[12.05.2021] Насыщающий террор

Криминолог Игорь Сундиев — о том, как надо воспринимать трагедию в Казани и что поможет остановить стрельбу в школах

В периодичности таких происшествий, как случившаяся 11 мая трагедия в Казани, нет жесткой закономерности. Скулшутинг — глобальное явление, количество инцидентов со стрельбой достаточно велико. При этом в период пандемии и локдаунов очень серьезные патопсихологические изменения произошли у всех групп населения, и у подростков в том числе. Но если раньше подобные отклонения у молодых людей можно было выявить на более или менее ранней стадии и благополучно нейтрализовать, то сейчас, к сожалению, количество неучтенных случаев достаточно велико.

В новом полузакрытом мире подростки живут в Сети, для них ничего реального больше не существует. Наибольшее влияние на молодежь имеют не те живые люди, которые их окружают, а именно цифро-сетевые ресурсы. На тех, что действуют на территории нашей страны, за последние два года значительно увеличилось количество материалов, посвященных скулшутингу. А это инструмент формирования так называемого насыщающего террора, который должен вызвать страх, ужас и всевозможное недовольство населения.

Казанский стрелок Ильназ Галявиев назвал себя богом и призвал к уничтожению «биомусора» в Telegram-канале. Но проблема не конкретно в этом ресурсе. Явление развивается практически в любых цифровых сетях. Тематика скулшутинга, после того как у нас были приняты соответствующие нормативные документы, почти полностью ушла из «Одноклассников» в мессенджеры — в тот же Telegram, WhatsApp и Telescope.

Как ни странно, на первом месте по количеству материалов, которые отзываются на хештеги, связанные с тематикой скулшутинга (от колумбайна до «биомусора»), стоит TikTok. Мы всегда относились к нему как к детской, то есть безобидной, сети. Но в последнее время там наблюдается резкий всплеск количества публикаций о скулшутинге — речь идет практически о пособиях. Размещают объявления о покупке униформы, всевозможные рассуждения о том, как можно убить максимальное число людей и тому подобные вещи. То есть огромное количество материалов направлено на деструкцию молодых людей.

Что делать с такими мессенджерами? Первое и самое главное — четко понять проблему насыщающего террора, который призван разрушить наше государство. К этому так и надо относиться. Это не детские игрушки, не проявление психологических отклонений у одного-двух персонажей, а достаточно массовое явление. Аудитория колумбайн-сообществ в различных сетях и мессенджерах — это многие десятки тысяч подростков.

Я недавно слышал от одного персонажа, мол, вот, подумаешь, они там обсуждают всякие темы, зато выплескивают агрессию и больше никого не убивают. Но когда несколько десятков тысяч молодых людей говорят о том, какими способами они будут убивать, — это очень четкий сигнал.

Безусловно, в зоне высокого риска находятся все школы и колледжи. В вуз человек, как правило, приходит уже с другими целями, поэтому не склонен к такого рода действиям, и, насколько я знаю, в мире не зафиксировано массовых расстрелов в университетах. А в том, что касается школ, — часто агрессия юных террористов выливается именно на те учреждения, где они раньше учились. Причина в том, что обиды у патологически невротизированных молодых людей приобретают гиперзначение, и возможность ответить за причиненную боль становится целью жизни. При этом обзывать жертвы «биомусором» — классика жанра, ведь уничтожать мусор — это благородная цель, возвышающая убийцу в собственных глазах.

Подростки, которые интересуются этой темой, должны четко понимать: они не играют, а попадают в категорию особо опасных преступников, террористов. И в данном случае персонаж, который называет себя богом, должен отвечать за совершение теракта. Если мы таким образом — достаточно жестко — будем расценивать каждый подобный случай, это убавит прыти у молодых людей.

Наказание за деяния террористического характера зависит от тяжести совершенного преступления. И на мой взгляд, убийство нескольких человек в казанской гимназии, совершенное с заранее определенным замыслом, со всеми признаками организации, — это стопроцентное пожизненное заключение. Без всяких сомнений.

А что касается защиты детей в школах от таких агрессоров, я считаю, не надо ставить везде охрану, тем более это почти бесполезно. Охранник в школе один, пенсионного возраста, что он реально может сделать с вооруженным преступником? В лучшем случае — нажать «тревожную кнопку» и после этого погибнуть. Здесь нужен очень четкий мониторинг психологического состояния детей, причем у нас разработаны все инструменты, которые позволяют заранее выявлять ребят, склонных к подобного рода преступлениям.

Автор — вице-президент Российской криминологической ассоциации, доктор философских наук, профессор

Известия