, которые над этим работают, к сожалению, физически не могут справиться с тем огромным объемом осуществляющихся церковных росписей, производства икон и их тиражирования. Поэтому многое проходит мимо, не попадает в оценочную комиссию. Это сейчас спонтанный процесс.

о.Леонид: Нужно ввести запрет на образ, на какое-то время, такой строгий мораторий: всё! прекращаем всякие тиражи, давайте сделаем передышку, давайте осмотримся. Нельзя гнать поток фальшивок и называть это иконами.

Вот правильно было сказано: как какая-то служба в монастыре, приезжает архиерей или патриарх - обязательно нужно раздать большое количество этих бумажных иконок. Может, как память об этой службе, лучше делать не это - не надо тиражировать иконочку, лучше фотографию храма, это будет более уместно, даже фотографию патриарха или архиерея - и то более уместно. Но когда у людей накапливаются на полках залежи икон, которые не востребованы, которые могут попасть в руки непонятно кого, родственников-безбожников, например. Поэтому в своем обиходе надо возвращаться вот к чему - пусть лучше человек подкопит денег и закажет иконописцу икону. Мне кажется, что эта икона будет действительно домашней святыней. Нужно вот к этому идти, т.е. надо сакрализировать свой быт, а не профанировать его.

Е.Никифоров: Здесь мы можем хоть немного поучаствовать в установке этого барьера. Надеюсь, что наши слушатели после этой программы будут внимательнее относиться к этой проблеме, к этим иконочкам.

о.Леонид: Да, но когда ты видишь крест, на котором прибит местный электрик, в мучениях, и в конвульсиях на кресте, и мне говорят, что это Христос - извините, я не хочу молиться.

Е.Никифоров: Вы показывали мне фото Харьковского собора. Что, в украинском православии, действительно, произошла катастрофа вкуса? Что это за собор?

Е.Шеко: Это центральный собор в Харькове, там сложный свод, который состоит из отдельных лопастей. И каждая из них унизана изображениями, чередующимися с орнаментами, и все это очень ярко, контрастно и как-то фигуративно, выпукло написано. Так, что просто молиться в этом храме невозможно!

о.Леонид: Очень правильно. Я могу сказать Вам про собор в Херсонесе, теперь это уже Россия, но восстанавливали-то еще во времена Украины. там был такой политический госзаказ - президент Ющенко, когда стал во власть, потребовал, чтобы расписывали собор только украинские богомазы (потому что я по-другому не могу назвать этих «заслуженных» художников с регалиями - это богомазы в самом плохом смысле этого слова!). Они намалевали там эти иконы, мне было смешно, потому что было ощущение, что писали с одного гуцульского типажа, вот с такими усами, все святые - на одно лицо. И когда заходишь в этот величественный храм - там прекрасный батюшка, там люди-подвижники, но когда начинаешь смотреть поближе на эти иконы, то сдержать смех просто невозможно. Это неприлично смеяться в храме- но, а как реагировать? Когда ты смотришь на эту выставку гуцульских усов, которая затмевает уже просто образы тех святых, которых хотели изобразить?

Е.Никифоров: Да и в России, мне одна монахиня говорила, в их монастырь заказали иконостас, перед которым молиться невозможно. Она говорит: «Я просто потупляю взор, смотрю на свечку, куда угодно, чтобы не смотреть на этот иконостас».

о.Леонид: Так, Евгений Константинович, мы подошли к важному моменту. Если уж мы говорим о том, что нужно было бы сделать какой-то год тишины и прекратить полностью тиражирование, то, видимо, нужно вернуть и практику посвящения в иконописцы, человек должен пройти какой-то церковный чин. А почему нет? Сейчас получается, что каждый, кто хочет, может взяться за кисть - вот тебе и богомазы.

Е.Шеко: Понимаете, кисть просто так не возьмешь, если батюшка не благословит.

о.Леонид: А-а-а-а... Берут кисть, более того, сейчас другие страшные тенденции. В Петербурге проходили съезды современных иконописцев, и там такие вещи вскрылись!

Е.Шеко: И этот человек, этот заказчик вообще расстригся. Это было под Петербургом. Игумен пригласил художника, который вообще не иконописец, и он расписал в стиле детских рисунков на тему церковных изображений. Т.е. сюжет там традиционный, допустим, Божия Матерь с Младенцем или ангелы, но они написаны как бы псевдодетской рукой, уродливой детской графикой - неровные линии, немыслимые сочетания цветов, и главное - очень некрасиво нарисовано.

о.Леонид: На этом съезде выступал и блистал один 25-летний маэстро, который использует приемы иконы для выражения своих идей, очень далеких от богословия, и буквально пытается проникнуть в самое сердце православия.

Вспомните богоборчество. Что утверждает нам догмат иконопочитания? Он утверждает нам вочеловечивание Христа. Помните, как сказано в тексте: «Мы принимаем икону как свидетельство Твоего Божественного воплощения». Получается, что если искажается икона, искажается образ - то практически ставится под сомнение само воплощение в мир Христа. И это уже не просто попахивает ересью, это уже просто вопиет к Богу как настоящая ересь. И очень многие сознательные враги церкви сейчас пытаются в этом поле поработать, искажая образы сознательно! А если к этим искажениям добавить тираж, то мы получим чудовищное искажение веры. Мы получим довод, почему, лично я двумя руками скажу: «Да, я за иудеев, я за запрет», пусть лучше запретят такие образы, потому что иначе мы сами профанируем самое главное, самое живое, на чем все держится.

Е.Шеко: Понимаете, наши художники сейчас смотрят на Запад. На Западе - и в Католической Церкви, и в протестантской есть такая концепция, что всё актуальное искусство может быть принято Церковью с надеждой на некое воцерковление тех, кто этим занимается. И поэтому, глядя на запад, мы видим, что сейчас актуальным, современным считается только то искусство, которое искажает форму. Всё искусство, которое традиционно, такое как иконопись, как живопись, считается вторичным, потому что эти виды искусства существовали раньше и так или иначе, человек, который работает в этом ключе - повторяет старые образцы. Т.е. работает в традиции. Все, что традиционно, объявлено несовременным. Всё, что современно, это всё не фигуратив, а если фигуратив, то чудовищно искаженный. И таким образом, молодые художники, которые сейчас едут на запад, они видят, что там, в храме принято всё, причем принято в принудительном порядке. В Католической Церкви существуют специальные инспекторы по творчеству, которые следят за тем, чтобы даже в самом старом традиционном храме, какой-нибудь древней базилике, где сохранились артефакты и святыни XIV-XV-XVI вв., в самой последней капелле, ближайшей ко входу, обязательно была какая-то инсталляция.

Е.Никифоров: А почему это так? Вот я был в Музеях Ватикана. Конечно же, они производит потрясающее впечатление силой творчества, которая там, в этих музеях сосредоточена. Но там отдельно есть музей современной религиозной живописи. Я специально наблюдал - нормальные люди идут смотреть Рафаэля, а туда зайдут, глянут - и обратно. Никого там нет. У людей идет естественное отторжение.

о.Леонид: Вот это и есть свидетельство проникновения антихристова духа. Т.е. если уже произошло искажение образа, если изображаемая личность не узнается, она искажена какими-то метаморфозами, и мы не можем вознести свой дух к первообразу через это нечто уродливое - то получается, что и само существование этого изображения как религиозного не допустимо. Отсюда вывод один: Сжигать! Сжигать всё!

Е.Шеко: У католиков все-таки отношение к изображению не такое, как у нас. Это как бы иллюстрация исторических событий. Но, к сожалению, наши художники относятся по-другому, как к иконе. Многие православные ставят там свечи, и получается, что они меняют отношение к этому объекту от католического к нашему, более привычному. И сейчас, например, в прошлом году проходила выставка «Дары волхвов», которая была приурочена к принесению их в Храм Христа Спасителя. Это была выставка современного христианского искусства. И представленные там объекты нам постепенно начинают навязывать в наш православный обиход: «Это же интересно, это же можно попробовать, это возможно». Но, к нашему счастью, наше православное общество очень традиционно, и поэтому на «ура» это все не воспринимается.

о.Леонид: Но вода-то камень точит...

Е.Никифоров: - Безусловно. Мало того, сегодня это уже действительная угроза и нашему благочестию и нашей православной духовности.

о.Леонид: Евгений Константинович, если мы обратимся к истории XIX-XX века, то мы можем увидеть, что икона возникла как новое открытие, начиная с 1911 года, когда очень известный реставратор Анисимов впервые раскрыл Владимирскую икону от черной копоти. Ведь Владимирскую икону увидеть было нельзя, она была под черной толстенной копотью. Потом переписывались, дописывались, сверху писались... Но вот ту Владимирскую, которую мы сейчас имеем счастье видеть, увидели только в это время, а до этого столетиями ее не было видно. И когда замолчали проповедники, из-за известных нам событий, заговорили иконы... И они свидетельствовали нам догматику Православной Церкви, потому что икона - это литургическое искусство. И если мы имеем дома икону, то наш дом освящается присутствием там образа Спасителя, Божией Матери и святых. Дом освящается этим присутствием, поэтому если мы говорим о каких-то тиражах, о пошлости, о какой-то безвкусице, то мы говорим, прежде всего, о том, что нарушается сакральность нашей жизни.

Е.Никифоров: Купите репродукцию той же самой Владимирской Божией Матери из Третьяковской галереи или рублевскую икону Троицы...

о.Леонид: Совершенно верно.

Е.Шеко: На эти иконы Андрея Рублева не посягнула даже рука революционной толпы! Именно потому, что они были не просто предметом культа, а это было высокохудожественное прекрасное искусство.

о.Леонид: Совершенно верно. Понимаете, Дух творит себе форму. Дух входит, Дух наполняет икону. Без Духа Святого икона не икона, а просто непонятно что, если это искаженное, измененное. Поэтому, когда вдруг не враги Церкви, а когда сама Церковь начинает тиражировать неподобающие изображения в лице наместников монастырей, настоятелей храмов, епархиальных архиереев, которые не обременены никакими знаниями и вкусом, но почему-то думают, что они во всем эксперты….. Я как член различных комиссий иногда сталкиваюсь с такой безобразной безвкусицей в храмах! Одному протоиерею мне пришлось сказать: «Батюшка, вы не хотите сегодня выступить в зале Чайковского и сыграть первый концерт на рояле?». Он отвечает: «Я не играю на рояле». - «Так лучше бы Вы опозорились там, перед публикой один раз, чем Вы позоритесь здесь, в своем храме, поскольку изобразительное искусство - оно не на один раз и не на один день. Это форма, застывшая надолго, она будет сохранять вот эту безвкусицу и искажение образа. Лучше пусть Вас закидают помидорами на сцене, чем люди, входя в храм, будут видеть безобразные вещи».

Е.Никифоров: Мало того - смотреть... Это же искажает всю духовную жизнь человека!

о.Леонид: Это вынимает душу из Православия. Ведь наша вера зиждется на догмате Боговоплощения, на догмате Святой Троицы, на догмате о Божией Матери, это же всё - богословие в красках. И поэтому исказить его, превратить его в бытовуху такого типа, как эти медовые баночки - это значит просто профанировать веру, это значит совершать тяжкий грех.

Е.Никифоров: Отец Леонид, ведь Святейший Патриарх настолько тонко это всё чувствует, что когда он это видит –он яростно реагирует, отторгает это. Недавно в одном из московских храмов, который был расписан в ложно-греческом стиле, чрезвычайно безвкусно, патриарх был глубоко возмущен, потребовал немедленной переделки. Но ведь один патриарх не сможет все это проконтролировать! Что здесь можно предпринять, чтобы поставить преграду безвкусице?

о.Леонид: Мне, как древлехранителю (это новая должность, введенная Синодом), поручено организовать обучающие курсы.

Е.Шеко: Это очень важно.

о.Леонид: Я думаю, Екатерина нам в этом тоже поможет, и мы будем вместе с Вами глубокоуважаемых архи-, прото- и просто иереев обучать элементарной грамотности в области иконы, ее применения и ее сохранения, и в области перспектив ее развития. Это очень важно, потому что, если эти перспективы нарисуют нам враги церкви - то сам путь развития церкви уйдет с правильного прямого направления в кривое. А это уже чревато погибелью паствы, потому что, уходя от истинности образа, мы уходим от истинной веры. Вот это надо понимать.

Е.Никифоров: Здесь у нас еще один враг – более простой.Это рынок. Потому что у дельцов, которые всё это издают, задача одна - продать, а для этого польстить грубым нравам публики, чтобы это блестело, сверкало и покупалось. И одна из задач Радио «Радонеж» - это предупредить людей, научить их правильному выбору. Чтобы люди сами потом разобрались.

о.Леонид: Как раз народ Божий к этому бывает достаточно осторожен, потому что если у человека возникает сомнение- я хочу сказать нашим зрителям и слушателям- то вы верьте своим сомнениям. Если вы не чувствуете, что этот образ принесет вам какое-то духовное общение со Спасителем, Божией Матерью или святым, если этот образ искажен, то даже если он написан красиво, как-то украшен, как-то преподан как товар - не берите его. Вы получите гнилое нутро в красивой обертке. Надо быть очень привередливыми в своей духовной жизни и пользоваться только чистыми источниками.

Е.Никифоров: Екатерина Дмитриевна, я думаю, что ваше письмо мы возьмем за основу и еще раз обратимся к Святейшему Патриарху с тем, чтобы мы могли создать преграду этому потоку дурновкусия, который сейчас по-настоящему захлестывает нашу церковь.

о.Леонид: Сейчас есть масса возможностей, развиваются информационные технологии, есть интернет. И можно продукцию тех или иных церковных фабрик подвергнуть оценке, и отбраковать хотя бы часть, а лучше - всё лишнее, и посоветовать им какие-то другие образцы. Я думаю, что тут нужно использовать все возможности, чтобы ни наше уважаемое ХП «Софрино», ни другие церковные епархиальные учреждения, ни приходы не наводняли церковь религиозным фетишизмом негодного качества.

Е.Никифоров: Я подумал о том, что сейчас идет полемика по поводу оскорбления религиозных чувств, и я думаю, что вот здесь, в нашей церковной области и нужно было бы с большим вниманием отнестись к оскорблению религиозного вкуса верующих. И здесь мы имеем полный инструментарий для этого. Должны быть подвержены церковному суду все эти оскорбители религиозного, церковного вкуса людей, потому как от этого зависит наша духовная жизнь и спасение!

о.Леонид: Я, как древлехранитель, буду просить Святейшего Патриарха дать определенную нишу в интернет -ресурсах Православной Церкви, и совместно со Свято-Тихоновским Университетом, и с другими учреждениями, которые связаны с преподаванием в области икон, с искусствоведческим анализом и с духовным анализом икон мы сумеем донести до большого количества людей те мысли, которые были высказаны сегодня в нашей программе. Что искажение образа - это искажение веры, т.е самой сути нашей души, нашей надежды на спасение.

Е.Никифоров: Спасибо вам большое. По-моему, мы полно осветили проблему и нашу обеспокоенность, и обозначили выходы. Слава Богу, они есть. Слава Богу, Святейший Патриарх очень переживает, чтобы были донесены до его паствы лучшие образцы иконописи, чтобы в сердцах наших верующих христиан не повреждался образ православия. 

Радонеж